В комментариях внизу сбоку народ поставил плюсики и пальцы вверх, выражая свое согласие немного подождать. Виталик дал правильный совет. С каждой следующей секундой количество зрителей трансляции только увеличивалось. Конечно, речь шла не о тысячах людей, как у Маги или у близнецов, но количество моих зрителей перевалило за сотню.

— Всем добра, кто присоединился, — поприветствовал я остальных. — Мужики, спасибо, что уделили время, есть разговор.

Я поймал себя на мысли что впервые в жизни разговариваю на такую, мягко говоря, не маленькую аудиторию. Да, раньше приходилось вещать перед учениками, но их было от силы два десятка человек. А тут уже под двести зрителей, никого из которых я не знал.

Однако число зрителей продолжало расти, меня слушали.

— Мужики, — продолжил я. — Я стою здесь один, у своего зала. Кто не в курсе поясню.

Я повернул камеру телефона и показал помещение, коротко рассказав суть.

— Так вот, есть те, кому мой зал и в принципе моя деятельность встала поперек горла. Я говорю не потому, что жалуюсь, а потому что молчать больше нельзя.

И я пересказал, достаточно подробно суть нашего конфликта с Егором. Посыпались гневные комментарии в его адрес.

— Да, я про это и говорю, что по его мнению, чтобы открыть здесь зал, я должен у него разрешения спрашивать, и интересоваться как себя вести! Только не будет так и пока я здесь он не будет пацанов и девчат ядом травить. И мне не важно, кто за этим стоит, — продолжил я. — Наглеть я им не позволил. Но с первого раза меня не услышали.

Я перевел камеру и показал разбитого «кабана», чтобы по ту сторону экрана поняли суть «послания» которое я получил.

— Вот их мне ответочка прилетела за то, что я встал поперек и помешал делать деньги. Думают, наверное, что они меня сломают таким выпадом. Рассчитывают, что я проглочу, потому что один.

Я замолчал, почитал комментарии, в которых подписчики обрушились на Егора и его прихвостней. Люди писали, что «ты не один», что «такое не приемлют».

— Так вот пацаны, из любой ситуации есть выход. Я могу сейчас это схавать и дальше терпеть, а могу, что я и сделаю, наведаться к негодяям и объяснить уже по другому, что такие гуси не взлетают. Молодой, — я перевел камеру на Виталю. — Говорит, что их там с десяток человек.

Виталя согласно закивал, засмущавшись.

Я вернул камеру к себе.

— Но я так предположу, что если пойду туда один, то доходчиво не получится объяснить. Но если я промолчу, значит соглашусь, а с этим я соглашаться не собираюсь… Адрес знаете. Кто располагает желанием и временем почистить округу от этого дерьма — добро пожаловать. Я буду ждать у зала в течение часа. Только запомните, пацаны, мы идем их не бить, а… культурно объяснять. Другой вопрос, что никакого другого языка, кроме языка силы, они не понимают. Жду!

Я вышел из эфира. Все, что хотел — сказал. Теперь посмотрим сколько человек будут готовы проявлять активность не только в комментариях в интернете, но и в реальной жизни.

Я взглянул на время на экране мобильника, засек час. Виталя помог натянуть тряпку на «кабана». Ситуация конечно так себе… но будем ее исправлять.

— Сань, мне бы и в голову не пришло так сделать! — покосился на меня Виталя.

Я улыбнулся и почему-то вспомнил, как в мое время тоже собирали народ на стрелку. Двор на двор, район на район… теперь вопрос — а придет ли кто-то вообще? Вот и посмотрим.

Я стоял у входа в зал, прислонившись плечом к косяку. Прошло, наверное, минут десять с тех пор, как мы вышли в эфир. Я не ждал чуда. Если честно, ждал одного-двух человек. Таких, кто не поленится, не побоится и не отмахнется. Потому что, если снова проводить параллель со стрелками тридцать лет назад, то тогда ты знал людей лично. А сейчас… по никам и по аватарке.

Вдалеке послышался резкий, короткий визг шин. Старые амортизаторы тяжело осели, и черная вкруг тонированная «лада» с номерами К100РА встала возле зала.

— А ещё говорят, что джигит не джигит, Если он как трусливый шакал от врага побежит…

— играло из динамиков. — Да, да, да, да, да — это Кавказ!

Из машины вышло сразу пятеро бородатых мужчин со свирепыми взглядами. С накаченными шеями и коротким стрижками.

— Саня, брат! Здорова!

Я поздоровался с пацанами. Они взглянули на накрытого тряпкой «кабана», и не сомневаясь ни секунды, открыли багажник «Лады», откуда достали травматы.

— Показывай гниду брат!

— Мужики, стопорите…

Я объяснил им, что не преследую цель никого ломать или использовать огнестрел.

— Чем тогда мы будем лучше, чем они? Давайте сначала дадим шанс им одуматься и, например, самим оформить явку с повинной в отдел полиции.

— А если не одумаются, брат?

— Тогда поломаем и потом отвезем в отдел, — улыбнулся я.

Через пару минут встала вторая машина. Потом третья. Из одной вышли сразу трое — ребята в темных шапках, спортивных куртках. Поздоровались, не лезли с расспросами, просто стали рядом, ожидая в полной готовности. Следом подъехал «пассат» с ленинградскими номерами, потом «солярис», потом большой внедорожник. Приезжали ребята не самокатах, кто-то на такси… Толпа быстро росла. Уже через пятнадцать минут перед залом стояло тридцать человек.

Я поблагодарил пацанов за то, что откликнулись и не остались в стороне. Для меня появление такого числа народа стало полной неожиданностью.

— Ну куда идти, Саня? — последовал вопрос.

Виталя, который знал адрес сориентировал, что барыги засели в пятиэтажке за школой.

Я окинул взглядом толпу серьезно настроенных людей.

— Ну что мужики, идем?

Виталя шел впереди, вслед за ним шел я, а затем и все остальные. Наверное, со стороны, шествие выглядело внушительным.

Тридцать человек как никак. Ни у кого не было оружия (я объяснил братьям на «Приоре», что пистолеты здесь явно лишнее, даже брать их с собой не стоит).

Прохожие с любопытством смотрели на нас, переходили на другую сторону дороги, от греха подальше. Но бояться нас не следовало, бояться должны только те, кто решил, что им все дозволено.

Пятиэтажка, к которой мы подошли, была старая с облезлой штукатуркой, вонючими мусорными баками у каждого подъезда и с кривыми балконами, увитыми ржавыми антеннами.

Перед подъездом сидели три бабки, как часовые, с сумками, платками, руками на коленях. Они посмотрели на нас с любопытством и тревогой одновременно, но с места не сдвинулись.

— Добрый вечер, бабушки.

— Добрый, сынок… — настороженно сказала одна, щурясь на меня полуслепыми глазами. — Вы чего такой оравой пришли? Бить что ли кого собрались?

— А это как получится. Подскажите, говорят тут наркоманы засели, — доброжелательно улыбнулся я.

— Господи, — вздохнула другая бабушка. — Они нас жизни лишили, милок. Вон один из них все утро в палисаднике копался, как собака.

Старуха махнула рукой в сторону клумбы, где цветы были вытоптаны, а земля действительно былы перерыта, как от рытья лопатой.

— Зачем? — уточнил я.

— Что-то прятал небось.

— А другой полуголый бегал, волосы драл… — присоединилась третья старуха. — Мы уже боимся в магазин выйти!

— А милиция рядом. Пункт участкового вон за углом, — пожаловалась первая бабуля. — Да только участковый глухой и не слышит нас.

— Козел… — буркнула вторая старуха.

Я посмотрел на пристройку с торца дома. Так и есть, здесь находился опорный пункт полиции, прямо в доме.

— А где они сейчас? — спросил я, возвращая взгляд на старух.

— Вон там, первый этаж. Вон то окно с тряпкой…

Я кивнул, увидев окна.

— Спасибо.

Мы подошли ближе. У подъезда, в котором находилась квартира Егора, воняло мочой и какой-то тухлятиной. На первом этаже, в квартире Егора, окна были завешаны плотной темной тканью. Лавочка у подъезда вся исцарапанная, поломанная. Входная дверь железная, облезлая… мда.

Из пристройки опорного пункта, вынырнул участковый. Молодой, в форме, с папкой подмышкой, с лицом человека, который только что поел и рассчитывал спокойно дожить до конца смены. По крайней мере, мент до сих пор что-то жевал.