– Ты не боишься ни льда, ни огня, ни даже темных! – последнее я произнесла с особым возмущением: ну правда, как нас можно не бояться-то?! Наглость! – У тебя сильная воля и стальной характер. Да ты даже в императорский дворец без контрамарки зайдешь. Ты не покупаешь удачу, а привык добиваться ее трудом, потом и кровью. Ты умеешь сочувствовать так, что после твоего утешения начинаешь прикидывать: а где ближайший сук и когда будут скидки на мыло и пеньковые веревки?.. – перечисляя это, я поймала себя на мысли, что не поняла, когда с возмущения перешла на список тех качеств, которыми описываю идеального темного.

Но Кьяр был светлым. И тем не менее для меня – идеальным. Но сказать это вслух?! Ни за что! Поэтому в противоречие собственным мыслям я произнесла:

– И да! Ты тоже меня бесишь. И вообще, ты…

Договорить я не успела. Его губы накрыли мои, а сильные надежные руки захватили в кольцо, обняв. Поцелуй. Упоительный, сладкий, головокружительный. А потом его ладонь скользнула по ложбинке спины, пройдясь от талии выше, к затылку. И в следующий миг пальцы светлого погрузились в мою рыжую копну.

– Кья-я-яр, – глухо выдохнула я, когда светлый оторвался от моих губ.

Рвано дыша, Снежок уткнулся носом в мои волосы и глубоко, даже как-то жадно, вдохнул.

– Ты пахнешь ежевикой и перечной мятой… – с наслаждением протянул светлый и потерся своей щекой о мою. – И этот аромат преследует меня.

Его глаза, уже не зеленые, а изумрудно-черные, манили, затягивали, словно бездонный омут, будто сама Бездна. И я тонула в них. В голове не осталось ни одной мысли и…

– Вот вы где! А я их жду-жду… – сварливо возмутилась Эйта, сидя посреди тропинки. И напомнила: – Учтите, письмо само собой не украдется. И вообще, вы вроде бы планировали идти на занятие, – тоном бдительной родительницы отчитала нас пушистая.

– Мне сейчас показалось или это был особый материнский тон? – не удержалась я от ехидного замечания. Вот уж никогда бы не подумала, что рыжая будет не пытаться меня убить, а заботиться…

Хотя главного рыжая добилась: мы с Кьяром отстранились друг от друга и заспешили по тропинке к главному корпусу академии. А пушистая скакала спереди, словно указывая путь. Но и говорить Эйта успевала:

– Это я по привычке, – оглянувшись, фыркнула она и в сердцах, словно делясь наболевшим, добавила: – Вот будут у тебя дети – узнаешь. А уж когда они вырастут и то одного пристроить в академию надо, то другую замуж выдать, потому как тебе обещают внуков в кратчайшие сроки и слышать не хотят, что ты бабушкой морально быть не готова… В общем, поймешь со временем. Если доживешь до этого, конечно… – оптимистично закончила пушистая.

За этим разговором я не заметила, как мы выбрались из зарослей. Эйта вновь вскочила на плечо светлому, и наше трио устремилось на последнее на сегодня занятие.

Оное проходило в отремонтированном зале. Норин Ллойд, преподававшая боевые чары, бдительным взглядом проводила меня, пока я шла к месту напротив свободной мишени.

– Сегодня мы с вами освоим огненный аркан Тонрок, – разнесся голос Лойд по помещению. – Предупреждаю: плетение ступенчатое. И чем выше уровень мага, тем более высокую ступень он может использовать.

Она показала структуру плетения. В принципе, та была несложной. Вот только когда я попыталась ее повторить, что-то пошло не так. Под что-то я понимала всё!

Когда до этого я использовала силу Кьяра, я зачерпывала ее совсем немного. И она спокойно проходила по моим каналам. Но тут… использование аркана подразумевало задействование всего потенциала… И последний у меня был гораздо выше, чем пропускная способность моих искусственно суженных энергетических каналов.

Вот только ограничители были рассчитаны на ментальный, а не на огненный дар. И когда я попробовала задействовать его на полную, почувствовала, как слетают зажимы…

Я успела остановиться в последний момент.

Аркан, сорвавшийся с пальцев, получился несильным. Но точным и правильным… И я удостоилась еще одного пристального взгляда преподавательницы. Она смотрела на меня своим единственным глазом, словно в прицел. Было ощущение, что она делает себе пометку: обязательно узнать, как у меня это получилось и чем в этот раз я дополнила стандартную схему заклинания.

Зато я оттянула на себя все ее внимание, и на Бьеркрина магесса даже не смотрела. И хорошо. Потому как у светлого аркан вышел хоть и мощным… Но вот что-то мне подсказывало, что не должно быть у этого плетения пламени черного цвета… Алый, синий, белый… Но не оттенок сотого уровня Бездны.

Хорошо хоть, Кьяр ударил им столь быстро, что уловить оттенок чар удалось, похоже, только мне. И то только потому, что я знала, куда смотреть. Ну еще его заметил и Снежок, который сейчас смотрел на размозженную мишень слегка ошарашенным взглядом. А для остальных – доля мига – по всему залу разметало подпаленную щепу.

Ллойд отвернулась от меня, лишь когда слышала грохот за спиной. То, что осталось от мишени, стоявшей перед Снежком, покачнулось и в оглушительной тишине рухнуло на пол.

– Адепт Бьеркрин! – крикнула она и направилась к Снежку.

А я смогла выдохнуть. Вот только обрадовалась я рано. Потому как почувствовала, как начинают гореть каналы. Хотя я и успела вовремя перекрыть поток, но совсем без последствий, похоже, не обошлось.

Боль была несильной, но все равно выматывала. Или это сказалась усталость из-за того, что я толком не отдыхала больше суток? Так или иначе лучшим средством сейчас был бы сон. Хотя бы пару ударов колокола, пока Кьяр с Эйтой добывают остатки письма, которое получил Олав.

Поэтому сразу после занятия я поспешила попрощаться со светлым, который попытался узнать, что со мной произошло. Я, подняв и максимально уплотнив ментальные щиты, заверила, что все нормально.

Вот только добраться до общежития в одиночку Снежок мне не дал, поручив Самире вновь сопровождать меня до дверей комнаты. На этот раз безо всяких отклонений от маршрута в виде посещения кустов акации рядом с карцером.

Комната была пуста. На кровати лишь спал мой морок, который я оставила вчера. Он едва слышно посапывал и даже при моем приближении, широко зевнув, отвернулся к стене. Я придирчиво посмотрела на свое творение: обманки мне всегда хорошо удавались, но был у таких плетений один недостаток – они разрушались при тактильном контакте. И, судя по тому, что заклинание не развеялось, к иллюзии не прикасались.

Я сняла с себя жилет, стянула сапоги, достала вновь спавшего фениксенка, уложив его на дно холщовой сумки, разделась, уничтожила морок и улеглась на кровать сама. Как говорится, попробуй найти пять отличий. И почти тут же провалилась в сон. А вот проснулась оттого, что меня трясли за плечо.

Едва разлепила глаза, как увидела склонившуюся над собой Линдси. Пышка выглядела обеспокоенной.

– Эй, ты не заболела? Весь день спишь.

Я, узнав, который сейчас удар колокола, поняла, что до «целый день» мне еще дрыхнуть и дрыхнуть: я продремала от силы одну лекцию. Хотела завалиться обратно, буркнув, чтобы от меня отстали, и прикрыть голову подушкой. Но поняла: если так сделаю, могу опять проспать все на свете.

Потому я усилием воли привела себя в вертикальное положение и широко зевнула. А потом прислушалась к своим ощущениям и поняла, что чувствовала себя намного лучше. Каналы хоть и ощущались, но не болели. Они просто… были. И, кажется, чуть шире.

– Да нет. Все в порядке, – заверила я Линдси, пытаясь совершить невозможное – взглянуть на мир нормальным, а не заспанным взглядом.

– Ты это… скажи, если что нужно. Я принесу. Из лечебницы или столовой. Сама одна лучше лишний раз не ходи, – речь пышки была слегка путаной от волнения. Но она все же собралась с духом и добавила: – Я верю, что ты не причастна к исчезновению адепта.

– М-да? – с сомнением произнесла я и помотала головой, пытаясь прогнать остатки сна. – Вдруг это я? Ну, прикопала Олава где-нибудь под ракитовым кустом?

– А это ты? – подозрительно просила Линдси.