— Вы такая красивая! — ахнула Илинна.

Илинна была очаровательной толстушкой, чуть за сорок. Невысокой, курносой, со смешными торчащими ушками и большими глазами, как у совы. Она меня вырастила, и по праву считалась второй мамой, после настоящей королевы — матери. Наверное, у всех членов королевской семьи так. Есть официальные родственники, которым нет дела до тебя и важна лишь твоя кровь, и есть слуги, которые проводят с тобой так много времени, что нехотя начинают обращать внимание на твою душу.

— Жених будет в восторге! — продолжала Илинна, — он как увидит Вас, так и влюбится без памяти!

Наверное, так оно и работает. Мужчины видят красивую девушку и влюбляются в нее, как в картинку. Жаль, что женский мозг устроен иначе, и нам недостаточно, чтобы мужчина был красив. Было бы проще.

— Ну чего Вы какая кислая? — Илинна потрепала меня по щеке.

— А ты не была бы кислой, если бы насильно выходила замуж?

— Так я и вышла! Вот только моим женихом был кузнец — пьяница, а Ваш вроде как король.

— Принц, — поправила я, — королем он станет позже, а пока лишь принц, — и со вздохом добавила, — но он иностранец!

— И хорошо. Повидаете чужие края.

В голосе Илинны послышались печальные нотки. Да неужели? Неужели наша госпожа «Я скрываю свои настоящие эмоции» вдруг прокололась?

Я посмотрела на себя в зеркало. И правда красивая. Хрупкая, нежная, в белом пышном платье с кружевами. Когда — то в этом платье выходила замуж моя королева — мать. Я походила на нее. Те же лисьи глаза и острый нос. Те же темные волосы и широкие брови. Те же разбитые мечты и вынужденный брак. На миг показалось, что платье пахнет солью. Солеными слезами моей матери. Закружилась голова.

— Да полно Вам, — продолжала Илинна, — вот портрет. Полюбуйтесь на него. Ну?

Я уже видела портрет будущего мужа. А как не видеть? Картину прислали в подарок по случаю грядущего союза. Могли прислать что угодно! Деньги, украшения, диковинные фрукты в конце концов… Но нет, они прислали портрет. Отец настоял, чтобы принца Августа Эдоардо Фридерика Третьего повесили в моей комнате прямо над кроватью. «Чтобы глаз привыкал,» — сказал он. Что ж, мой глаз и привыкал. Будучи в плохом настроении, я частенько метала в физиономию принца Августа ножи. Иногда даже попадала ему между его карих глаз. Мой жених с картинки был высоким, с золотыми кудрями и идеальными пропорциями лица. Настолько идеальными, что художники бы взвыли от того, насколько скучное у него лицо.

— Ты же знаешь, как рисуются портреты? — ухмыльнулась я, — повезет еще, если хотя бы цвет глаз совпадет.

Снова посмотрела на себя в зеркало. Такая молодая, и уже узница.

— Ну что Вы все недовольны? — спросила Илинна, — Вы же сами сказали его величеству, что с радостью исполните свой долг дочери и принцессы, а это что начинается?

— Я хочу познать жизнь, хочу вырасти. Хочу стать другим человеком. Мудрым, опытным, талантливым… а если я выйду замуж, то мы обе знаем мое будущее.

— Родите наследника, это будет прекрасный мальчик.

— Который займет трон чужой страны, — перебила я, — а я стану лишь… инструментом для выведения потомства?

Недолго мы молча смотрели друг на друга, и в лице Илинны промелькнуло нечто новое, жалость?

— Хотите секрет? — спросила служанка.

Конечно, я хотела, и Илинна прекрасно знала это.

— Я поняла это только после свадьбы, но Вам будет полезно узнать сейчас.

В горле встал ком. Что за секрет? Неужели будет лекция про первую брачную ночь? Стало неловко. Во — первых, от того, что я реально почти ничего об этом не знаю, а во — вторых… не хотелось думать о том, что придется быть с нелюбимым человеком. Нет, возможно, однажды я смогу полюбить своего жениха, привыкнуть к нему, но в глубине моей души жил романтик, и он нашептывал снова и снова: «Такая любовь — это не любовь!».

— Всем руководит женщина, — сказала Илинна.

Я удивилась и немного разочаровалась. Так значит секрет совсем о другом.

— Большинство вещей делаются руками мужчины, но все это происходит ради женщин, — продолжала моя служанка, — ради нас мужчины стоят дворцы и выигрывают войны. Запомни, Македония. Мы женщины как кукловоды. Никто не видит нас, но именно мы дергаем за ниточки. Стать женой, это научиться…

— Правильно работать руками, да — да, — перебила я и рассмеялась.

Знаю, глупая шутка, тем более для принцессы. Мне стало стыдно сразу, как я увидела недовольное лицо Илинны.

— Я веду к тому, что станете Вы лишь инструментом для выведения потомства или мудрой королевой, зависит от Вас же самой, — закончила Илинна и вышла в коридор.

Ну вот. Я ее обидела. Илинна хотела дать важные советы, те самые советы, которые никто больше не даст, а я ее обидела. На душе стало паршиво, как в моменты, когда проспал больше, чем планировал, или, когда съел больше, чем хотел, или когда обидел того, кого нельзя было обижать.

Я печально вздохнула и снова посмотрела на себя в зеркало. Потом в окно. Ко дворцу подъезжала карета. Большая, золотая, как волосы моего жениха. В ужасе я пялилась на эту карету и мне становилось все хуже и хуже… потому что за каретой на площадь въезжали стражи на конях. Стражи в доспехах с Литвудскими гербами. Гербами моего жениха. Это он. Прибыл принц Август в сопровождении.

Тут мысли закрутились. Я словно только-только очнулась ото сна и наконец начала осознавать происходящее. Меня выдают замуж за незнакомца, и я сама на это согласилась. Как это вообще может быть возможным?! Сердце колотилось, как бешенное. Сейчас принц Август войдет во дворец, потом в залу введут меня… И сразу свадебка. Меня раздражала эта глупая традиция — жениться с порога. Ну что такое? Надо сначала накормить, напоить, спать уложить, на утро познакомить молодых, дать им время привыкнуть друг к другу, и только потом уже свадьбу играть. Но традиции есть традиции. Голова потяжелела. В день, когда отец объявил, что подыскал мне мужа, я с улыбкой кивнула и заверила, что буду рада послужить своему королевству. Но сейчас, я услышала голос здравого смысла, который кричал из глубин подсознания. И этот голос снова и снова повторял одно слово: «Беги!». Со мной такое случалось. Дурное предчувствие, ощущение неизбежной беды. И сейчас меня окутало как раз оно. Останься в комнате Илинна, она бы остановила меня и предотвратила неизбежное, и спасла бы королевство. Но в комнате ее не было. Там были лишь я и мое внезапное отчаянье.

Меня зовут Македония, и я ненавижу это имя. Почему? Во — первых, оно похоже на мужское. Как Македоний, только Македония. А во — вторых, оно грубое. Могли бы назвать Лианной, или Алией, Милой в конце кондов. Но назвали Македонией. Чем только думали?

— Македония, открывай! — стучали снаружи, — Македония, что за шутки?

Шутки? Если бы я хотела пошутить, то подкинула бы таракана в королевское блюдо или вырядилась шутом, чтобы смутить народ. Я не шутила, я планировала побег. Стража выломала двери. Отлично. Из распахнутого окна свешивались связанные между собой шторы, а на земле лежала фата. Да, мне пришлось выкинуть из окна фату, чтобы выглядело более убедительно. Чтобы они поверили в то, что мне хватило отчаяния спускаться по шторам.

— Она сбежала! — крикнул главный страж и поспешил прочь из комнаты.

Остальные рванули за ним. Можно вылезать. Я открыла дверцы шкафа, осмотрелась. Никого. Хорошо. Неужели они на самом деле решили, что пошла бы на это? Да я высоты боюсь больше смерти. Но главное, что сработало, ведь на этой лжи держался весь мой план. Надо было действовать быстро. Переодеться для начала во что — нибудь менее привлекающее внимание. Желательно, в одежду служанки… И я бы с удовольствием это сделала, не будь мое «чудесное» свадебное платье зашнуровано — перешнуровано, тянуто — перетянуто… Короче, если бы я могла снять с себя это проклятое платье, я бы переоделась.