Она не произнесла ни слова. Не бросила вызова. Просто смотрела на меня через узкую полоску замерзшего берега, ее пальцы крепко сжимали свиток. В ее взгляде не было ни прежней игривости, ни флирта, ни даже ненависти. Только абсолютная, бездонная решимость и холодная готовность к уничтожению. Все иллюзии рухнули. Осталась лишь эта черная вода, ледяной ветер, боль и свиток, обещающий открыть врата в новый круг ада прямо здесь, на заснеженном берегу. Бой был неизбежен. И на кону стояло уже не просто поражение, а смерть.

Тишина на заснеженном берегу взорвалась не криком, а действием. Свиток исчез за спиной Алисы в складках плаща в тот же миг, как мои пальцы сомкнулись в первом защитном жесте. Не было слов, только ледяная решимость в ее глазах, сменившая миг слабости на холодную ярость охотницы, загнанной в угол.

Она начала с света. Не ослепляющей вспышки, а кинжалов. Тонкие, ослепительно белые лучи, похожие на сгущенные солнечные зайчики, выстрелили из ее ладоней. Теургия. Чистая, церковная энергия, но заточенная до бритвенной остроты. Они разрезаливоздух с шипящим звуком, целясь в глаза, в горло. Я едва успел швырнуть в сторону, падая на колено в снег. Лучи просвистели над головой, оставив на гранитном парапете дымящиеся борозды. Запах озона и раскаленного камня ударил в нос. Боль в ребре вскрикнула от резкого движения.

Барьер !Кривое, дрожащее зеркало из сжатого воздуха и остатков маны встало передо мной. Алиса не замедлила. Ее руки взметнулись вверх, пальцы сплелись в сложный знак. Небо над нами сгустилось. Не туча – сфера чистого, холодного сияния, как миниатюрная луна. И с нее – град. Но не льдинок. Кристаллов света. Острых, как бритвы, холодных, как вечность. Они обрушились дождем, шипя и звеня, бомбардируя мой жалкий барьер.

Тик-тик-ТАК! ТИК-ТАК! Звук, как град по жести. Барьер трещал, покрываясь паутиной трещин. Осколки маны, как стеклянные осколки, впивались в ментальную броню, рвали нервные связи. Голова раскалывалась от усилия и боли. Я чувствовал, как резерв тает, как песок сквозь пальцы. Один кристалл пробил слабое место, просвистел в сантиметре от виска, оставив на щеке тонкую, горящую линию. Кровь потекла по шее.

Не выстою. Надо двигаться. Окружение. Я рванулся вперед, не к ней, а вдоль берега, к груде промерзших валунов у старой пристани. Каждый шаг – пытка для ноги, каждый вдох – нож в груди. Снег хрустел под сапогами.

Алиса отреагировала мгновенно. Ее жест – резкий, отточенный. Земля вздыбиласьпередо мной. Не глыбами, а острыми, как копья, кристаллами мерзлого грунта и льда, выросшими из-под снега со скоростью змеиного удара. Я едва успел прыгнуть вбок, приземлившись на больное плечо. Боль ударила белым светом. Копья льда вонзились в снег там, где я должен был быть.

Я откатился за валун, укрываясь от прямого обстрела. Сердце колотилось, как бешеное. Силы на исходе. Надо придумать что-то. Или смерть. Взгляд упал на черную воду Невы у самой кромки льда. Вода. Холод. Мысль пронеслась молнией. Фазовый переход. Но не нагрев… Ускоренное замерзание! Воздух!

Я высунул руку из-за укрытия, не для атаки, а для жеста надузкой полоской воды между берегом и крепким льдом. Точка росы. Сверхохлаждение! Последняя искра маны, выжатая из искаженного канала, рванула не в воду, а в воздухнад ней. Классика магии стихий – резкое падение температуры в локальной точке.

Воздух над водой взвыл. Мгновенно сконденсировавшийся туман превратился в бешеную метель, а затем – в ледяную корку, нарастающую с невероятной скоростью не наводе, а ввоздухе! За секунду между мной и Алисой, на пути ее следующей атаки, выросла кривая, ноздреватая стена из мгновенно сформированного льда, толщиной в локоть и высотой в человеческий рост. Не барьер, но помеха. Хрупкая, зато неожиданная.

Луч света, выброшенный Алисой следом, врезался в лед. Бззззз! Лед треснул, задымился, но не рассыпался. Он купировал удар. Я услышал ее сдавленное ругательство – редкий провал в ее безупречном контроле.

Это дало секунду. Всего секунду. Я вскочил, игнорируя протест тела. Не на нее. На валуны. Кинетический резонанс! Жест – не к камням, а внутрьих кристаллической решетки. Минимальный импульс маны – не для разрушения, а дляраскачки. Для создания резонансной частоты.

Массивные валуны, промерзшие насквозь, вдругзагудели. Низко, угрожающе. Затем – задрожали. Мелкая ледяная крошка посыпалась с них. Алиса, обходящая ледяную стену, остановилась, настороженно глядя на камни. Ее глаза мельком метнулись ко мне, оценивая угрозу.

Сейчас!Я сжал кулак в воображаемом жесте. Пиковая амплитуда! Последняя капля резерва.

КР-Р-РАК! Не взрыв, а мощный, направленный выброс накопленной резонансом энергии. Один из валунов размером с бочку оторвался от земли и ринулся вниз по склону берега, прямо на Алису! Не сокрушительная глыба, но тяжелый, неудержимый снаряд.

Она вскрикнула – то ли от страха, то ли от ярости. Ее руки взметнулись. Не уклон, не барьер. Ответный удар. Сфера чистого сияния, как маленькое солнце, вспыхнула перед ней и выстрелила навстречу летящему валуну.

БА-БАХ! Столкновение света и камня. Ослепительная вспышка, грохот. Камень разлетелся на куски, осыпав Алису градом осколков и снежной пылью. Она отшатнулась, прикрывая лицо рукавом плаща. Не ранена, но потрясена, ослеплена на мгновение. Ее безупречный контроль дал трещину. Я увидел это – миг уязвимости.

Но сил на продолжение атаки не было. Я стоял, опираясь о другой валун, задыхаясь, чувствуя, как мир плывет. Кровь сочилась из раны на щеке, из под ледяной пленки на груди. Грудь жгло из-за боли в ребре. Нога горела. Дыхание сбилось. Мана былапуста. Полностью. Только боль и свинцовая усталость.

Пыль осела. Алиса стояла, сбросив с плаща осколки камня. На ее обычно безупречном лице – ссадина на скуле, волосы в беспорядке. Но глаза... Горели не фанатизмом, а чистой, нечеловеческой яростью. Уязвленной гордости. Страха, что ее чуть не взял полумертвый.

– Хитро, – прошипела она, ее голос был низким, хриплым от напряжения. Она не улыбалась. – Очень хитро, Григорий. Использовать среду... Как истинный метамаг. – Она сделала шаг вперед, ее руки снова сложились в знакомый, угрожающий знак. Теургический свет заиграл вокруг ее пальцев, но теперь в нем чувствовалась не чистота, а какое-то резкое, статическое напряжение. – Но твоя песня спета. Ты пуст.

Она была права. Но я не опустил рук. Сжал кулаки, глядя ей в глаза, готовясь к последнему, отчаянному рывку. К попытке просто дотянуться, схватить, повалить, кусаться – на что хватит последних сил тела.

Она увидела это решение в моем взгляде. Ее губы искривились в жестокой усмешке. Свет вокруг ее рук сгустился, приняв форму двух вибрирующих, ослепительныхклинковиз сжатой энергии. Она приняла боевую стойку, легкую и смертоносную, как у фехтовальщика.

– Приходится пачкать руки, – ее голос был ледяным. – Но для тебя, милый... сделаю исключение.

Она ринулась вперед. Не магией издалека. Врукопашную. Клинки света разрезали морозный воздух, целясь в шею, в сердце. Танец смерти начался. И у меня не оставалось ничего, кроме боли, усталости и ярости, чтобы его танцевать. Каждое уклонение – через невыносимую боль, каждый блок рукой, причём не магический, физический, от клинка света – ожог до кости, глубокий порез. Я отступал под ее напором, спотыкаясь о камни, чувствуя, как последние силы покидают меня. Она была быстрее, сильнее, невредима. Ее клинки оставляли на моей одежде и коже дымящиеся полосы, каждая – новый ожог, новый вскрик боли. Мир сузился до ослепительных вспышек ее оружия, до ее ледяного, сосредоточенного лица, до невыносимой тяжести в ногах и огня в груди. Я проигрывал. Проигрывал быстро и жестоко. Цена за демона, за миль до этой битвы, была слишком высока. Ад требовал окончательной платы.

Ее первый удар клинком света был подобен удару хлыста – ослепительная дуга, целящаяся в горло. Я рванулся назад, спина ударилась о промерзший валун. Боль в ребре вырвалась хриплым стоном. Клинок просвистел в сантиметре, поджёг кожу на шее запахом паленой плоти. Второй клинок, короткий, кинжальный, метнулся в живот. Не было времени на мысль, только животный рефлекс. Я швырнул себя вниз, в снег. Ледяная крошка впилась в раны на груди. Клинок прошелся по камню, оставив дымящуюся пропасть.