— А если не совпадут?

— То я сделаю все возможное, чтобы переманить тебя на свою сторону.

Молодец, Македония! Хотела стать свободной, а станешь пленницей. Вот радость!

Эд подошел ближе, заправил упавшую на лицо прядь мне за ухо. По коже пробежали мурашки, но только не от страха.

— Ты предатель, — отшатнулась я, — втерся в доверие, а потом объявил пленницей!

— Но — но, мы знакомы пять минут, если ты так быстро доверяешь первому встречному, то мне тебя искренне жаль.

— Если для тебя в порядке вещей обманывать девушек в беде, то это тебя мне искренне жаль!

— Девушка в беде? — ухмыльнулся Эд, — это про кого угодно, но не про тебя. Воровка.

— Предатель.

Тут распахнулась дверь и в амбар ввалились двое. Великан, два метра ростом, если не выше, с телом дикого зверя и шрамами на щеках, и за ним — невысокий худой человек в огромных круглых очках. Какая странная компания. Друзья Эда. Пока они приветственно хлопали друг друга по спине, я планировала побег. Протиснуться мимо них и бежать. Да, таков мой план. Медленно, в надежде на то, что никому не будет дела до маленькой девчонки, я пошла к выходу, но сразу же оказалась схвачена великаном. Он обнял меня и перетащил обратно. Легко, как ребенка.

— А это что за куколка? — спросил великан низко.

— Моя пленница, — гордо представил меня Эд.

— А у пленницы есть имя?

Точно. Я же не представилась. Не представилась… Но как же мне себя назвать? Настоящее имя Македония открыть я не могу, но как же тогда… Подумала, что могу вообще не представляться. Да, у меня есть на это полное право. Тем более после того, как стала пленницей. Но тогда они придумают мне какое — нибудь мерзкое прозвище, и будут звать им. Нет уж, лучше имя… Тут вспомнила, что моя милая служанка Илинна в детстве, когда я не слушалась, называла меня Донной. Мне не нравилось, Донна звучало просто, по — деревенскому как — то. Ну кто станет сокращать Македонию до Донны? На лице появилась хитрая улыбка. Я стану.

— Мое имя Донна, и мне обещали вежливое отношение, в плену.

— Вежливое, вежливое! Другого и быть не может, — рассмеялся великан.

Тут я разглядела его лицо. Грубое, со шрамами. Нос кривой, губы тонкие. На вид лет тридцать пять. На голове короткий ежик. Великан выглядел, как уличный боец. Перевела взор на благородное лицо Эда. Что их может связывать?

— Донна, значит, — улыбнулся Эд, — Донна… Донна…

Он словно пробовал мое имя на вкус. Привыкал к нему. Мне бы и самой не помешало привыкнуть к этому имени.

— Уходим, — послышался тихий голос. Говорил тот маленький очкарик.

Еще более странный друг. Человек без возраста. Невысокий, худой, с длинными руками, как у подростка. Но подростком он точно не был. У этого очкарика серебрились вески. Сколько же ему лет? Моя служанка Илинна говорила, что о человеке можно многое узнать, посмотрев на его друзей. Но, глядя на друзей Эда, я запутывалась все больше.

— Прости, милая Донна, но глаза придется завязать.

Эд стоял за мной и шептал на ухо. Его борода касалась моей шеи. Щекотно. Я рвано вдохнула и перевела взгляд на улыбающегося Эда. Захотелось ударить его. Дать пощечину.

— Не зови меня так, — сказала я сквозь зубы, — я не милая Донна. Не для тебя.

— Что же делать? Я считаю тебя милой, — наклонился ближе, — даже в этом отвратительном платье служанки.

И я все — таки ударила его. Дала пощечину. Я ведь никогда никого не била. Даже голос старалась не повышать. Но сейчас сил не осталось. Эмоции переполняли. Страх, отчаяние, непонимание своего будущего. А Эд шептал мне на ухо, делая вид, что мы давно знакомы. Ничего подобного! Несколько часов. И я дала пощечину. Ладонью. Не пальцами. Когда — то Илинна рассказывала мне, как правильно бить по лицу. Точнее, она рассказывала, как бил ее отец когда — то. Ладонью. Пальцы гнутся, а ладонь тверда и устойчива. Моя рука сама вспомнила странные уроки моей любимой служанки, и в удар я вложила столько силы, сколько смогла в себе отыскать. Великан присвистнул. А Эд улыбнулся шире. Он был доволен. Он словно ждал этого. Стало обидно. Почему ударила я, я оставила на его щеке красный след, а победителем чувствует себя Эд?

Эд завязал мне глаза. Посадил на лошадь, и мы поскакали. Я сидела спереди, он сзади, обхватывая мою талию одной рукой. Для девчонки, которая никогда не сидела с мужчинами так близко, я держалась молодцом. Не вздыхала, не охала, не возмущалась. Едем и едем. В то мгновенье я впервые решила полностью довериться случаю. Не планировать, а просто жить. В лицо дул ветер и сдувал мои тревоги.

— Не холодно? — тихонько спросил Эд.

— Нет.

— Мы скачем по маковому полю, впереди лес, позади виднеется королевский замок и город. Я говорю тебе, чтобы ты не боялась.

— Маковое поле, — задумчиво повторила я и тронула повязку, скрывающую мои глаза.

Еще никогда я не уходила так далеко. Захотелось посмотреть.

— Однажды я покажу тебе, — продолжил Эд, — однажды, когда смогу доверять.

— Почему ты думаешь, такой день настанет?

— Я хочу этого. И обычно добиваюсь всего, чего хочу.

— Везет.

Я тоже хотела хотеть. Наверное, потрясающее чувство, когда у тебя есть мечты. Не долг, а именно мечты. И, наверное, исполнить такую мечту прекрасно. В моей жизни было все. Дорогая одежда, самая вкусная еда, слуги… но для меня все было предрешено. Вырасти идеальной принцессой: воспитанной, умной, здоровой, а потом стать жертвой династического брака. Вот и все. Какие тут желания? Даже странно, что сегодня я сбежала из дворца. Не похоже на меня. Не похоже. Возможно, останься я в городе, я бы побегала — побегала, наигралась в беглянку и вернулась, сжираемая чувством вины. Но теперь меня увезли из города. Сейчас, обдуваемая ветром, верхом на коне, я наконец поняла, что все по — настоящему. Но я не боялась, словно ощущала, что мое пленение — это простая игра. Глубоко вдохнула. Запах свободы. Так я представляла себе его. Свежим, прохладным, чистым.

— Ты умеешь ездить верхом? — спросил Эд.

— Нет, — солгала я.

Было бы странным, если бы простая девчонка из простой семьи умела держаться в седле. Меня, как принцессу, разумеется, этому обучили, но вот девушки из бедных семей себе такого позволить не могли. Так же они не умели писать и читать, но были хороши в пении, рукоделии, уходу за домашними животными. Оставалось надеяться, что мы едем не в деревню проверять мои навыки доярки.

— Я научу тебя ездить, — сказал Эд, — ты должна уметь.

— Почему?

— Ты чувствуешь ветер.

Дальше мы скакали молча. И по телу разлилось мягкое, бесконечное спокойствие. Я прижалась к телу Эда. Стало тепло. Уютно. В тот миг мне было плевать, что будет дальше. Впервые в жизнь мне было плевать.

Спустя пару часов мы уже сидели в лесу у костра и ели. Мы— это я, Эд и его странные друзья. Двое уже знакомых мне, и двое молодых людей очень похожей наружности. Оба коренастые и светленькие. Во всей этой компании, помимо меня была еще одна женщина. Яркая, с буйными рыжими кудрями и волевым лицом. Она разливала всем суп. Так что и передо мной стояла грибная похлебка и ждала, когда же я соизволю ее поглотить. Но ведь я никогда не ела грибные супы! Даже запаха их не выносила! А здесь надо есть. Костер пах. И я вся им пропахну. Моя одежда и мои волосы. А так не хотелось пахнуть костром.

— В чем дело, милая Донна? — послышался голос Эда, — не любишь грибной суп?

Я должна была его любить. Девушка из деревни бы любила.

— Просто не голодна, — ответила я.

Я все еще пыталась выяснить, где мы? Как выбраться? В какой стороне город?

— Донна, расскажи историю! — попросил Великан, — развлеки нас!

Оказалось, что не только я прозвала этого громилу со сломанным носом Великаном, в разбойничьей среде его тоже так называли. Что ж, удачное прозвище. Здесь у многих были прозвища.

Остальные разбойники подхватили. Историю им еще рассказывать… Эд представил меня своей банде как свою личную пленницу, но приказал обращаться ко мне, как к почетной гостье.