Ведь это идеальное время для того, чтобы выпустить вирус. Когда жители обоих полов собираются в Центре, можно заразить сразу всё население – по крайней мере, население Салдака. И разумеется, когда Двое становятся Одним, количество людей, путешествующих из города в город, наибольшее – легче разносить заразу.

Четырёхдневный праздник начнётся послезавтра. Что означает, что до тех пор Джок не станет ничего предпринимать. Что означает, что Мэри должна что-то предпринять до послезавтра.

Она подняла глаза к потолку, чтобы посмотреть, которой час, – но она была здесь, а не там, и здесь, на потолке её жилища, ничего не было. Она повернулась к цифровому будильнику на ночном столике: красные светящиеся цифры показывали 5:04. Мэри нашарила кнопку включения настольной лампы, потом нашла свой телефон и позвонила по домашнему номеру Луизы Бенуа в Рочестере.

– Алло? – произнёс сонный голос после нескольких гудков.

– Луиза, это Мэри. Послушай – Двое станут Одним послезавтра. Я уверена, что Джок собирается выпустить вирус именно в этот день.

Луиза явно ещё боролась со сном.

– Двое станут…

– Да, да! Двое станут Одним. В эти дни в неандертальских городах наибольшая концентрация населения и достаточно сильный междугородний трафик. Мы должны что-то сделать.

– D’accord, – хрипло сказала Луиза. – Mais quoi?[1262]

– То, что ты говорила, – пойти к газетчикам, поднять шум. Но послушай, будет безопасней, если мы обе будем в это время в Канаде. Я выезжаю через полчаса, то есть буду у тебя в половину седьмого. Мы поедем в Торонто.

– Bon, – сказала Луиза. – Я буду готова.

Мэри положила трубку, отправилась в ванную и включила душ. Если бы она ещё знала, как устраивают шум. Конечно, Мэри уже много раз давала интервью и по радио, и по телевизору, но…

Она вспомнила симпатичную продюсершу, с которой познакомилась на «Си-би-си Ньюсуорлд» в 1996-м, когда неандертальцы были известны только в виде окаменелостей и когда Мэри удалось извлечь неандертальскую ДНК из привезённого из Rheinisches Landesmuseum образца. Телефонов эфирного персонала «Си-би-эс» в телефонном справочнике наверняка не было, но продюсерам вроде бы не от кого прятаться. Мэри вернулась в спальню, снова сняла трубку, набрала 1-416-555-1212 – справочную службу Торонто – и быстро получила номер, который искала.

Минутой позже из телефона послышался другой сонный женский голос:

– Ал… ло?

– Керри? – сказала Мэри. – Керри Джонстон?

Она почти слышала, как женщина на том конце провода протирает глаза.

– Да. Кто это?

– Это Мэри Воган. Помните меня? Генетик из Йоркского, специалист по неандертальской ДНК.

Какая-то часть сознания Мэри была разочарована тем, что ни Луиза, ни Кэрри не произнесли классического: «Вы в курсе, который сейчас час?» Вместо этого Керри, похоже, моментально проснулась.

– Да, я вас помню, – сказала она.

– У меня есть для вас история.

– Я слушаю.

– Нет, я не могу её рассказать по телефону. Я сейчас в Рочестере, в Штатах, но буду в Торонто часов через пять. Мне нужно, чтобы вы выпустили меня в эфир, когда я приеду…

Мэри и Луиза переезжали реку Ниагара по мосту Квинстон-Луистон. Точно посередине трепетали на ветру три флага, обозначающие линию границы: сначала звёздно-полосатый, потом голубой флаг ООН, а за ним – канадский с кленовым листом.

– Как хорошо вернуться, – сказала Луиза, когда они проезжали мимо них.

Как всегда, возвратившись на родину, Мэри чувствовала некоторое облегчение. Вспомнилась старая шутка о том, что Канада могла бы иметь британскую культуру, французскую кухню и американские ноу-хау, но почему-то оказалась с американской культурой, британской кухней и французскими ноу-хау.

И всё же было здорово вернуться.

Съехав с моста, они оказались перед таможенными постами. Перед тремя из тех четырёх, что были открыты, выстроились короткие очереди легковых машин; четвёртая обслуживала грузовики. Мэри подрулила к средней очереди легковушек и ожидала, пока стоящие перед ней машины пропустят, нетерпеливо барабаня пальцами по рулевому колесу.

Наконец, подошла их очередь. Мэри подъехала к кабинке и опустила боковое стекло. Она ожидала обычного для канадской таможни приветствия «Гражданство?» и была сильно удивлена, услышав от таможенницы:

– Мисс Воган, правильно?

У Мэри подпрыгнуло сердце. Она кивнула:

– Проедете вон туда, чуть дальше.

– Что-то… что-то не так? – спросила Мэри.

– Просто сделайте, как я сказала, – ответила она и взялась за телефон.

Мэри, ощутив, как резко вспотели ладони на рулевом колесе, медленно проехала к указанному месту.

– Как они узнали, что это ты? – спросила Луиза.

Мэри покачала головой:

– По номеру машины?

– Может быть, нам надо удирать? – спросила Луиза.

– Меня зовут Мэри, а не Тельма[1263]. Но, чёрт возьми, если…

Лысеющий таможенник с переваливающимся через ремень животом направлялся к ним от низкого длинного здания инспекции. Он жестом приказал Мэри въехать на одно из размеченных парковочных мест перед зданием. Раньше она останавливалась здесь лишь раз, чтобы воспользоваться туалетом, да и то по большой необходимости – туалет здесь был довольно грязным.

– Мисс Воган? Мисс Мэри Воган? – уточнил таможенник.

– Да?

– Мы вас ожидали. Нас попросили позвонить, когда вы появитесь.

Мэри моргнула:

– Когда я появлюсь? Здесь? – неуверенно переспросила она.

– Да – и это срочно. Пойдёмте!

Мэри вышла из машины, Луиза последовала за ней. Они прошли в здание таможни, и толстый таможенник завёл их в служебную зону. Он взял телефонную трубку, нажал кнопку селектора.

– Мисс Воган у нас, – сказал он и передал трубку Мэри.

– Мэри Воган, – сказала она в трубку.

– Мэри! – воскликнул голос с ямайским акцентом.

– Рубен! – Она оглянулась и увидела широкую улыбку Луизы. – Что стряслось?

– Боже, женщина, тебе нужен мобильник, – сказал Рубен. – Слушай, я знаю, что вы с Луизой собирались в Торонто, но думаю, что вам лучше поспешить сюда – в Садбери. И как можно быстрее.

– Почему?

– Ваш Джок Кригер прошёл на ту сторону.

Сердце Мэри опять подпрыгнуло.

– Что? Как он туда так быстро добрался?

– Должно быть, на самолёте прилетел, и вам следует сделать то же самое. От границы досюда шесть часов на машине. Но я организовал для вас «Никелированный огурчик», он ждёт вас в Сент-Кэтринс. – «Никелированным огурчиком» назывался частный самолёт компании «Инко», выкрашенный в зелёный цвет. – Про Джока я узнал совершенно случайно, – продолжал Рубен. – Увидел его имя в журнале посещений шахты, когда вписывал туда другого посетителя.

– Почему его никто не остановил? – спросила Мэри.

– На каком основании? Я спросил армейцев, которые охраняют портал; они сказали, что у него был американский диппаспорт, так что они отвели его прямиком на ту сторону. Так вот, я выслал карту на таможню по факсу, на ней отмечено, как добраться до аэродрома…

И мы в самом деле вступаем в новую эру. Кайнозойская эра – эра новой жизни – почти закончилась. Скоро начнётся ново-зойская эра – эра новейшей жизни…

– Срочная медицинская помощь! – сказал Рубен Монтего. Его гладко выбритая голова поблёскивала в ярком свете ламп, освещавших огромное здание. – Без остановок на нижний уровень.

– Будет сделано, док, – ответил оператор подъёмника.

Мэри знала, что клеть уже ожидает их здесь, на нулевом уровне, – Рубен позвонил оператору из офиса. Мэри, Рубен и Луиза быстро вошли в клеть, и оператор, который оставался наверху, закрыл за ними тяжёлую дверь. Прозвучало пять сигналов зуммера – экстренный спуск без остановок, и подъёмник начал спуск по шахте, уходившей под землю на глубину впятеро большую, чем высота башен Всемирного торгового центра – какой она была, пока самцы Homo sapiens их не разрушили.