Иммигранты не были причиной кризиса объективности и пропаганды в 1880–1890-х годах, но они предоставили много сырья для споров, которые его подпитывали. Бемис, Лодж, Уокер, Берджесс, Росс и другие паниковали по поводу новой иммиграции и утверждали, что объективные исследования оправдывают ее, но будущее, которое они прогнозировали, не наступит. Новая иммиграция окажет меньшее демографическое воздействие, чем старая. В годы пика новой иммиграции (1899–1924) иммигранты из Южной и Восточной Европы — в частности, евреи, поляки и итальянцы — составляли самые большие группы, но большое количество немцев, ирландцев, скандинавов и британцев продолжало прибывать. Хотя число иммигрантов росло, население Америки в 1890 году было гораздо больше, чем до Гражданской войны. Это ослабило влияние новых иммигрантов. 2,8 миллиона иммигрантов 1850-х годов составляли 12,1 процента населения в 1850 году; 5,2 миллиона иммигрантов 1880-х годов составляли 10,8 процента, а 3,7 миллиона иммигрантов 1890-х годов — только 5,8 процента. Легкость доступа, которую Уокер называл причиной роста иммиграции, также облегчала возвращение на родину. Миллионы оседали и создавали семьи в Соединенных Штатах, но еще миллионы были «странствующими», одинокими мужчинами-рабочими, которые приезжали, намереваясь заработать деньги, чтобы устроить себя и свои семьи на родине, а затем вернуться. Достоверные статистические данные отрывочны, но примерно каждый третий иммигрант возвращался на родину после 1890 года.[1698]
Политика, однако, основывается на восприятии, и паника по поводу иммиграции подтолкнула к требованиям ее ограничения. Сторонники тарифов боялись дешевых товаров, сторонники ограничений — дешевой рабочей силы. Американцы признавали ценность труда иммигрантов, но этот труд нельзя было отделить ни от экзотических, крикливых, порой отчаянных тел этих рабочих, ни от религиозных и социальных убеждений, которые они приносили с собой. Не только нативисты боялись за свою страну; ирландские и британские иммигранты из рабочего класса в угольных городах Среднего Запада выступали за ограничение иммиграции, чтобы защитить себя от «смертельной конкуренции со стороны дешевой рабочей силы».[1699]
Прецеденты ограничения иммиграции на федеральном уровне уже существовали в 1890 году, но законодательно оформить широкую программу оказалось непросто. В деле Хендерсон против мэра Нью-Йорка в 1876 году Верховный суд отменил налоги на голову — подушные налоги на иммигрантов, — которые Нью-Йорк и Луизиана ввели для иммигрантов, и передал контроль над иммиграцией в федеральные руки. Однако провести закон через Конгресс оказалось непросто, так как пароходные компании успешно противостояли законодательству, которое ограничило бы их бизнес и заставило бы их финансировать учреждения для приема и проверки иммигрантов. Когда в 1882 году закон был принят, он взимал пятидесятицентовый налог на голову и предусматривал депортацию «безнравственных женщин», осужденных, психически неполноценных и лиц, которые могут стать помехой для общества. Кроме того, существовали расовые ограничения, уже введенные на китайскую иммиграцию, и запрет на контрактный труд в Законе Форана 1885 года. Конгресс дополнит этот список в 1891 году. Если иммигранты считали, что с ними обошлись несправедливо, они не могли обратиться в суд, а только к администраторам в исполнительной власти. Однако все эти законы были неисполнимы без усовершенствованного федерального административного потенциала. Конгресс не только создал новое иммиграционное законодательство по образцу законов штатов, основанных на антиевропейском нативизме, но в 1880-х годах федеральное правительство делегировало большую часть функций по обеспечению исполнения законов штатам, в частности штату Нью-Йорк.[1700]
Только в марте 1891 года Конгресс учредил новый пост суперинтенданта по иммиграции при Министерстве финансов, который должен был контролировать постоянные инспекционные станции. Но в Массачусетсе Совет по делам лунатиков и благотворительности штата сообщил, что эти изменения «не привели к практическим изменениям в управлении». Изменения происходили постепенно. Главным среди инспекционных пунктов стал остров Эллис, открытый в Нью-Йорке в 1892 году. Он стал портом въезда для примерно 80 процентов иммигрантов, прибывающих в Соединенные Штаты впоследствии, и был призван отсеивать пшеницу от плевел, отделяя и депортируя тех иммигрантов, которые попадали в нежелательные категории. Первой иммигранткой, сошедшей на берег на острове Эллис, была Энни Мур из графства Корк (Ирландия), приехавшая с двумя младшими братьями, чтобы встретиться с отцом, который уже жил в Нью-Йорке. Она была знакомой фигурой после десятилетий ирландской иммиграции, но большинство пассажиров корабля «Невада», который привез ее, были русскими евреями. Они представляли собой меняющееся лицо иммиграции.[1701]
Американские препятствия для иммиграции оставались мягкими по сравнению с теми, что были приняты в Европе. Даже самые элементарные меры, которые рестрикционисты предлагали Конгрессу, — закон о грамотности, предложенный в 1888 году и одобренный представителем Генри Кэботом Лоджем в 1891 году, — ни к чему не привели. Лига ограничения иммиграции (ЛОИ), организованная бостонскими браминами в 1894 году, сотрудничала с Лоджем и действовала подобно Американской ассоциации социальных наук. Ее членство было небольшим, но она выпускала массу исследований для распространения в популярной прессе. IRL выступала за ограничение, а не за исключение. Хотя она не выступала за ограничение иммигрантов «по признаку расы, религии или вероисповедания», предлагаемые ею меры — значительное увеличение налога на голову и проверка грамотности — значительно сократили бы иммиграцию из Восточной и Южной Европы.[1702]
И американский бизнес, и труд по-прежнему разделены по поводу ограничений. Мнение газеты New York Journal of Commerce о том, что «мужчин, как и коров, выращивать дорого, и подарок любого из них должен быть принят с радостью», оставалось распространенным среди бизнесменов. Промышленники, в основном республиканцы, нуждались в неквалифицированном труде иммигрантов. Но профсоюзы также раскололись: Паудерли и «Рыцари» выступали за ограничение, а большая часть AFL (но не Сэмюэл Гомперс) — против. Американские профсоюзы ненавидели контрактный труд, который нанимал и перевозил иностранных рабочих на американские рабочие места, но многие члены этих профсоюзов сами были иммигрантами, которые стремились к тому, чтобы к ним присоединялись члены их семей и бывшие соседи.[1703]
В условиях, когда обе политические партии были настроены враждебно по отношению к иммиграции, когда либеральные интеллектуалы и социологи осуждали ее в прессе, а рабочие были настроены неоднозначно, иммигрантам нужны были друзья. Они нашли их среди городских политиков-демократов, единоверцев и тех американцев, чьи семьи приехали раньше из тех мест, которые иммигранты только что покинули. Римская католическая церковь и организованный иудаизм доказали свою эффективность в защите иммигрантов, а сами иммигранты превратили организации самопомощи в политические организации для защиты своих интересов. К концу десятилетия итальянские, ирландские, немецкие и еврейские группы создали Лигу защиты иммигрантов.[1704]
Иммиграционная политика была прерогативой федерального правительства, но политика в отношении иммигрантов проводилась на местном уровне и на уровне штатов. Демократические политики не собирались соглашаться на политику, которая лишила бы их собственной политической базы. Таммани процветала за счет привлечения избирателей из числа новых иммигрантов и продолжала это делать, даже несмотря на замедление темпов натурализации. Генри Джордж, к своему ужасу, обнаружил, что чем свежее и уязвимее иммигрант, тем больше вероятность того, что он поддержит машину. Усилия демократов по обеспечению голосов иммигрантов вызвали ответную реакцию республиканцев. Когда республиканцы получили контроль над Конституционным собранием Нью-Йорка в 1894 году, они приняли ряд реформ, направленных на ограничение голосов иммигрантов. Даже такие, казалось бы, простые реформы, как тайное или австралийское голосование, служили своего рода проверкой грамотности и в непропорционально большой степени затрагивали иммигрантов, поскольку избиратели не могли просто отдать заранее записанный бумажный бюллетень. Другие меры были направлены именно против иммигрантов. Одна из них обязывала натурализованных граждан ждать девяносто дней до голосования, а другая требовала личной регистрации избирателей, но только в городах с населением более пяти тысяч человек, где скапливались иммигранты. Подобные ограничения избирательного права не были редкостью. Мичиган отменил избирательные права для неграждан, которые существовали в течение многих лет как способ привлечения населения.[1705]
