Жаль, что в отличие от Снежка я не могла полноценно ощутить перешедшую ко мне мощь его источника. А все из-за того, что мои энергетические каналы с детства были искусственно сужены, искалечены и ограничены. Их пропускная способность значительно ниже, чем у Кьяра… Так что я ощущала дар светлого, он горел внутри меня, согревая своим теплом, ластился, маня его использовать, но… Ограничение третьего уровня… И этим все сказано. Во мне пламя было заперто, как в темнице.

– Видит… – возвращая меня в реальность, с придыханием произнесла Эйта. – Маг девятого уровня, обладатель первородного огня, у которого не психика была, а кремень, – и видит меня… Таких безумцев в Лабиринте со времен исхода темных за хребет не было…

М-да… Похоже, рыжая решила, что светлый сошел с ума… И уже фантазировала, какой у нее шикарный псих отметится в списке достижений.

Разочаровать Эйту и сказать ей, что светлый ни капли не безумен, а просто стал менталистом, хотелось до жути. И я уже открыла рот, чтобы «обрадовать» пушистую, как услышала:

– За такой шикарный подарок… Темная, я готова тебе простить абсолютно все!

– Даже заклинание по стабилизации сознания и защите от безумия? – скептически уточнила я.

– Я обещала тебе все на свете, – возмутилась белка, – но вот о дипломе речь не шла!

Я на это лишь хмыкнула, а пушистая как ни в чем не бывало поинтересовалась:

– Кстати, а как тебе это удалось? Раскроешь секрет?

Светлый скрестил руки на груди, жестом намекая, что он вообще-то тоже тут. Но ни меня, ни рыжую это не смутило. Потому что ничто не может прервать торг между темной и демонической сущностью, если тот начался. А у меня с Эйтой он определенно начался.

– А что мне за это будет? – Я вскинула бровь, прикидывая, как повыгоднее продать пушистой то, чего, в сущности, нет, – безумие Кьяра.

Светлый в это время оттолкнулся от стены, которую подпирал. Белочка пошатнулась на его плече и в поисках опоры шустро заработала лапами. И пока пушистая работала над обретением равновесия, я работала над тем, чтобы Кьяр на время онемел и не портил мне намечающуюся выгодную сделку.

Я бесшумно молниеносно ткнула в него пальцем, а потом провела щепотью по губам. Жест «ты молчишь» вышел не только выразительным, но и крайне быстрым. И главное – Снежок, коротко кивнув, дал знать, что все прекрасно понял.

– Лучше спроси, что тебе за это не будет, – отозвалась пушистая, перебирая лапами и вновь устраиваясь поудобнее на плече светлого. – Например, я не буду вам мешать.

– Я раскрываю тебе авторскую методику доведения до шизофрении даже магов с абсолютно устойчивой психикой, а ты за это лишь «не вмешиваюсь»? Неравноценный обмен, не считаешь?

– А что ты хочешь? – с ленцой прищурилась пушистая. Но дрогнувший хвост на раз выдал ее нетерпение.

Я подумала, что если наглеть, то по полной, и выдала:

– Помощь в поисках Олава, – отчеканила я и уточнила: – И не такая, когда ты готова помочь криками: «Давай, Кей, давай! Сделай еще один шажок, чтобы уж точно быть обеими ногами в могиле!» А реальной и существенной. И главное – мне. А не врагам, – я припомнила Эйте то, как пушистая болела за мою дуэльную противницу на зельеварении.

– А ты поклянись, что расскажешь о том, как свела этого красавчика с ума.

– Клянусь, что в деталях, подробностях и даже картинках со звуковыми эффектами поведаю тебе о самом действенном способе, как сделать так, чтобы маг с устойчивой психикой начал лицезреть Госпожу Безумия, если она, в свою очередь, поможет мне, а не кому-либо другому отыскать светлого адепта Олава Локира живым и невредимым в ближайшую седмицу.

От сроков и точных формулировок белка аж вздыбилась, зато, кажется, не обратила внимания на первую часть клятвы. Там, где я подменила безумие лицезрением пушистой.

Меня окутало легкое свечение: мироздание приняло зарок.

– Милые девушки, если вы все обсудили, то, думаю, самое время уходить, – напомнил Снежок о том, что торги торгами, но лучше бы подобрать для них другое место.

«Милые девушки» – одна из которых была вовсе не милой, а пушистая – уже давно многодетной, поэтому слегка не девушкой, – переглянулись и с доводом Кьяра согласились.

И наше трио заспешило на занятие по истории. Последнее прошло хорошо. И было бы вовсе замечательным, если бы после лекции магистр Гарольд Илев не преминул нам с Самирой напомнить, что ждет от нас в скором времени совместный доклад. Еще и уточнил, как продвигается над ним работа.

Я заверила, что главная часть проекта завершена: мы, как соавторы, пришли к согласию, что друг друга пока не убиваем. Так что остались лишь детали – собственно, все написать.

Саламандр тонко улыбнулся на мою пламенную речь, а потом на миг замер рядом со мной, прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь, и задумчиво протянул:

– Адептка Даркнайтс, в вас что-то изменилось…

– Я выспалась, – солгала не моргнув глазом.

– Нет. – Преподаватель покачал головой, а потом крылья его носа затрепетали, и он уверенно закончил: – В вас стало больше огня.

– Просто здесь юг, он горячит кровь, – отшутилась я и поспешила выйти вместе с Кьяром из аудитории.

И выдохнула. Вот ведь… саламандр, одним словом! И это я даже своего новообмененного дара не призывала. А он уже учуял небесный огонь.

Над этим я и размышляла всю следующую лекцию по бестиологии. А еще – ждала большого перерыва.

Едва тот начался, мы со Снежком и белкой поспешили прочь. Кьяр провел нас в восточную башню. Та была полуразрушенной, и, как заверил светлый, народу там не бывало: ни любопытных адептов, ни бдительных преподавателей. А все потому, что по периметру стоял охранный контур. Но пуще охранной магии действовал оберег от любопытных из бурьяна и терновника. Но Кьяр знал тайный путь…

Правда, тот оказался колюч и узок. Особенно возмущалась Эйта, оставившая на шипах пару клочков рыжей шерсти.

И вот, когда мы оказались в полуразрушенном зале, у которого в потолке зияла огромная дыра, я достала фениксенка. Птиц сладко дрых, еще не подозревая о том, какие испытания судьбы его уже изрядно подзаждались…

Я тронула пернатого, пытаясь разбудить. Но алый лишь сладко зевнул, потянулся и укрылся крылом. Белка посмотрела на пернатого так, как это может только многоопытная мать, имеющая за пушистым хвостом многолетний опыт побудки детей в школу, и, прыгнув мне на запястье, сварливо произнесла:

– Молодежь… Вот так надо.

А затем Эйта, наклонившись к фениксенку, с подкурлыкиванием сообщила тому, что все вкусности сейчас наглые людишки стрескают без него. Птиц открыл глазенки сразу, причем сна в них не было. Лишь желание бороться за сдобную добычу. А вот когда он, оглядевшись, понял, что оной нет, то чуть не задрых по новой.

Но тут уже я не дала, встряхнув алого.

– И как это недоразумение допрашивать? – с сомнением протянул Кьяр.

– Загляни ему в глаза и мысленно прикажи вспомнить, что случилось в тот день, – объяснила я очевидные вещи.

Светлый скептически на меня глянул, но потом взял в руки фениксенка, и сеанс гляделок начался. А мы с Эйтой, словно два зеркальных отражения, сели напротив друг друга. Я – скрестив ноги. Она – лапы. И обе – положив подбородок на кулак так, что локоть опорной руки утыкался в согнутое колено.

И я, и рыжая при этом смотрели на Снежка с пичугой в руках.

– Как-то со стороны вообще не впечатляет, – спустя пару ударов сердца прокомментировала Эйта. – Вот стихийники жахнут магией, колданут – и красиво… Или опять же некроманты – у них скелеты строем ходят. А тут и посмотреть не на что…

Вообще-то пушистая была права. Я впервые со стороны наблюдала за работой менталиста, и ничего не происходило. Разве что, когда я призвала крохи оставшегося дара, магическим зрением увидела тоненькую ниточку, что соединяла Снежка и фениксенка.

Но тут вдруг птиц затрепыхался, запищал, и связь разорвалась. А Кьяр шумно выдохнул. Потом повернул голову в нашу с Эйтой сторону, сфокусировал взгляд и, оценив картину «Две рыжие проблемы», невольно хмыкнул.