– Итак, – сказала Корбонон, улыбаясь Мэри, по-прежнему сидящей в операционном кресле. – Я так понимаю, ваш компаньон заработал?

В первый раз Мэри услышала перевод так, как слышит его Понтер – не через внешнее ухо, а когда слова словно бы распускаются прямо внутри головы. Компаньон оказался прекрасным имитатором; хотя английские слова несли на себе печать какого-то едва уловимого акцента – как будто в исполнении Уильяма Шетнера[1237], но произносились они голосом, очень похожим на голос самой Корбонон.

– Ага, точно, – ответила Мэри – и как только она замолчала, внешний динамик компаньона издал звуки, которые Мэри опознала как перевод её реплики на неандертальский: – Ка пан ка.

– Значит, всё в порядке, – сказала Корбонон, улыбаясь. – Мы закончили.

– Мой компаньон уже ведёт передачу в архив алиби?

– Да, – ответила Корбонон, и Кристина, переведя сказанное ей «Ка», добавила от себя: «Передача ведётся».

Мэри встала с кресла, поблагодарила хирурга и её коллегу и удалилась. Выйдя в вестибюль этого медицинского учреждения, она обнаружила там четверых мужчин-неандертальцев, у каждого из которых, по всей видимости, была сломана рука или нога. Один из них был облачён в серебристые одежды эксгибициониста. Мэри, рассудив, что уж он-то не станет обижаться на расспросы, подошла к нему и спросила:

– Что случилось?

– С нами? – уточнил эксгибиционист. – Как обычно: охотничьи травмы.

Мэри вспомнила Эрика Тринкауса и его наблюдение о том, что древние неандертальцы имели следы травм, схожих с теми, что ковбои получают на родео.

– На кого вы охотились? – спросила она.

– На лося, – ответил эксгибиционист.

Мэри была разочарована тем, что это оказался не какой-нибудь зверь поэкзотичнее.

– И он того стоил? – спросила она. – В смысле, переломов?

Эксгибиционист пожал плечами:

– Лосятина того стоила. Не будешь же есть одних только голубей и бизонов.

– В таком случае, – сказала Мэри, – надеюсь, вас быстро залатают.

– О, не сомневайтесь, – с улыбкой ответил эксгибиционист.

Мэри попрощалась и вышла из больницы под предвечернее солнце; возможно, её разговор с эксгибиционистом станет гвоздём его программы.

И вдруг она осознала: она только что находилась в одном помещении с четырьмя незнакомыми мужчинами, и вместо того чтобы терять голову от ужаса, как в своём мире, даже после установления личности её насильника, она не почувствовала ни малейшего беспокойства. Наоборот, она подошла к одному из мужчин и мило с ним побеседовала.

Она изумлённо уставилась на своё левое предплечье, на компаньона – на Кристину. То, что каждое твоё движение записывается, казалось абстрактным знанием до того, как ей установили постоянный компаньон. Но теперь она осознала, насколько он освободил её. Здесь она была в безопасности. О, вокруг неё по-прежнему могло быть много злонамеренных людей, но они даже пытаться не станут как-то ей навредить… потому что это никогда не сойдёт им с рук.

Мэри могла попросить Кристину вызвать ей транспортный куб, который отвёз бы её к Лурт, но стоял такой прекрасный осенний день, что она решила пройтись пешком. И снова, впервые в этом мире, она обнаружила, что запросто встречается взглядом с другими неандертальцами, словно они были её добрыми соседями, словно она была на своём месте, словно она оказалась дома.

В вулканическом пепле Лаэтоли сохранились отпечатки ног самца и самки австралопитеков, общих предков глексенов и барастов, которые шли рядом, никуда не торопясь, осматриваясь и изучая окрестности: первый маленький шаг первых гоминидов. Людские следы остались также в море Спокойствия и Океане Бурь, на Фра Мауро и в борозде Хэдли, в Декарте и Тавр-Литтрове[1238]на Луне – следы поистине гигантских скачков…

После операции Мэри чувствовала себя смертельно усталой, и когда она добралась до дома Лурт, то тут же уснула. Она проспала остаток дня в выложенном подушками квадратном углублении в полу, служившем местным жителям постелью, и проснулась, лишь когда Лурт вернулась с работы двумя деци позже.

– Оцени! – похвасталась Мэри своим новым компаньоном.

Почти все компаньоны одинаковы на вид, но Лурт явно догадалась, что Мэри напрашивается на комплимент.

– Он миленький, – сказала она.

– Симпатяшка, правда? – согласилась Мэри. – Только это не он, а она. Её зовут Кристина.

– Здравствуйте, – сказал синтезированный голос из динамика Кристины.

– Кристина, – сказала Мэри, – это учёная Лурт Фрадло. Она партнёрша Адекора Халда, партнёра моего… – Мэри запнулась в поисках верного термина, потом, пожав плечами, продолжила: – …моего молодого человека, учёного – и посланника – Понтера Боддета.

– Здравый день, учёная Фрадло, – сказала Кристина.

– Здравый день, – ответила Лурт. – Можешь называть меня Лурт.

– Спасибо, – сказал компаньон.

Лурт сделала глубокий вдох, по-видимому анализируя феромоны.

– Гинралд ещё не приходила. – Гинралд была партнёршей Лурт.

– Нет, – ответила Мэри. – Даб и Каратал тоже. – Даб был сыном Лурт и Адекора Халда; Каратал была дочерью Гинралд и её партнёра.

Лурт кивнула:

– Хорошо. Тогда мы можем поговорить. Сложились некие обстоятельства, которые нам надо обсудить.

– Да?

Но Лурт молчала, по-видимому не зная, как начать.

– Я сделала что-то не так? – спросила Мэри. – Я чем-то вас обидела? – Она знала, что этот мир полон культурных различий, но она делала всё возможное, чтобы во всём следовать советам Лурт.

– Нет-нет, – ответила Лурт. – Ничего такого. – Она жестом пригласила Мэри куда-нибудь присесть. Мэри уселась на диван, а Лурт устроилась на стоящем рядом седлокресле. – Это о твоём месте жительства.

Мэри кивнула. Ну конечно.

– Я загостилась? – спросила она. – Прости.

Лурт подняла свою широкую ладонь.

– Пожалуйста, пойми меня правильно. В прошлый раз я была очень рада твоей компании. Но в моём доме и так тесно. Конечно, Даб через пару декамесяцев переедет жить к Адекору с Понтером, но…

Мэри кивнула:

– Но это будет через пару декамесяцев.

– Именно, – сказала Лурт. – Если ты собираешься жить в этом мире подолгу, тебе нужен собственный дом.

Мэри нахмурилась:

– Я понятия не имею, как это можно устроить. И мне надо поговорить с Понтером. Одно дело, когда он оплачивает для меня всякие мелочи, но купить мне дом…

Лурт рассмеялась, но смех был добродушным.

– Дом не нужно покупать. Нужно просто выбрать из числа пустующих и поселиться в нём. Твой вклад несомненен; ты принесла нам массу новых знаний. Разумеется, ты имеешь право на дом.

– Ты хочешь сказать, дома не находятся в частном владении?

– Нет. С чего бы? А, думаю, я понимаю. Вспомни, что у нас стабильная численность населения. В новых домах нет нужды, кроме случаев, когда дерево умирает и требуется замена. А деревья под дома сажаются и выращиваются правительством, потому что пройдёт уйма времени, прежде чем они вырастут и станут пригодны для жилья. Однако всегда есть некий излишек, чтобы гостям Салдака было где остановиться. Мы подыщем тебе один из них. Я знаю прекрасного плотника, который сделает тебе мебель – я даже думаю, что он обрадуется возможности показать своё мастерство, удовлетворяя твои специфические запросы. – Лурт помолчала. – Разумеется, тебе придётся жить одной.

Мэри не хотелось говорить, что это будет большим облегчением, ведь она уже привыкла к одиночеству. За годы, прошедшие после разрыва с Кольмом, Мэри полюбила свои тихие домашние вечера, так что царивший в доме Лурт кавардак немало её раздражал. И всё же…

И всё же этот мир такой странный. Мэри была совершенно не готова остаться с ним один на один. Она знала, что даже с помощью Кристины ей придётся прыгать выше головы.