— Возражение, — сказала Зиглер. — Мистер Райс аргументирует версию защиты[1613].

— Принимается, — сказала Прингл. — Мы поняли, что вы хотели доказать, мистер Райс. Двигайтесь дальше.

— Вы упомянули, что части тела иногда уносят с места убийства убийцы-люди, — сказал Дэйл.

— Да.

— С какой целью?

— Э-э… как я сказала, в качестве сувенира.

— Правда ли, что иногда это делается с целью каннибализма?

— Да.

— Или в качестве сексуального трофея?

— Да.

— Дайте нам определение каннибализма, доктор Флемингдон.

— Это… ну, это поедание человеческой плоти.

— Это не совсем так. На самом деле это поедание плоти особи того же вида. Когда рыба ест другую рыбу одного с ней биологического вида, мы говорим, что она занимается каннибализмом, не так ли?

— Гмм… да.

— То есть унести часть тела с целью каннибализма может только представитель одного с жертвой биологического вида, не так ли?

— Вы придираетесь к словам, мистер Райс.

— А убийство на сексуальной почве — разве секс имеет место не между представителями одного и того же вида?

— Обычно да.

— То есть нет никаких оснований считать, что тосоки могут иметь каннибальский или сексуальный интерес к частям человеческого тела, не так ли?

— Нет.

— Однако имеется множество случаев убийств людей людьми, в которых части тела жертвы изымались с этими целями?

С явной неохотой:

— Есть много таких случаев, да.

— Спасибо, доктор Флемингдон, — сказал Дэйл.

— Повторный опрос? — спросила судья Прингл.

Зиглер покачала головой.

По окончании опроса доктора Флемингдон в заседании был объявлен перерыв на обед.

Когда суд собрался снова, Зиглер продолжила опрос свидетелей обвинения.

— Пожалуйста огласите своё имя и фамилию для протокола, — сказал клерк человеку, сидящему на свидетельской скамье.

— Моше Фейнстейн. — Он продиктовал их по буквам.

— Спасибо.

Фейнстейну было сорок четыре года; у него было длинное строгое лицо и волосы светло-серого цвета. Он носил очки в роговой оправе; на нагрудном кармане голубой рубашки с коротким рукавом виднелся пластиковый клапан. Зиглер поднялась.

— Мистер Фейнстейн, пожалуйста, сообщите суду, кто вы такой.

— Я старший криминалист полиции Лос-Анджелеса.

— Ваша честь, у нас имеется резюме мистера Фейнстейна на шести страницах. Мы хотим приобщить его к делу.

Судья Прингл взглянула на Дэйла; тот кивнул.

— Принято, — сказала Прингл.

— Мистер Фейнстейн, не могли бы вы коротко изложить ваш послужной список.

Фейнстейн улыбнулся. Зрелище было не из приятных.

— Я работаю в полиции Лос-Анджелеса шестнадцать лет. У меня степень магистра в области криминологии и вторая степень в области химии. Я вхожу в совет директоров Калифорнийской ассоциации криминалистов и состою в Американской академии судебной экспертизы. Имею сертификаты профессиональной компетентности от обеих этих организаций.

— Спасибо. Рано утром двадцать третьего декабря прошлого года вы были вызваны в Валкур-Холл, общежитие в кампусе Университета Южной Калифорнии. Это так?

— Да.

— Почему вас туда вызвали?

— В качестве старшего криминалиста на месте убийства Клетуса Колхауна, для руководства деятельностью других криминалистов, которые там работали.

— Мистер Фейнстейн, нашли ли вы в комнате доктора Колхауна что-либо, что могло бы служить орудием убийства?

— Возражение, — сказал Дэйл, поднимаясь на ноги. — Предвзятость. Термин «орудие убийства» предполагает намерение убить. Обвинение ещё не установило факт убийства первой степени.

— Принимается.

— Хорошо, — сказала Зиглер. — Нашли ли вы в комнате доктора Колхауна что-либо, чем можно было отрезать его правую ногу от тела?

— Нет, не нашёл.

— Нашли ли вы какие-либо инструменты, с помощью которых можно бы было раздвинуть рёбра доктора Колхауна?

— Нет, но я и не ожидал их найти.

— Не могли бы вы пояснить это?

— Разрез по центру грудной клетки доктора Колхауна был явно произведён механическим устройством — линия разреза идеально прямая на всём протяжении от горла до паха. Разрез рассёк грудную кость и повредил сердце и прочие мягкие ткани под ней. Однако собственно раздвижение рёбер было, по-видимому, произведено с помощью грубой силы.

— Что вы имеете в виду?

— По-видимому, это сделали вручную — кто-то ухватился за края рассеченной грудины и сильно потянул. — Фейнстейн изобразил руками, как он разрывает собственную грудь.

— Что заставило вас думать, что это было сделано вручную, мистер Фейнстейн?

— Когда имеется открытая рана, мы всегда осматриваем её края, и…

— Зачем вы это делаете?

— О, никогда не знаешь, что там найдёшь. Например, мы имеем дело с голым трупом, убитым ударом ножа. Мы смотрим, не внедрены ли в края раны волокна ткани. Если таковые имеются, значит, жертву закололи, когда она ещё была одета. Если нож был ржавый, мы найдём по краям чешуйки окиси железа. И всё такое прочее.

— И вы нашли там чешуйки окиси железа?

— Нет.

— А внедрённые волокна ткани?

— Нет — то есть, на первый взгляд было похоже, что перед тем, как сделать вертикальный разрез, рубашку доктора Колхауна расстегнули.

— Вы начли что-либо необычное?

— Да.

— Что именно?

— Как я уже сказал, грудная кость была рассечена каким-то невероятно острым режущим инструментом, и это означает, что грудина со стороны разреза имела острые края. На одном из этих краёв мы обнаружили розоватые кристаллы.

— Кристаллы, мистер Фейнстейн?

— Да.

— Вы собрали их для анализа?

— Да.

— И что показал анализ?

— Кристаллы имеют очень сложный химический состав. Я не смог идентифицировать вещество, так что я отослал образец на химический факультет UCLA; у нас с ними договор на производство экспертизы.

— Мистер Фейнстейн, позвольте мне высказать предположение: если бы человек схватился за острые края разрезанной грудной кости доктора Колхауна и сильно дёрнул бы их в стороны, чтобы раздвинуть рёбра, что бы произошло с руками этого человека?

— Как я сказал, разрез имел острые края. Если бы этот человек не надел брезентовые рукавицы, он, вероятно, порезал бы себе пальцы.

— Полагаю, на краях грудной кости было много крови?

— О да, конечно.

— Она вся принадлежала доктору Колхауну?

— Да, насколько я могу судить. Кровь совпадает по группе, резус-фактору и ещё нескольким характеристикам.

— Спасибо. Кроме розовых кристаллов, какие ещё улики вы нашли на месте преступления?

— Я нашёл некоторые предметы.

Зиглер взяла со стола обвинения маленький зиплоковский пакетик.

— Вот эти предметы?

— Да.

— Приобщается как вещественное доказательство номер 27.

— Не возражаю, — сказал Дэйл.

— Приобщено, — сказала Прингл.

— Мистер Фейнстейн, опишите, пожалуйста, содержимое этого пакета.

— Внутри него три плоских ромбовидных предмета, найденных в комнате Клетуса Колхауна в общежитии университета.

— Ромбовидные объекты? Что бы это, по-вашему, могло быть?

— Возражение, — сказал Дэйл. — Требование строить догадки.

— Я переформулирую. Мистер Фейнстейн, вы когда-нибудь видели что-нибудь похожее по форме на эти объекты?

— Да, они напомнили мне нечто, виденное мной раньше.

— Что именно?

— Мне кажется, они похожи на чешую, покрывающую тела тосоков.

— Ваша честь, мы собираемся попросить обвиняемого встать таким образом, чтобы мы могли непосредственно сравнить объекты, найденные на месте преступления, с чешуйками на его теле.

— Ваша честь, — сказал Дэйл, вставая, — прошу разрешения на совещание без протокола.

— Хорошо.

Дэйл и Зиглер подошли вплотную к кафедре судьи и встали рядом с ней.