— Нет. Пройдет максимум десяток или два. Но он идёт прямо под центр поселения, в соседнюю комнату от сокровишницы.

Варг нахмурился:

— Если разделим силы, Гаврила разобьет нас по частям.

— А если не разделим, ритуал завершится, и тогда не поможет никакая армия, — возразила Темира.

— Две тысячи против четырехсот — это не бой, это бойня, — Костолом плюнул в сторону.

— Но у нас есть одно важное преимущество, — сказал Ратибор, глядя на карту. — Они не ожидают нападения. Осада всегда притупляет бдительность, я это не раз замечал.

— Видел, да? — Костолом прищурился. — А я участвовал в десятке боёв. С обеих сторон. И знаю: тот, кто сидит в укреплениях, всегда имеет преимущество.

— Но мы не будем штурмовать укрепления, — вмешался командир сумеречников Нерон. — Ударим по флангам.

Яромил развернул карту на поваленном стволе:

— Проблема не в тактике. Проблема в числах. Даже если мы застанем их врасплох, они нас просто затопчут количеством.

— Не затопчут, если мы будем действовать быстро и решительно, — возразил Костолом, но в его голосе звучала неуверенность.

— А если нас обнаружат раньше времени? — спросил один из младших командиров. — Если план провалится?

Тяжелое молчание повисло над нашим импровизированным военным советом. Каждый понимал, что шансы мизерные.

Я молча перебирал варианты. Прямой штурм это форменное самоубийство. Против двух тысяч дисциплинированных воинов наши четыреста продержатся от силы полчаса.

Обходной маневр слишком долго. Пока мы будем перемещаться, ритуал завершится. А судя по тому, что творится над городом, времени в обрез. Осторожная осада тоже нет, время работает против нас. Каждый час промедления увеличивает силу Гаврилы и приближает завершение ритуала.

И есть еще одна проблема, о которой все молчат. Если что-то пойдет не так, большая часть этой армии погибнет. Люди, у которых впервые за годы появилась надежда.

На мне лежит ответственность за восемьсот жизней. И я должен принять решение, которое может их всех уничтожить.

— Есть третий вариант, — сказал я наконец. — Мы атакуем в трех направлениях одновременно.

Все повернулись ко мне.

— Основные силы под командованием Яромила атакуют главный лагерь с севера. Отвлекут на себя максимум внимания, — я указал на карту. — Сумеречники под руководством Темиры нанесут удар по командному посту Гаврилы с востока. А элитная группа вместе со мной пройдет через туннель и ударит прямо в сердце ритуала.

Костолом скептически покачал головой:

— Безумный план, великий князь. Слишком много переменных.

— Все планы безумны, когда шансы против тебя, — усмехнулся я.

— Но если одна из групп провалится, остальные останутся без поддержки, — возразил Яромил.

— А если мы не попробуем, то точно проиграем, — ответила Темира. — Если ритуал завершится…

Она замолчала, и никто не стал предлагать другого варианта.

Нерон изучал карту:

— Командный пост хорошо защищен. Нам понадобится время, чтобы прорваться.

— Поэтому основные силы должны создать максимум шума, — объяснил им на пальцах свою идею. — Гаврила будет вынужден стянуть резервы для отражения главной атаки.

— А что, если он просто проигнорирует наши силы? — спросил один из командиров.

— Не проигнорирует, — уверенно сказала Темира. — Я знаю его. Гордость не позволит ему терпеть вызов. Особенно если атака будет достаточно дерзкой.

Яромил несколько минут изучал план, затем медленно кивнул:

— Рискованно. Но…

— У меня есть условие, — сказал Костолом. — Если группа в туннеле провалится, остальные немедленно отступают. Не стоит жертвовать всей армией.

— Согласен, — кивнул ему. — Но и вы должны понимать: если мы отступим, сражение будет проиграно, а вместе с ним и…

Огромная лиственница в центре Зареченского вдруг вспыхнула, словно её облили маслом. Огонь взвился вверх, охватив ствол и ветви, и даже на таком расстоянии стало ощутимо жарко.

— Они сжигают Древо! — задохнулся Яромил. — Это же священное место!

— Нет, — Ратибор смотрел на пожар с ужасом в глазах. — Они используют его как фокус для ритуала. Сжигая дерево, Гаврила аккумулирует духовную энергию солнцепоклонников.

Воронка над городом стала еще больше, втягивая в себя пламя от горящего дерева.

— Сколько у нас времени после начала этого? — спросил у мага.

— Несколько часов. Не больше.

— Тогда решено. Готовимся к атаке. На рассвете ударим по всем направлениям.

Армия разделилась на три группы. Основные силы под началом Яромила и Костолома насчитывали три с половиной сотни человек. Сумеречников, которых вел Нерон, было около сотни. И наконец, ударная группа — всего двадцать бойцов, включая меня, Темиру и Ратибора.

Командиры раздавали последние указания. Я подошел к Яромилу, чтобы поговорить о том, что перед строем обсуждать не стоило.

— Если что-то пойдет не так, отводи армию, — сказал тихо, глядя на горящий город. — Не дай людям погибнуть зря.

Яромил остановился, обернулся ко мне. В его глазах я увидел усталость — не физическую, а душевную. Усталость война, который слишком много раз терял друзей в бою.

— А если тебя убьют в подземелье? — Он произнес это без эмоций, но я слышал, что стоит за этими словами.

— Тогда война проиграна. Но хотя бы часть наших выживет.

Старый солнцепоклонник несколько мгновений смотрел на меня, изучая. Потом медленно снял с шеи тонкую серебряную цепочку с небольшим солнечным символом.

— Это амулет моего отца, — сказал он, протягивая мне украшение. — Он прошел с ним через Великую Войну. Может, и тебе поможет.

Я взял подарок.

— А если я не вернусь?

— Тогда он останется с тобой. Отец бы одобрил, — Яромил крепко сжал мне плечо. — Удачи, Князь. Пусть предки хранят тебя.

— И тебя тоже, старый воин.

Мы крепко пожали друг другу руки. Оба понимали, что если меня не станет, Яромилу придется взять на себя командование и вывести людей из этой заварушки.

Костолом подошел к нам, держа в руках небольшой кожаный мешочек.

— Взрывчатка, — коротко объяснил он. — Если в подземелье застрянете, это поможет пробить стену или обрушить потолок на врагов.

— Спасибо.

— Только осторожнее. Эта штука разносит все в радиусе десяти метров.

Темира проверяла снаряжение своего отряда. Ее сумеречники были экипированы по последнему слову. Все в легкие, но прочные доспехи, зачарованные клинки, арбалеты с отравленными болтами.

— Готовы? — спросил я.

— Всегда готовы.

Мы заняли позиции. Основные силы укрылись в лощине к северу от лагеря. Сумеречники растворились в предрассветной тьме. Моя группа подобралась к старой башне.

Старое деревянное здание стояло в сотне метров от ближайших вражеских палаток. Часовые дремали у костров — осада притупила их бдительность.

Я уже открыл люк в подвал, когда дозорный прошептал:

— Движение в лагере. Крупный отряд строится у главного шатра.

Проклятье. Гаврила тоже готовил превентивный удар. Но в какую сторону?

— Туда, где наши основные силы, — ответила Темира на мой невысказанный вопрос. — Он знает, где армия.

Значит, через час-полтора наша армия получит по зубам от превосходящих сил противника. А мы будем где-то под землей, пытаясь остановить Гаврилу и сорвать его ритуал.

Я посмотрел на бойцов. Двадцать человек против неизвестного количества охранников в подземелье. Плюс сам Гаврила с его магией и артефактами.

Эта ночь действительно может стать для многих последней.

Люк в полу открылся со скрипом старых петель. Снизу потянуло застоялым воздухом и чем-то еще — сладковатым запахом, который я предпочел бы не узнавать.

— Запах крови, — тихо сказала Темира. — Свежей.

Ратибор поднял руку, и магический светильник в его ладони засиял мягким голубым светом. Лучи скользнули по каменным ступеням, что терялись впереди в темноте.

— Туннель построен древними, — прошептал он, изучая кладку. — Эти руны… они старше Великой Войны.