Фрэнк чувствовал, что первобытная, звериная сторона его сознания снова берет верх, оттесняя голос разума на задний план, превращая его в животное, повинующееся только инстинктам: хищник и добыча.

Хотел ли он этого? Чего он на самом деле хочет? Окропить свой меч кровью Джастина? Месть, справедливость – как это ни называй, он собирался убить еще одного человека, но необходимости в этом не было. Никто его не принуждал. Можно было прекратить схватку. Просто прекратить. Развернуться и уйти. Предоставить природе сделать свое дело.

Фрэнк задыхался, стремясь сделать выбор. Он воевал не с Джастином. Он воевал с самим собой, и пришло время объявить перемирие. Теперь он больше не одинок. Несмотря ни на что, после всех испытаний он сможет вернуться домой. Он остался в живых, выкарабкался, несмотря на все старания «Ксеносистем» и Марса.

И он запросто мог выбросить все это, позволив Джастину преодолеть его защиту.

Так. Глубокий вдох, выдох. Описать еще один круг. Вернуться к пролому.

Не отрывая взгляда от Джастина, Фрэнк парировал пару неуклюжих попыток сблизиться и наконец остановился на изгибе стены, одной ногой на смятом металлическом листе и выпотрошенной термоизоляции, застывшей на морозе. Края вспоротой обшивки были острые. Нужно быть очень осторожным.

Однако всякий раз, когда Фрэнк пытался отступить задом в пролом, ему приходилось выпрямляться и выбрасывать вперед меч, чтобы не позволить Джастину сблизиться и нанести удар молотком. Поскольку одна рука у него бездействовала, покинуть корабль он не мог. С другой стороны, ему не хотелось снова убивать. Джастин же, судя по всему, был решительно настроен на то, чтобы в живых остался только кто-то один.

Забравшись в пролом, Люси встала рядом с Фрэнком. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что она рядом, и еще дольше, чтобы увидеть у нее в руке пистолет. Сквозь стекло шлема он видел ее сосредоточенный немигающий взгляд, поджатые губы.

Фрэнк всё понял, и, хотя говорить они не могли, Джастин также все понял. Перенеся вес своего тела на одну ногу, он опустил молоток и выпрямился. Фрэнк осторожно выбрался наружу, вылезая в дыру в обшивке поваленного спускаемого аппарата, и встав на земле, стал ждать вспышку, глухой хлопок, ждать, когда Люси выйдет и скажет, что все кончено.

Что было потом, Фрэнк почти не помнил.

Фэн открывает люк изолированной шлюзовой камеры, и Юнь, облаченная в скафандр Леланда, делает первые неуверенные шаги. Лицо у нее мертвенно-бледное и отекшее, а глаза… в них лопнули все кровеносные сосуды.

Рука у Фрэнка не просто сломана, а раздроблена, и Фэну приходится разогревать шприц с морфием в самовоспламеняющейся банке, чтобы растопить кристаллы, после чего вколоть в кровяную систему содержимое, буквально кипящее, через уже залатанный рукав скафандра.

Было больно. Очень больно: крик Фрэнка умер по другую сторону от стекла шлема, после чего затих, погрузив его в мечтательную фугу. Боль – ну, наверное, она осталась, но Фрэнк больше ее не чувствовал. У него пересохло во рту, и еще были проблемы с тем, что Марс кружился, хотя этого, очевидно, не могло быть. Поморгав, Фрэнк снова огляделся вокруг. Марс определенно кружился. Медленно, слева направо, затем в обратную сторону, огромными ледяными кругами.

Его затащили на багги и привязали к раме, как и пленных членов экипажа М-2, но только он лежал на боку и смотрел на проплывающий мимо марсианский пейзаж сверху вниз, словно он поднимался по скале, не имевшей конца.

Вдруг до него дошло, что он травмирован. Получил серьезное повреждение. Строительная площадка – место повышенной опасности, однако в своей компании Фрэнк всегда требовал строжайшего соблюдения техники безопасности. Каждый рабочий знал свое дело, а те, кто небрежно обращался с компрессорами и тяжелым оборудованием, мгновенно получали расчет. Фрэнку приходилось видеть самое разное дерьмо – раздробленные конечности, пробитые головы, вывернутые суставы, рваные раны, – и вот теперь это произошло с ним самим. Ему по руке колотили молотком. Разумеется, она сломана.

И теперь все зависело от того, сможет ли Фэн ее вылечить с помощью того, что имеется у него под рукой. Черт возьми, по крайней мере можно надеяться на то, что Фэн не отправит его на тот свет. В отличие от Алисы, которая прикончила бог знает сколько человек, руководствуясь своими извращенными понятиями о том, кто должен жить, а кому нужно помочь умереть.

Эти мысли заставили Фрэнка вспомнить всех. Зевса, огромного, покрытого татуировками, работавшего без устали. Марси, чей энтузиазм плавно перетекал в безрассудство. Деклана, язвительного, толкового, чопорного. Зеро, беззаветно преданного своему огороду, еще совсем ребенка. Кстати, о детях: Ди – он был нормальным. Из всех них он был единственным, кого Фрэнк отправил бы обратно на Землю, если бы на межпланетном корабле имелось всего одно свободное место. Вопиющая несправедливость. Доставить всех на Марс, заставить возвести базу, после чего одного за другим всех убить. Оставив одного Брэка.

Брэк. Сознавал ли он, во что ввязывается? Разумеется, сознавал. Он подписался на эту работу, от начала и до конца, в том числе и на третий этап. А когда он умирал, истекая кровью на полу центра управления и связи, с его уст слетела угроза: «Ты никогда не увидишь своего сына!» Впрочем, наверное, так оно и будет. Возможно, Фрэнк так и не вернется на Землю.

Но посмотрите на то, что он сделал. Он построил базу, в которой можно жить. Разрушил планы «Ксеносистем». Сделал все возможное, чтобы помочь своим новым товарищам. Спас некоторых из них. Неплохо для человека, отбывающего пожизненное заключение. Совсем неплохо.