Он шёл на автопилоте, его ноги шагали по знакомому до мелочей маршруту. Но внезапно, толчком, он осознал, что подошёл к…

Это место не имело названия, и даже в мыслях он не наделял его никаким именем. Но это было оно: две подпорные стены, смыкающиеся под прямым углом, далеко от фонарных столбов, прикрытые разросшимися кустами. Это было то место, где он прижимал к стене двух разных женщин. Здесь он показал Кейсер Ремтулле, кто на самом деле главный. И здесь же он отымел Мэри Воган.

Бывало, Корнелиус специально проходил мимо этого места, даже при свете дня, чтобы поднять себе дух напоминанием о том, что по крайней мере некоторое время он был боссом. Часто один только вид этого места вызывал у него бурную реакцию, но сейчас между ног ничего даже не шелохнулось.

Стены были покрыты граффити. Та же причина, по которой это место избрал Корнелиус, влекла сюда мастеров баллончика с краской и влюблённые парочки, желающие увековечить свои отношения, так же как…

Он давно их стёр, но когда-то, целые эпохи назад, их с Мелоди инициалы тоже красовались на этой стене, обведённые стилизованным мультяшным сердечком.

Корнелиус прогнал от себя это воспоминание, снова оглядел место и повернулся к нему спиной.

«Сегодня слишком хороший день, чтобы идти на работу», – подумал он, направляясь обратно домой. День казался ещё прекрасней и ярче.

В пытливом духе, который поднял в воздух Орвилля и Уилбура Райтов[1229], Амелию Эрхарт[1230]и Чака Йегера[1231]…

Когда Мэри и Понтер вышли из здания Дебральской никелевой шахты, Мэри была потрясена тем, что снаружи темно, хотя по часам была ещё середина дня. Она посмотрела вверх и ахнула:

– Боже! Никогда не видела столько птиц!

Огромная туча пернатых пролетала над ними, в буквальном смысле затмевая солнце. Многие из них кричали что-то вроде «Кек-кек-кек».

– Правда? – удивился Понтер. – У нас это распространённый вид.

– Да я вижу! – воскликнула Мэри. Она продолжала вглядываться в небо. – Господи, – сказала она, разглядев розоватые тела и сине-серые головы. – Да это же пассажирские голуби!

– Сомневаюсь, чтобы они смогли поднять пассажира[1232], – сказал Понтер.

– Нет-нет. Просто мы их так называем. Так или Ectopistes migratorius. Я хорошо их знаю, я работала над извлечением их ДНК.

– Я заметил отсутствие этих птиц, ещё когда в первый раз к вам попал. Они у вас тоже вымерли?

– Да.

– По вине глексенов?

Мэри кивнула:

– Да. Мы истребили их всех.

Понтер покачал головой:

– Неудивительно, что вам пришлось освоить эту штуку – сельское хозяйство. Мы называем эту птицу – Хак, не переводи следующее слово – кедрат. Они очень вкусны, и мы часто их едим.

– В самом деле? – переспросила Мэри.

Понтер кивнул:

– Да. Пока будешь здесь, я уверен, ты попробуешь их не раз.

Как только Хак восстановил связь с планетарной инфосетью, Понтер велел ему вызвать транспортный куб, который теперь полным ходом приближался к ним. Он был размером примерно со внедорожник, но двигался с помощью двух больших вентиляторов, установленных под днищем и в задней части, и трёх меньших для маневрирования. Куб был почти полностью прозрачен и содержал четыре седлокресла, одно из которых занимал водитель, худой мужчина 146-го поколения.

Транспортный куб замедлился и опустился на землю. Бо́льшая часть его боковой грани откинулась вверх, открывая доступ внутрь. Понтер взобрался на одно из задних седлокресел, Мэри устроилась на соседнем. Понтер что-то коротко сказал водителю, и куб поднялся в воздух. Мэри смотрела, как водитель орудует двумя рычагами, поворачивая куб и направляя его к дому Понтера.

Перед тем как покинуть здание шахты, Мэри пристегнула к руке временный компаньон; глексены, посещающие неандертальский мир, обязаны были носить такое устройство, которое следило бы за всеми их действиями и передавало информацию в архив алиби. Но проклятая штука зудела. Мэри запустила под компаньон шариковую ручку, которая у неё оказалась с собой, и попыталась почесать руку:

– Постоянные компаньоны тоже такие неудобные? – спросила она Понтера.

– Я вообще не ощущаю присутствия Хака, – ответил Понтер. После паузы он добавил: – Кстати, раз уж об этом зашла речь…

– Да?

– Временного компаньона хватает только на двадцать дней или около того – они ведь получают энергию от батарей, а не от химических процессов в твоём собственном теле. Хотя, конечно, уж тебе-то в замене не откажут.

Мэри улыбнулась. Она всё ещё не привыкла к тому, что к ней относились по-особому просто из-за того, что она – та самая Мэри Воган.

– Нет, – сказала она. – Нет, я думаю, что должна установить постоянный.

Понтер широко улыбнулся:

– Спасибо, – сказал он. Но потом, видимо, для того, чтобы не осталось никаких сомнений, добавил: – Только ты должна помнить, что постоянный – это именно постоянный. Удалить его после установки будет очень трудно, и такая операция может серьёзно повредить мышцы и нервы предплечья.

Мэри кивнула:

– Я понимаю. Но я также понимаю, что без постоянного компаньона я никогда не стану здесь своей.

– Спасибо, – снова сказал Понтер с теплотой в голосе. – Компаньон какого типа тебе бы хотелось?

Мэри рассматривала раскинувшийся вокруг первозданный ландшафт – обнажения коренных пород среди не знавшего топора леса.

– Что, прости?

– Ты можешь установить стандартную модель компаньона. Или, – Понтер поднял левую руку и повернул внутреннюю сторону предплечья к Мэри, – ты можешь выбрать компаньон, как у меня, с полноценным искусственным интеллектом.

Мэри вскинула брови:

– Я даже не задумывалась об этом.

– Интеллектуальные компаньоны пока есть лишь у немногих, – сказал Понтер, – хотя я ожидаю, что в будущем они станут популярными. Тебе, несомненно, будут полезны вычислительные мощности продвинутой модели; они понадобятся для функций синхронного перевода. Однако тебе решать, какие ещё функции в него включить.

Мэри посмотрена на компаньон Понтера. Внешне, разумеется, он ничем не отличался от десятков других, которые она уже успела увидеть, – за исключением, конечно, золотого компаньона Лонвеса Троба. Но она знала, что внутри этой коробочки живёт Хак.

– Каково это, – спросила Мэри, – иметь интеллектуального компаньона?

– О, это не так ужасно, как может показаться, – ответил голос Хака из внешнего динамика. – Я уже начинаю привыкать к этому здоровяку.

Мэри рассмеялась, не столько от самой шутки, сколько от её неожиданности.

Понтер закатил глаза – мимический жест, который он перенял у Мэри.

– И так всё время, – сказал он.

– Я не уверена, что готова к такому, чтобы кто-то каждую секунду был со мной. – Мэри задумалась. – А Хак на самом деле… ну, мыслит?

– В каком смысле? – не понял Понтер.

– Ну я знаю, что вы не верите в душу; я знаю, что вы считаете свой собственный разум абсолютно предсказуемой программой, выполняемой аппаратным обеспечением вашего мозга. Но всё-таки – мыслит ли Хак по-настоящему? Осознаёт ли себя?

– Интересный вопрос, – сказал Понтер. – Хак, что скажешь?

– Я знаю о факте своего существования.

Мэри пожала плечами:

– Но… но я не знаю, скажем, есть ли у тебя собственные желания или стремления?

– Я желаю быть полезным Понтеру.

– И всё?

– И всё.

Вау, подумала Мэри. Кольму следовало бы жениться на одном из них.