Назавтра он встретил ее после лекций во ВГИКе, и они отправились на близлежащую ВСХВ[126]. Петренко взял ее под руку, и были они такие красивые и влюбленные, только немного печальные, что даже разницы в возрасте не заметно.

Купили билетики и пошли по дорожкам Выставки, направляясь в сторону фонтана «Дружба народов». Народу было немного – будний день, – и в основном провинциалы: женщины в платочках, мужчины в шляпах и галстуках.

– Сходим в кино? – предложил он. – В круговую кинопанораму? Сейчас, в будни, поди, и билет достанем.

– Ой, нет, хватит с меня кино на сегодня, – улыбнулась она. – Давай просто пройдемся.

А потом она сказала как раз то, на что он рассчитывал:

– Я ведь перед войной училась в ИФЛИ[127] и была знакома с одним человеком… Кстати, ты в курсе, как шутя расшифровывали тогда название нашего вуза? ИФЛИ – Институт Флирта и Любовных Интриг. Флирт случался, конечно, но на самом деле мы серьезными были. Особенно он, простой парнишка из Тамбова – очень хотелось ему выучиться, пробиться, карьеру сделать. Его даже секретарем комитета комсомола института избрали. Но тогда случилось между нами кое-что, – скулы ее слегка покраснели, – ты не думай, ничего особо серьезного, но симпатия была… А потом – война… Мы расстались, нас разбросало, он сразу серьезную карьеру стал делать по комсомольской линии… Так вот, он – тот мой давнишний ухажер, сейчас стал, ни много ни мало, главой вашего учреждения…

– Да ладно! Брось заливать! – сказал Петренко, уже освоивший сленг конца пятидесятых: «заливать», «трепаться», «хохмить».

– Да, я знакома с Александром Шаляпиным.

– С самим Шаляпином? Александром Николаевичем? Председателем КГБ? И он был твой дружок?

Хотя именно об этом факте: дружеской, а возможно, любовной связи Шаляпина с Ольгой Крестовской – он ведал изначально, еще находясь в своем времени. Да только его, в сущности, Петренко и знал, когда взялся женщину разрабатывать.

– Да, мой дорогой, я с ним знакома! И мы в хороших отношениях остались! Во всяком случае, года три назад, когда он еще комсомол возглавлял, мы с ним в Большом театре случайно столкнулись и протрепались весь антракт – к вящему неудовольствию всех сопровождавших его лиц, у которых наверняка свои виды на него в тот момент имелись. И он мне даже свою визитную карточку оставил – представляешь?

Визитная карточка для советского человека была дивом дивным – ее имели только дипломаты, журналисты и чиновники высокого ранга, в основном те немногие, кто с иностранцами дела по работе имел.

А Оля продолжала:

– Он на визитке от руки два личных телефона написал, домашний и дачный. Не думаю, что они у него переменились. Домашний, наверное, точно остался. Они ж там, наверху, не с каждым назначением в новую квартиру переезжают. Поэтому могу ему позвонить.

– Позвонить… – раздумчиво протянул Петренко. – И что ты ему скажешь?

– Не думаю, что будет правильно вопрос о тебе по телефону обсуждать. Попрошу о личной встрече.

– Думаешь, выслушает он тебя?

– Попробовать надо.

Молодой человек надолго замолчал. Они миновали помпезный павильон «Центральный» и вышли к сверкающему золотом фонтану, изображающему красавиц из братских республик. Что и говорить, тогда, в пятьдесят девятом, смотрелись золоченые дамы в национальных нарядах более органично, чем в веке двадцать первом, хотя бы потому, что дружба советских народов в ту пору еще существовала.

Наконец Петренко решился:

– Ты знаешь, я не все тебе рассказал. Есть кроме увольнения еще кое-какая информация, сугубо секретная, которую я не могу обсуждать с тобой и хотел бы доложить лично товарищу Шаляпину.

– Предлагаешь, чтобы мы встретились с ним втроем? – с улыбкой проговорила Ольга.

– Хотелось бы. Если сможешь организовать подобное рандеву. Понимаешь, – усилил Петренко, – разговор у меня к нему действительно государственной важности. Мне стали известны обстоятельства, которые, без преувеличения, могут повлиять на само существование Советского Союза.

– Вот как?

– Да-да, и я не могу их просто по команде доложить, в обычном порядке. Нужно сообщить на самый верх, причем лично, без посредников.

– Давай мороженое купим?

– Давай.

Они сели на лавочку, лицом к фонтану. Грызли, как школьники, два брикетика.

– Ты только не из дома ему звони, а из автомата, – предупредил Петренко.

– Я догадалась, – улыбнулась она. – Сегодня вечером наберу. Только ты, пожалуйста, при разговоре этом не присутствуй.

– Естественно.

– Я тебе дам знать, как все прошло и о чем договорились.

Александр Николаевич Шаляпин звонком Ольги Крестовской оказался польщен и заинтригован. Кому из мужчин не будет лестно внимание былой возлюбленной, через двадцать лет вдруг его разыскавшей? Понятно, конечно, что она вспомнила его не просто так – значит, имеется с ее стороны к нему корыстный интерес, но это означало прежде всего признание его заслуг и достижений. Стало быть, кое-чего он достиг и может в этой жизни, раз его внимания добиваются.

Поэтому он выслушал лепетание Ольги: «Знакомого незаконно увольняют из рядов КГБ, надо помочь», – а потом весомо проговорил (да и супруга Шаляпина, Верочка, торчала рядом, прислушивалась):

– Я вас понял. Но в ближайшее время мне предстоит командировка, позвоните мне по прямому проводу на службу через недельку, я посмотрю, что можно будет сделать. Телефон знаете мой служебный? Нет? Записывайте.

А на следующее утро вызвал своего доверенного человечка по фамилии Бережной – Шаляпин вытащил его с комсомольской работы и сразу дал звездочки, да всего на одну меньше, чем себе, – подполковника, и попросил:

– Собери-ка ты мне очень быстро информацию на некую Крестовскую Ольгу Егоровну. Поговори у нее на службе, соседей прозондируй. И, главное, выясни: что за мужик рядом с нею появился в последнее время.

Догадка его была проста – подумаешь, секрет Полишинеля! Раз Ольга проявилась сама впервые за два десятка лет – такое делается только ради любви. Но три года назад, когда они встретились в Большом, она выглядела явно незамужней. Значит, к женщине за это время пришло настоящее большое чувство, ради которого она готова и в горящую избу, и коня на скаку останавливать.

Поэтому хотелось бы знать – кто он, тот счастливец?

Услышав (по телефону) вердикт – встреча возможна только через неделю, Петренко ничуть не расстроился.

– Отлично! Будем ждать! Только я вернусь на это время к себе домой, надо кое-какие дела доделать. Через недельку позвоню.

Пусть Ольга поскучает – свою роль она почти сыграла. А у него имеются и другие важные задачи.

Советская печать:

Мы открываем двери в коммунизм (Агитатор Акпер Азимов рассказывает о семилетке Азербайджана).

Тибет – неотъемлемая часть Китая. На сессии Всекитайского собрания народных представителей.

Отовсюду обо всем. «…Строители треста «Белгородпромстрой» при земляных работах обнаружили кубышку, в которой оказалось свыше 800 старинных монет. Установлено, что монеты изготовлены в XVI–XVII веках…»

Особые задания начальника следует выполнять очень быстро и качественно – это Ваня Бережной, шагавший нога в ногу с Александром Николаевичем Шаляпиным с пятьдесят второго года и дошагавший до подполковника КГБ, знал всегда. Поэтому через три дня он появился в кабинете патрона с двумя папочками.

– Вы, Александр Николаевич, как всегда, были правы, – начал он: комплимент в общении с начальством никогда еще и никому не вредил, а уж если тот не целиком высосан из пальца, а хотя б отчасти заслужен – вдвойне. – Указанная вами особа совсем недавно, около месяца назад, завела нового ухажера. Он бывает у нее в квартире, остается на ночь. Иногда, как утверждает соседка, ночью шумят они. Ну, вы понимаете как.