Он надолго замолчал, глядя на темную воду.

— Не мог я это вынести, понимаете? — он тяжело вздохнул. — Каждый божий день видеть, как она с ним смеется, как руку ему на плечо кладет. А на меня даже взгляда не бросит. Словно меня и вовсе не существует на белом свете.

Голос его дрогнул.

— Святослав, лучший мой друг был когда-то. Проклятье! У него все имелось с рождения: золото мешками, земли плодородные, отец у него вождь племени. А я что представлял собой? Сына простого рыбака, больше ничего. Руки пустые, карманы тощие.

Эльф замолчал, явно погрузившись в болезненные воспоминания. Когда заговорил снова, в голосе появились пьяные нотки бравады.

— Вот я и надумал уйти из племени. Думал, разбогатею где-нибудь, стану человеком важным и уважаемым, а потом вернусь с триумфом. Покажу всем им, чего стоит Григ на самом деле! Она тогда поймет, какого настоящего мужчину потеряла. А этот Святослав со всеми своими богатствами… — Он презрительно махнул рукой. — Посмотрим еще, кто из нас двоих больше чего-то стоит в этой жизни.

— Знаешь, — задумчиво протянул я, продолжая грести. — Был у меня когда-то один давний знакомый, в далеких земных краях. Звали его Павел Чайкин. Очень похожая на твою история, один в один. Он тоже пытался добиться расположения своей возлюбленной похожим образом — разбогатеть и поразить ее своим успехом.

— Да ну? — Капитан резко подался вперед, и в его затуманенных глазах на мгновение блеснул неподдельный, живой интерес. — И что, у него получилось? Она вернулась к нему?

Этот пропойца, оказывается, был не так уж и прост и глуп, как могло показаться на первый взгляд. Но каждое его слово, каждое движение, даже если в них и проскальзывал какой-то глубокий смысл, все равно были насквозь пропитаны тяжелым пьяным угаром.

И вот, кажется, впервые за все время нашего знакомства он проявил искренний, неподдельный интерес к чему-то, кроме выпивки и рыбы. В его обычно мутных глазах на мгновение вспыхнул ясный огонек осмысленного любопытства и надежды.

Я мог бы безжалостно рубануть ему правду-матку: мол, умер твой хваленый Павел Чайкин, в собственном роскошном бассейне утоп, застреленный охраной мужа той самой женщины, после того как окончательно выяснилось, что даме его сердца на него и его миллионы глубоко плевать.

Но какой, к черту, в этом был бы смысл? Зачем разбивать последние надежды этому несчастному романтику?

— И… да, она к нему вернулась, — соврал я, стараясь придать своему голосу убедительности. — И жили они долго и счастливо, пока смерть не разлучила их.

— Вот это я понимаю, вот это настоящий пример для подражания! — просиял капитан, и его лицо озарилось счастливой улыбкой. — Значит, и у меня есть шанс!

Я молча греб дальше, лишь слегка усмехаясь про себя и в очередной раз дивясь тому, каких только удивительных и колоритных персонажей не встретишь в этом безумном, но таком притягательном мире Полесья.

Поистине, это была земля потерянных душ, расколотых древних народов и забытых культур, непроходимых диких нравов и сломленных, но не сдавшихся судеб. И Атаман Григ, этот пьяница-эльф с разбитым сердцем, был одним из них.

ДЗЫНЬ!

Острая стрела с неприятным звуком вонзилась в деревянный борт лодки буквально в нескольких сантиметрах от моей ноги. Еще пара в сторону — и она бы угодила мне прямо в живот.

— Всем лежать! — рявкнул, инстинктивно падая на дно лодки.

Мы с Забавой одновременно рухнули на дощатое дно утлого суденышка. Лара же, напротив, молниеносно развернулась, вскидывая лук и натягивая тетиву до самого уха. Всего секунда ей потребовалась, чтобы высмотреть и поймать цель в густой прибрежной листве.

ДЗЫНЬ!

Ее стрела со свистом исчезла в зеленых зарослях. Тотчас же оттуда раздался короткий, болезненный вскрик, и из-за прибрежных деревьев в мутную речную воду с глухим всплеском упало невысокое зеленое гуманоидное существо в рваных кожаных лохмотьях, с длиннойстрелой, аккуратно торчащей из середины его волосатой груди.

— Ишь ты, какая меткая! — совершенно невозмутимо протянул Атаман Григ, лениво выглядывая из-за борта. — Подстрелила-таки, стервеца. Лесные Дикари, чтоб их всех… Клянусь богами, строят из себя невесть что, какие-то там высшие существа, а оставь их на пару месяцев в этой глуши без присмотра — дичают не хуже самых последних гоблинов.

Мы все трое одновременно одарили его таким выразительным взглядом, что он, кажется, на мгновение даже слегка протрезвел и смущенно откашлялся.

— Ну вот, уважаемые, прибыли, — объявил Атаман Григ, когда лодка мягко ткнулась носом в илистый берег.

По его приказу мы уже некоторое время шли значительно медленнее, осторожно пробираясь сквозь густые заросли. Солнце все еще тускло проглядывало сквозь плотную завесу листвы, но вокруг заметно стемнело и похолодало. Деревья здесь росли невероятно густо, хоть и были в большинстве своем довольно тонкими; их переплетенные кроны почти полностью скрывали от нас небо.

Мерзкое, гнетущее место для того, чтобы здесь умереть.

Река в этом месте стала заметно мельче, ее дно покрылось толстым слоем вязкой, зловонной грязи. Я окончательно понял это, когда мы с неприятным скрежетом и размаху ткнулись носом в топкий берег метрах в пяти от более-менее твердой на вид суши.

— Боюсь, ближе подойти никак не смогу, господа. Дальше только пешком, если не хотите увязнуть вместе с моей посудиной.

Я молча расплатился с капитаном оставшимися монетами, и мы вчетвером — я, Лара, Забава и Атаман Григ — замерли на самом краю лодки, с нескрываемой опаской вглядываясь в сумрачные, зловонные топи, раскинувшиеся перед нами.

Прямо перед нами, в густой стене деревьев и кустарника, виднелась небольшая, едва заметная прогалина, от которой вглубь болотной темени уходила узкая, еле различимая тропа.

— Тут еще кто-нибудь есть, кроме нас и дикарей? — понизив голос, я спросил капитана.

— Я иногда привозил сюда людей из одной небольшой, но очень настырной организации. Какие-то исследователи, алхимики, будь они неладны. Все ищут здесь какое-то редкое целебное растение, которое, по слухам, растет только в этих болотах. Еще контрабандисты раньше частенько использовали эти топи, чтобы прятать свой нелегальный товар. Река когда-то текла намного дальше вглубь этих земель, но после ужасной бури с водяным смерчем, что случился несколько месяцев назад, этот участок совсем испортился, заилился. Теперь здесь почти невозможно пройти даже на моей плоскодонке. Одним богам известно, что там сейчас творится в самой глубине.

— А ты же сам только что говорил, что готов рискнуть жизнью ради богатства и хорошей добычи.

— Рискнуть-то я готов, господин, но не настолько же я глуп, чтобы добровольно соваться в самое пекло. В меня и так тут довольно регулярно стреляют всякие отморозки. А те хваленые исследователи, о которых я тебе рассказывал… Никого из них я больше ни разу не видел с тех самых пор, как высадил их на этом самом берегу несколько недель назад. Сгинули, поди.

— Может, я и обиделся бы на твое замечание про «глупца», но ты, пожалуй, прав в своей осторожности, — усмехнулся ему в ответ. — Сможешь забрать нас отсюда на обратном пути?

— А когда вы планируете вернуться?

— Скажем, ближе к закату? Управимся за несколько часов.

— Договорились, — кивнул Атаман Григ. — Только постарайтесь не опаздывать. По ночам я по этим рекам не хожу, даже за двойную плату. Слишком опасно.

— Идет. Заплачу тебе за обратную дорогу при следующей встрече. Если она, конечно, состоится.

— Вот именно, если состоится, — хмыкнул эльф, и в его глазах мелькнула непонятная искорка — то ли сочувствия, то ли усмешки.

Я смерил его долгим, непроницаемым взглядом.

У нас было примерно часов семь-восемь, по моим самым оптимистичным прикидкам, чтобы найти этот проклятый «Топкий Баркас», разжиться легендарной «Древней Забродкой» и любыми другими ценностями, которые только попадутся нам под руку, и успеть вернуться на берег до наступления темноты.