— И это называется, сделать короля бессмертным. Значит, выпить яблочного сока.

— Но на самом деле? — смутилась я, — на самом же деле короли не становятся бессмертны?

— Конечно, нет. Это лишь традиция, ритуал, как хочешь, так и называй.

— А что насчет легенды? Есть легенда о той яблоне.

— Несколько минут назад я назвал тебя умной, — сказал Эд, — забираю слова обратно.

— Несколько минут назад я посчитала тебя взрослым, — ответила я, — прости, ошиблась. Ты все-таки ребенок.

— Мне двадцать пять!

— Тебе семнадцать, — напомнила я, — хотя ведешь себя на четырнадцать.

Эд посмотрел на меня обиженными глазами, я ухмыльнулась. Да уж, что стало с нашими отношениями. И представить такое было страшно.

— Так что с легендой? — спросила я.

— Ты же не станешь верить легенде?

— В моей жизни все легенды сбываются, так что стану.

— Ну это надолго.

— Ничего, я люблю истории.

Мы сидели за столом. Смотрели друг на друга. Эд разглядывал Илинну, потом переводил взгляд на Гнею, потом на меня. Юлий пялился на всех одновременно и тряс ногой. Нервничал. Я понимала, что нам надо наладить отношения, надо действовать заодно, надо хотя бы сделать вид, что Эд все-таки взрослый и рассудительный, может он и станет таким. Все-таки ему семнадцать, а я в семнадцать была нормальной, соображающей девушкой. Главное, не сколько тебе лет, а какой жизненный опыт у тебя за спиной.

— Если коротко, то есть легенда, — начал Эд, — легенда, по которой, человек, в чьих жилах течет сок бессмертной яблони становится бессмертным.

— Как может сок течь по венам? — спросила Гнея.

— Я тоже не до конца понимаю, видимо перелить надо. Кровь слить, сок пустить по венам.

— А все поняли, о каких яблоках говорится? — вставил свое слово Юлий, — это Литвудские яблоки, к которым имеют отношения члены королевского рода. И мы тоже бы имели, если бы принадлежали к королевскому роду.

Я перевела взгляд на мою женскую группу поддержки. Они знали, что Юлий с Эдом— литвудские принцы, но вида не подавали. Молодцы. Молодцы. Пусть эта странная игра продолжается.

— Сок этих яблок пьют на коронации, — продолжил Юлий.

— Помолчи, — повернулся на него Эд, — сейчас я рассказываю.

Юлий насупился и стал выводить пальцем незатейливые рисунки на столе, чтобы чем-то себя занять.

— Сок этих яблок пьют на коронации, — сказал Эд, — и именно поэтому Звездочет стремится попасть в Литвудское королевство. Все ради яблок.

Мы переглянулись. Эд задержался на мне взглядом. Рвано вдохнул. Я видела, как он вдохнул. А потом, сжав челюсти, поспешил отвернуться.

— Но мы не сможем попасть в столицу, — сказала я, — там весь народ находится под гипнозом.

— Наконец-то о людях подумали, — послышался низкий мужской голос.

Кто это? Кто? Я обернулась. Стоял невысокий, худенький человек, лохматый. Темные волосы, седые на висках. Этот человек чуть сутулил спину и смущенно улыбался. А еще щурился. Одетый в льняную рубаху и штаны. Все велико.

— Медведь! — воскликнула я, бросаясь ему на шею.

Позади слышался ревнивый шепот:

— Она точно моя жена, а не его?

— Уже не знаю, брат.

— Когда ты обратился? — спросила я, — сегодня? Неужели сегодня полнолуние?

— Сегодня, да, — пробормотал Медведь.

Было так непривычно видеть его человеком, и все же, так хорошо от того, что Медведь все-таки превратился обратно. Мы с ним столько всего пережили. Мы с ним тащили мертвого Эда к красной реке, мы тащили его оттуда… Долгое время Медведь бы единственный, кому я открывала душу, единственным, с кем я вообще могла поговорить. И вот он человек. Я широко улыбнулась.

— А ты еще кто? — недовольно вздохнула Гнея, — гостей все пребывает с каждым днем. Давай, кто ты? Давайте, живите все, у меня же здесь проходной двор. Всем можно просто так заходить без стука!

— Простите, вышло неловко, — Медведь поднял на Гнею глаза, — но такова уж Ваша судьба. Давать прибежище беглецам и беглянкам.

Медведь подошел ближе, поцеловал Гнее руку. Они были почти одного роста, Медведь лишь чуть-чуть возвышался над Гнеей. Я поражалась, как такой маленький в человеческом теле он мог вырастать до огромных размеров в медвежьем?

— Приятно, поговорить с Вами, — улыбнулся Медведь, — но мы уже знакомы.

— Знакомы?

— У меня была бурая шерсть и большое тело.

— Это правда? — Гнея обернулась на меня. Я кивнула.

— Это на самом деле Вы? — поразилась она, разглядывая Медведя, — глазам не верю.

— Ты его знаешь? — слышался за спиной голос Юлия.

— Мне он не нравится, — отвечал ему Эд, — видел же, как его обнимала Донна?

Они что серьезно думают, что их никто не слышит? Серьезно?

Медведь обернулся на Эда. На того, кто раньше был его главной, его вожаком, а теперь стал просто мальчишкой.

— Я тебя знаю? — спросил Эд напряженно.

— Знаешь.

Эд склонил голову, присмотрелся внимательнее.

— Да, ты похож… ты из какого-то графского рода?

Медведь ухмыльнулся, подошел к Эду, положил руку ему на плечо:

— Рад, что ты выжил.

— Я знаю тебя, — подскочил Эд, — ты же граф Эррил…

— Я просто Медведь, — прервал Медведь, — и забудь все, что помнишь обо мне.

— Но как я могу, — Эд ахнул, посмотрел на всех нас, словно ожидая поддержки.

Ожидая, что кто-то из нас тоже поймет его собственное замешательство. Но мы не понимали. Для нас Медведь был просто Медведем.

— Он спас тебе жизнь, — сказала я, — так что не важно, как ты к нему относился восемь лет назад, сейчас вы друзья.

— Друзья? С ним? — Эд неприятно рассмеялся, — ну уж нет. С ним мы точно не друзья. Невозможно!

— Прекратили! — хлопнула по столу я.

Надо было заканчивать.

— Сейчас не время ссориться. Давайте подумаем о деле, а потом вы уже будете спорить из-за своих отношений. Хорошо?

— Опять ты командуешь? — закипел Эд.

— Опять ведешь себя, как ребенок?

Сейчас мы точно перессоримся. Точно. Я глубоко вдохнула, приводя мысли в порядок. Как же сложно! Ну почему так сложно!

— Я знаю, как снять чары с города, — сказал Медведь.

— Как?

— Нам нужно вызвать у горожан сильные эмоции.

Все замерли, вслушались. Даже Эд успокоился. Он был готов к обсуждению.

— И что же вызовет эти эмоции? — ухмыльнулся Эд.

— Землетрясение.

Снова путь. Снова дорога. Снова скачет бравый конь, а мы с Эдом рядом, прижимаемся телами друг к другу. На долю секунды я прикрыла глаза и представила, что все хорошо. Представила, что Эд не терял память, и он прижимает меня к груди не потому, что приходится, а потому что хочет этого. И в то же время все по-другому. Просто Эд другой.

— Не понимаю, как мы могли с ним поладить, — приговаривал Эд, — мы точно можем ему верить?

— Август, — я ударила его по плечу, — хорошо, что Медведь не слышит. Ты бы разбил ему сердце.

— У Медведя, которого помню я, нет сердца.

— И все же его план хорош.

— Хорош, как же…

Эд остановил лошадь, нагнулся, посмотреть мне в лицо.

— Ты понимаешь абсурд ситуации? — спросил он, — мы едем к какому-то таинственному леснику за какими-то особенными семенами, из которых вырастет растение с плодами. И не простыми плодами, а плодами, которые будут шуметь и сотрясать землю, и создадут иллюзию землетрясения, чтобы напугать горожан до полусмерти и снять гипноз. И все это придумал Медведь, пока сидел в медвежьей шкуре. Почему мы должны делать, как он придумал?

— Потому что ты не придумал ничего лучше.

Эд насупился, пришпорил коня.

— И как я мог в тебя влюбиться, — приговаривал он, — ошибка какая-то, точно ошибка.

Он снова обернулся на меня.

— Еще и брюнетка. Не люблю брюнеток.

Вот так новость! Он просто не знал, как меня еще оскорбить!