– В нашу рощу? – подхватила она. В этой роще, близлежащей к родительскому дому, мы любили играть девчонками. В ней я встречалась с моим возлюбленным Карьяном.

– Да, пойдем туда, почешем языки, мы с тобой ведь толком не говорили с моей помолвки.

– Сейчас. – Она покрыла голову войлочным убором и надела войлочные чуни. Потом спохватилась и спросила как положено: – Можно, матушка?

– Идите, стрекозы, – улыбнулась мама.

При мысли о том, что в любом случае старушку, возможно, никогда больше не придется видеть, у меня сжалось сердце.

Мы с Джинжи вышли за околицу. Первые опавшие листы берез шуршали под ногами. Лиственницы на дальних холмах начинали желтеть, но сосны стояли, как и положено, зелеными, и это порождало изумительную картину: ясное голубое небо, изумрудная трава, усыпанная желтым, и смесь желтого с зеленым среди дерев. Неужели я больше никогда не увижу подобную красоту? Нет, не бывать этому.

– Хочу тебе, моя дорогая Джинжи, поведать одну тайну, – сразу начала я приготовленную речь. Девицы, особенно глупые, очень легко ведутся, когда сулишь им рассказать нечто секретное. И еще они обожают все, что связано с любовью. – Знаешь ли, мы с Карьяном решили сбежать.

Ничего ни с каким Карьяном мы, разумеется, не решили, он и не ведал о своем и моем «решении», это была обманка, чтобы поймать на крючок глупую Джинжи. Я не боялась, что мой прежний любовник меня выдаст, потому что в ближайшие пару дней он не собирался возвращаться в племя (насколько я знала). Вместе с другими молодыми ребятами они отправились ловить в быстрых реках хариуса, запасаться к зиме рыбьим мясом и жиром.

– Сбежать? – Джинжи округлила глаза. – С Карьяном?

– Да, мы долго терпели, но теперь стало невмоготу. Наша любовь оказалась сильнее всего: долга и доводов рассудка. Мы решили исчезнуть из племени, уехать далеко-далеко и там, только вдвоем, начать новую жизнь.

– Но как ты можешь?! Ведь ты жена вождя! За вами отправят погоню, наверняка настигнут и убьют! А если нет – Главный Шаман такую наложит на вас епитимью, что вы умрете в неисчислимых муках.

– А вот тут-то поможешь мне ты.

– Я? Каким образом? – изумилась сестрица. Она по-прежнему ничего не понимала.

– Ты займешь мое место. Рядом с Вождем, за его пиршественным столом и в его постели.

– Я?! – Ее глаза полыхнули опаской, но и радостью, и надеждой.

– Да! Мы же с тобой похожи как две капли. Немудрено, ведь ты, как говорит маменька, вышла на свет всего на полчаса позже меня. Ты наденешь мою одежду и сегодня же вернешься в мой дом под видом меня. А я сделаю вид, будто это ты соблазнила моего Карьяна и удрала с ним.

– Но если я вдруг выдам себя? Если Великий заподозрит подвох и подмену?

– Как же он заподозрит? Мы с тобой похожи так, что и не отличишь!

– Но я… – она покраснела, – ведь я девственница.

– Ой, что же, мне тебя учить? Разве ты не любила все детство Ачындая? Вот и доставь ему мужскую радость перед тем, как навеки стать женой Вождя. И сама любовную негу испытай.

– А татуировки! – вдруг спохватилась Джинжи. – Ведь, кроме тех наших общих, девичьих, тебе сделали новые, женские. Вдобавок те – тайные, которые одной только супруге вождя делают.

– Скажу тебе секрет. Мы с Вождем вместе в баню не ходим. Он меня не видит и бывает со мной только в темноте, ночью или под одеялом. Не поймет он по твоему телу никакой подмены.

– Но, может, какие-то слова… Или ухватки… Жесты… Которые присущи только тебе… Вдруг Вождь узрит?

Я хотела сказать, что Салкын больше ничего не сможет узреть, но, конечно, раскрываться было ни к чему. Вряд ли Джинжи согласится занять мое место, зная ту ужасную правду, что поведало мне волшебное.

– Значит, так, – решительно сказала я – глупые люди нуждаются в безапелляционном руководстве. – Прямо сейчас мы с тобой идем ко мне в дом. Я отсылаю оттуда служанок. Мы переодеваемся, я в твою одежду, а ты в мою. Я тебе показываю, что где находится, и рассказываю, как заведено хозяйство. И к рассвету ты становишься мной, а я тобой. Утром я сажусь на коня и, по пути захватив на большой реке Карьяна, уношусь вместе с ним в дальние прекрасные края. А ты остаешься исполнять мою роль, жены Великого Вождя, будешь теперь вторым по важности человеком в племени. Скажу по секрету, в постели он неплох, только не слишком часто проявляет свои притязания.

Она снова покраснела и пробормотала:

– А как же Ачындай?

– Ах да. Твой Ачындай. Тебе, наверное, не терпится узнать, как бодает мужской рог. Мы пошлем служанку и пригласим его от твоего имени на свидание. Он парень холостой и сообразительный, поймет, что к чему.

Дальше все произошло именно так, как я внушала сестре. Мы попрощались с матушкой, отправились ко мне в дом, а там перевоплотились: я – в глупую Джинжи, она – в жену вождя Темене.

Испытывала ли я угрызения совести? Все-таки, получалось, убивала собственную сестру. Скажу откровенно: нет, не испытывала. Во-первых, если не она, то я. А мне умирать совершенно не хотелось. Потом, она настолько надоела мне за все наше совместное детство и юность, что не раз и не два возникал у меня соблазн с ней покончить. И вот наконец я оказалась близка к осуществлению своей потаенной мечты.

Прости, Джинжи, быть тебе похороненной вместе с Вождем. Правда, ты испытаешь напоследок настоящие королевские почести – но вряд ли их увидишь.

Ночью Джинжи, сговорившаяся с Ачындаем, выскользнула из дома. Будем надеться, что она получила напоследок удовольствие.

А рано-рано утром я, взяв двух прекрасных коней ахалтекинской породы, положив под седло запасы вяленого мяса и вооружившись мечом и луком, выехала со двора.

У меня было огромное искушение захватить с собой волшебное. Но это, конечно, стало бы таким вызовом племени, что меня (в роли Джинжи) в любом случае объявили бы вне закона, рано или поздно настигли и мучительно казнили.

Одного я не знала: положат ли волшебное в гроб с его хозяином, Великим Вождем?

Или передадут его наследнику, выбранному из главарей восьми родов?

Жаль было с ним расставаться. Но делать нечего.

Небо над горами понемногу серело. Путь мой лежал на запад. Где-то там, далеко в закатных странах, я знала, есть племя амазонок: воинственных женщин, которые совершают набеги на города и села, жгут, грабят и убивают, и живут припеваючи. Они, как рассказывали, охотно принимают к себе новых девушек, которые готовы и рады вести подобный образ жизни.

Передо мной раскрывались огромные просторы материка. Передо мной лежала новая, другая жизнь.

Наши дни

Данилов

У Данилова зазвонил телефон. Он глянул: Варя.

Жена крайне редко доставала его звонками, особенно если он на работе. Попутно посмотрел на часы: начало одиннадцатого. Ему давно пора быть дома. Внутренне поморщившись, нажал «Ответить».

– Ты где? – даже не поздоровавшись, вопросила супруга.

– Что-то случилось? – ответил он вопросом на вопрос. – Что-то с Сеней?

– С нами все в порядке, насколько это может быть. А что с тобой?

– Мне пришлось задержаться, – соврал он. – Сложный случай.

– Ах вот как, – протянула Варя.

Данилов не сомневался, что она услышала фон, доносящийся из кафе: голоса, смех, шум кофейного аппарата.

Его спутница, ведьма Дарина, никак, ни улыбочкой, ни жестом, не прокомментировала звонок супруги – ревнивое это Варино проявление. Сидела отстраненно, что-то листала в телефоне.

– Прости, – проговорил Алексей в трубку, – что оставил тебя одну. Я скоро буду.

Он чувствовал весь негатив и усталость, которые накопились за день у Вари: встала посреди ночи, ездила встречаться с Петренко, а потом целый день наедине с младенцем – с которым непонятно что происходит.

– Хорошо, я жду тебя, – сухо ответствовала жена и отключилась.

Данилов с шумом выдохнул и, осклабившись, спрятал телефон.

– Мы можем перенести наш разговор, – предложила спутница.