– Вау, – сказала Мэри, качая головой. – Не совсем ребёнок под заказ, но…

Вессан замотала головой в ответ:

– Нет-нет, хотя это также возможно с помощью кодонатора: мы можем закодировать аллели, не присутствовавшие ни у одного из родителей. Но к такому я никогда не стремилась. Скоро должно быть зачато поколение 149 – и я хотела, чтобы это было величайшее из поколений, наследующее только лучшие черты людей, зачавших его, и отбросившее все худшие. – Она снова покачала головой; её голос стал тише: – Я могла сделать для улучшения нашего вида не меньше, чем сделала для него чистка генофонда. – Впрочем, через секунду она справилась со своей обидой, по крайней мере на время. – Похоже, этого уже никогда не случится. Но по крайней мере моё изобретение сможет послужить вам.

Сердце Мэри готово было разорваться. Она станет матерью! Это действительно случится!

– Это просто сказочно, Вессан. Спасибо вам! Вы нам покажете, как он работает?

– Конечно, – ответила Вессан. – Надеюсь, в батареях ещё есть заряд. – Она тронула рукоятку, и через секунду квадратный экран в центре устройства ожил. – Конечно, вы сможете подключить экран побольше. Итак, соответствующие исходные химикаты заливаются в отверстие вот здесь, – она показала на дыру в правой части прибора. – А конечный продукт выходит отсюда, взвешенный в дистиллированной воде. – Она показала на втулку слева. – Очевидно, вы сюда подсоедините подходящую стерильную ёмкость.

– И как описывается желаемый продукт? – спросила Мэри, восторженно рассматривая машину.

– Можно голосом, – сказала Вессан. Она вытянула контрольный штырёк и заговорила, обращаясь к прибору: – Произведи цепочку дезоксирибонуклеиновой кислоты длиной 10 000 нуклеотидов, состоящую из многократно повторённого кодона аденин-цитозин-тимин. – Она посмотрела на Мэри: – Это код для аминокислоты…

– Для треонина, – сказала Мэри.

Вессан кивнула:

– Точно.

На приборе появилось несколько зелёных огоньков.

– Ах да, он говорит, что недостаточно исходных материалов. – Она ткнула пальцем в экран: – Видите? Они перечислены здесь. Вы также можете воспользоваться клавиатурой для описания задания. – Она указала на один из переключателей. – Здесь вы выбираете между рибонуклеиновой и дезоксирибонуклеиновой кислотами. А потом вводите данные с любым уровнем детализации, вплоть до отдельных нуклеотидов. – Она указала на квадратную группу из четырёх кнопок.

Мэри кивнула. Переключатель, должно быть, был в положении дезоксирибонуклеиновой кислоты, поскольку на четырёх кнопках светились неандертальские идеограммы для аденина, гуанина, тимина и цитозина. Она указала на другую группу кнопок, выстроенных в восемь рядов по восемь:

– А эта клавиатура для ввода кодонов, не так ли?

Кодоны – слова генетического языка, и всего их шестьдесят четыре; каждый состоит из трёх нуклеотидов. Каждый кодон обозначает одну из двадцати аминокислот, используемых для изготовления белков. Поскольку кодонов больше, чем аминокислот, некоторые кодоны обозначают одно и то же – генетические синонимы.

– Именно так, – ответила Вессан. – Эти кнопки позволяют вам вводить кодоны. Или, если вам безразлично, какой именно кодон будет регулировать данную аминокислоту, вы можете выбирать аминокислоты напрямую вот здесь. – Она указала на ещё одну группу из двадцати кнопок – четыре ряда по пять.

– Конечно, – продолжала Вессан, – клавиатура используется только для внесения точечных изменений: вводить вручную длинную последовательность невероятно утомительно. Обычно прибор подключается к компьютеру, и информация о желаемом конечном продукте просто загружается с него.

– Великолепно, – сказала Мэри. – Вы не представляете, сколько мы сил потратили, чтобы научиться генному сплайсингу. – Она посмотрела Вессан в глаза. – Спасибо вам.

– Не за что, – ответила Вессан. – Ну а теперь – за работу.

– Сейчас? – удивилась Мэри.

– Конечно. Мы не будем производить ДНК прямо сейчас, но мы полностью настроим процесс. Во-первых, мне понадобятся образцы ваших с Понтером дезоксирибонуклеиновых кислот для секвенирования.

– Вы можете это сделать?

– Кодонатор может. Ему нужно лишь дать образец, чтобы он его проанализировал. Анализ одного образца займёт примерно одно деци.

– Десятая часть дня на полную расшифровку генома отдельного человека? – поражённо переспросила Мэри.

– Ага, – ответила Вессан. – Давайте начнём, а потом я раздобуду чего-нибудь поесть.

– Я с радостью помогу вам на охоте, – сказал Понтер. Он улыбнулся и поднял руку. – Хоть я и знаю, что помощь вам не нужна.

– Я буду рада компании, – ответила Вессан. – Но сначала давайте получим образцы генетического материала.

Если предстоящий коллапс магнитного поля Земли и научит нас чему-нибудь, то, скорее всего, вот чему: человечество слишком ценно, чтобы иметь лишь один дом; что класть все яйца в одну корзину – непростительная глупость…

Понтер позвонил водителю транспортного куба и велел ему возвращаться в Кралдак: они вызовут другой куб ближе к вечеру.

Мэри и Мега остались в хижине, а Вессан с Понтером пошли на охоту. Мега показала Мэри, как работает её игрушка; Мэри пересказала Меге часть киплинговской «Книги джунглей». Мега научила Мэри петь короткую неандертальскую песенку. Мэри понравилось возиться с Мегой – и она знала, что иметь собственного ребёнка будет ещё чудесней.

Наконец, Вессан с Понтером вернулись с пойманным на обед фазаном; Вессан принялась его потрошить, а Понтер занялся салатом. Оказалось, что на крыше хижины были установлены солнечные панели, так что у неё был и вакуумный шкаф для хранения продуктов, и электрообогреватель, и люцифериновые светильники, и многое другое; друзья надарили ей на прощание массу всего, когда она объявила о своём решении удалиться от организованного неандертальского общества. В целом, решила Мэри, это была бы не такая уж плохая жизнь, если только было что почитать. Вессан показала Мэри свой планшет и как она его подзаряжает от солнечных панелей на крыше.

– Здесь хранится текстов где-то на четыре миллиарда слов, – объяснила она. – Доступа к новинкам у меня, понятное дело, нет, но это не беда; всё равно сейчас пишут одну чепуху. Но вот классика!.. – Вессан прижала устройство к груди. – Обожаю классику!

Мэри улыбнулась. Вессан была похожа на Кольма в его восхвалении достоинств Шекспира и его современников; ей приходилось прятать от него свои арлекиновские[1244] романы, чтобы не нарваться на ссору.

Обед был очень вкусный, Мэри не могла этого не признать – или, возможно, после всех сегодняшних хождений по лесу она очень сильно проголодалась.

На время обеда кодонатор убрали на пол, но как только все закончили есть, Вессан подняла его обратно на стол. Мега свернулась в углу калачиком и задремала, оставив троих взрослых сидеть у стола: Вессан – на стуле, Понтер – на поставленном на попа полене, а Мэри устроилась на крышке вакуумного шкафа лицом к циклопическому мамонтову черепу.

– Итак, – сказала Вессан, вглядываясь в дисплей, – секвенирование завершено. – Мэри смотрела не на квадратный экран, а на саму Вессан, поскольку, за исключением очень небольшого количества, она не умела читать неандертальские идеограммы. Вессан, по-видимому забыв об этом, ткнула пальцем в экран: – Как видите, он составил список пятидесяти тысяч активных генов из вашей, Мэре, дезоксирибонуклеиновой кислоты и такое же количество из кислоты Понтера.

– Пятьдесят тысяч? – поразилась Мэри. – Я считала, что в человеческой ДНК только тридцать пять тысяч активных генов. Согласно нашим последним подсчётам.

Вессан на секунду задумалась.

– Ах да, вы, наверное, не считаете… не знаю, как вы это зовёте. Своего рода экзонная дупликация. Я потом покажу вам, как это работает.