Сквозь прутья виднелись движущиеся силуэты их пленников, но нельзя было разобрать, кто или что это были. Железные решетки, державшие их в заточении, были такими толстыми и массивными, что я ни черта не мог разглядеть.

Вторая группа состояла из отряда гоблинов, расположившихся прямо впереди. У них было две повозки, одна большая и одна маленькая. Большая была окутана тьмой, и в основном она была тихой, но в меньшей находилась одна фигура. Только она и издавала звуки.

— Да будет вам известно, я играла для королей, для королей, говорю вам!

— Заткнись нахрен, крестьянка. Нет в этой земле никаких королей. Тебе что, лет триста, что ли?

— Э-э… Да! Я мстительный дух, и если вы меня освободите, я подумаю, не проявить ли милосердие к вам и вашему племени.

— А как насчет того, чтобы ты помалкивала, или я вырежу тебе язык?

Ответа не последовало. Ясно, что там был кто-то, с кем они не ладили, но рабы никогда и не ладили со своими хозяевами, по определению.

Третья группа была такой, какой я еще никогда не видел: невероятно волосатые люди, закутанные в плохо сидящую одежду.

— А это что еще за йети? — подумал я вслух.

— Мало одежды даже в эту слегка прохладную погоду, и хорошо опушенные, — тихо сказал Кузьма. — Вероятно, Горцы с дальнего севера. Для них такая погода покажется теплой.

В отличие от двух других групп, у Горцев повозки были пусты. Они пришли сюда покупать, а не продавать, как и мы.

Все группы время от времени поворачивались, чтобы посмотреть на нас. К счастью, неловкого молчания, когда все прекращают свои дела и одновременно оборачиваются в нашу сторону, не возникло.

Но был еще один гость, который должен был к нам присоединиться.

— Прошу прощения.

Я так отвлекся на вид Торжища Невольников, что едва не пропустил приближение следующей группы позади нас.

Позади шла хорошо одетая группа из четырех серокожих стражников, ведущих караван из трех повозок. Они были гуманоидного вида и носили рапиры у пояса в серебряных ножнах. Все были мужчинами с невероятно изможденными и острыми чертами лица, одетые в элегантные, облегающие костюмы еще более темного оттенка серого, чем их кожа.

— Успокойся, Лютый, — раздался из-за них хорошо поставленный голос. — Мы не ругаемся на тех, чьи руки не в кандалах.

Я подумал, что эти ребята просто члены другого племени, готовые выгрузить свой товар, но, посмотрев мимо них на первую повозку, понял, что она вовсе не зарешечена. Дерево было покрыто лаком и ухожено, а бархатные шторы закрывали проем спереди.

Один из стражников немедленно отошел к борту повозки и открыл дверь.

Из нее показался черный кожаный ботинок, за ним другой. Стражник закрыл дверь, и предводитель группы двинулся ко мне.

Предводитель этой группы нисколько не отличался от своих стражников, у него была та же серая кожа и та же покатая голова.

Различия, однако, были в деталях. Его лицо, хотя и такое же острое и устрашающее, как у его товарищей, обладало харизмой и уверенностью, которые возвышали его. Волосы у него были серебряные, стянутые сзади в пучок, обнажая длинный шрам, который шел по линии роста волос и через край лица, до самого подбородка. Он был одет в костюм из роскошной ткани темно-красного цвета с черной кожаной окантовкой по краям.

— Добрый вечер, — начал он, подходя ко мне и протягивая руку. — Не думаю, что мы уже имели удовольствие познакомиться.

Я пожал ее, глядя ему в глаза.

— Василий, — представился я. — Из Поселения Волот.

— Приятно познакомиться. Я Гаврила.

— Просто Гаврила?

— Прошу прощения, где мои манеры, — рассмеялся он. — Гаврила Собиратель.

Я стиснул зубы.

Вот он. Собиратель.

Это был тот самый человек, который нанял Руку Плетей для охоты на Таисию.

— Гаврила Собиратель, — сдержанно повторил. — Вы покупаете или продаете?

— И то, и другое, возможно. А вы?

— Покупаю.

— Что ж, надеюсь, мы сможем сегодня заключить сделку. У меня с собой качественный товар. Надеюсь, что-нибудь из него вам понравится.

— Товар?

— Именно. Мы о нем позаботились, и могу вас заверить, он в наилучшей форме.

Кого он имеет в виду под «товаром»? Я нахмурился. Через плечо Гаврилы было видно что-то свисающее с одной из повозок. Внезапно оно шевельнулось, медленно втягиваясь внутрь.

Это была рука. Люди…

— С нетерпением жду, — сказал я, пытаясь выдавить улыбку.

— Ну, тогда чего же мы ждем?

Я присоединился к своей группе, когда мы переместили наш караван на левую сторону площади, рядом с кентаврами, но достаточно далеко, чтобы не пришлось терпеть их запах.

— Темные эльфы, — прошептал мне Кузьма. — Нам нужно быть осторожными. Если ты думал, что Светозар и солнцепоклонники были коварны при первой встрече, то скоро поймешь, что это была ошибка по сравнению с этим человеком.

Я и пяти секунд не проводил, не поглядывая на Гаврилу. Он поставил свои повозки позади своих, сохраняя дистанцию между собой и своим «товаром».

— Выведите одного, — обратился Гаврила к одному из своих стражников. — Мне нужно проверить на наличие повреждений.

Четверо стражников немедленно кивнули. Трое достали из инвентаря арбалеты из красного дерева и нацелили их на внутренности ближайшей повозки. Решетки были такими толстыми, что с тем же успехом их можно было бы просто заколотить досками.

Хм… Интересно, пробьют ли арбалетные болты их, если выстрелить?

Лютый, последний стражник, которого я определил как главного союзника Гаврилы, достал ключ и открыл огромный замок, запиравший дверь. Он распахнул ее, и его товарищи-стражники нацелились прямо на открытую дверь.

Показались темные силуэты пленников. Один стоял перед остальными, словно этот пленник охранял своих товарищей.

Стражник грубо схватил фигуру, и пленника вытащили из его колесной клетки.

Гуманоидная фигура была ростом около ста восьмидесяти сантиметров. Его лицо было покрыто заживающими царапинами, но без грязи, и он был одет в простую одежду, прикрывавшую туловище и ноги. Он казался человеком во всех отношениях, за исключением немного меньшего роста и еще одной отличительной черты: больших глаз, которые моргали вертикально, когда он осматривал окрестности.

Однако слабости в этом существе не было — его глаза были сосредоточенными и закаленными, а выражение лица наполнено подавленным гневом, который он с трудом сдерживал.

Это было самое базовое проявление разумности — то, что было наиболее приемлемо, чтобы обеспечить ему какое-то подобие заботы и человечности.

Стражник грубо потащил существо вперед.

— Не на землю, Лютый, — небрежно сказал Гаврила. — Держи товар на ногах.

Он продолжал использовать это слово.

Гаврила не видел в своих пленниках людей. Они были просто еще одним продуктом, еще одной формой ценности, которую нужно было перемещать.

Точно так, как говорила Таисия.

Стражник захлопнул дверь повозки, затем отступил, быстро достав арбалет. Стражники выстроились в боевой порядок вокруг пленника, пока Гаврила приближался к рабу.

Он стоял выпрямившись, руки в карманах, оценивая мужчину с расстояния в метр. Пленник смотрел на него в ответ.

Гаврила так быстро выхватил руку из кармана, что я едва успел это заметить.

ШЛЕП!

Он нанес оглушительную пощечину рабу, который пошатнулся в сторону.

— Стоять, — резко приказал Гаврила.

Я быстро огляделся на три другие группы. Они не обращали никакого внимания на всю эту ситуацию, но моя группа с трудом отводила от нее взгляд.

Гаврила посмотрел на раба сверху вниз, разглядывая его, как гнилой овощ.

— Тебе придется избавиться от этого отношения, если хочешь, чтобы тебя сегодня продали. — Гаврила достал из кармана платок и тщательно вытер руки, затем повернулся к своим стражникам, возвращаясь к своей личной повозке, — затащите его обратно.

Лютый схватил раба за шкирку и затолкал обратно в повозку, снова захлопнув за ним дверь.