— Умница, — Эд оживился, — но сначала надо узнать еще кое — что.

— Что же?

— Надо узнать, как умерла мать старосты.

— Зачем тебе?

— Есть безумная идея.

— Безумная?

— Не безумнее моих обычных идей, — сказал Эд, — но у тебя в ней будет главная роль.

Я удивилась. Главная роль? Что он задумал? Взглядом снова лишь на миг задержалась на его новом, чистом лице. Рвано вздохнула. Оставалось надеяться, что Эд не заметил.

— Про мать должно быть в документах, — сказал Эд, — или в личном дневнике…

— Или сзади картины подписано, — предположила я.

Мы перевернули картину, заглянули под раму. И правда там красовалась надпись. Мелким шрифтом. «Покойся с миром, милая Палона, огонь, унесший твое тело, никогда не доберется до души. Покойся с миром».

— Она сгорела? — удивилась я, — здесь был пожар?

Эд вчитался.

— Похоже на то, похоже на то.

Эд сориентировался быстро. Взял меня за руку, потащил на первый этаж. Вывел на улицу. Озеро нашли быстро. Точнее не мы нашли, а деревенские мальчишки показали. Оказалось, у водоема располагался маленький домик. Мы с Эдом предположили, что именно в нем прячутся староста деревни и его подружка.

— Вы спасете маму? — спросил малыш Пиг, — спасете же? Казнь завтра. Объявили, что мест в тюрьме сейчас нет, поэтому казнь завтра.

— Что значит завтра? — ахнула я, — давали же три дня!

— Решили завтра, сказали мест в тюрьме нет.

Но мы были в тюрьме, и знали, что там есть свободные камеры.

— Это несправедливо! — запротестовали его друзья, — убийцы!

— Приказ старосты? — серьезно спросил Эд.

— Да, — ответил старший мальчик.

Внутри меня все закипало. Негодяй. Убийца. Мы не успеем найти доказательств. Мы ничего не успеем. Времени до завтрашнего утра.

Тут ответил Эд. Он улыбнулся и присел рядом с Пигом.

— Мы ее спасем, — сказал он мальчику, — обещаю тебе, что спасем. Мы успеем.

Эд говорил уверенно, так уверенно и спокойно, что вместе с Пигом ему поверила и я.

Детей распустили, и в домик пошли вдвоем. Пробираясь сквозь ветви деревьев, мы с Эдом держались за руки. Я даже не обратила внимания, когда мы ухватились друг за друга, и кто кого схватил.

Мы подкрались к домику, посмотрели в окна. Внутри находились двое. Брюнетка и староста. Они целовались. Мерзкая картинка. Убили человека и радуются.

— Эд, это недостаточное доказательство, — сказала я, — это указывает лишь на то, что у старосты интрижка, но не более. Не на убийство.

— Все в порядке, — заверил Эд, — я и не собираюсь ничего доказывать. Мы сделаем так, что староста сам во всем признается.

Звучало неправдоподобно. Очень неправдоподобно.

— И как же? — спросила я.

— Ты должна мне довериться, все сработает, я обещаю.

— Доверяю, — ответила я, быстрее, чем должна была. Но я и правда доверяла.

— Ты уверен? — спросила я, — ты настолько доверяешь моему актерскому таланту?

— Я много думал над тем, кто ты такая, милая Донна, — ответил Эд, — и пришел к выводу, что актриса. Профессиональная, возможно, потомственная. Так что да, я в тебе уверен.

Актриса? Я принцесса! Принцесса! Это другое. Нет, конечно, будучи принцессой, мне приходилось часть играть, как на сцене. Играть покорность, играть радость, играть благодарность и приветливость. Но я считала это лицемерием, а не актерской игрой… Я принцесса. Но Эду я об этом не сказала. Пусть лучше считает меня актрисой. Но я начинала сомневаться. Может, надо было признаться? Но зачем? Что это изменит? Либо ничего, либо Эд станет меня использовать, тогда я из шахматиста превращусь в шахматную фигурку. А это не то, чего мне хотелось.

— Давай, Донна, — Эд крепко сжал мою руку, — я буду рядом.

— А если они меня схватят? Я не уверена.

— Они не успеют, — заверил Эд, — так что сделай глубокий вдох и иди.

— И идти…

— Да, и идти.

— Я смогу, — пробормотала я.

— Посмотри на меня, — Эд повернул меня лицом к себе, — ты самая талантливая актриса из всех, кого я знаю. Ты точно справишься. Давай, Донна. Я верю в тебя.

Верит в меня… Я неловко улыбнулась. Давно мне не говорили таких слов. Самая талантливая актриса… Как же эти слова грели душу. В нашем королевстве не любили актеров, но я всегда питала к ним слабость. Временами хотела стать одной из них, свободно странствовать по свету, веселя публику. Но сейчас я могла больше. Я могла стать актрисой, которая не развлекает народ, а спасает жизни. Я глубоко вдохнула и пошла в сторону домика на озере. Уже ночь. Пара минут и пробьет двенадцать часов. Пора.

На мне было белое платье. Длинные волосы я уложила так же, как у женщины с картины. Мое лицо немного забелили мукой, чтобы добавить мистики в мой образ. Оставалось сыграть. Позади дома зашумел Эд. Сегодня именно он был настоящим закулисным волшебником, готовящим фокус, а я была лишь руками, которые вытаскивают кролика из шляпы.

Как и задумывалось, пока Эд создавал шум, староста с его пассией отвлеклись, и я смогла войти в дом незамеченной. К моим ботинкам были привязаны грибы — пивуны, которые при нажатии начинают испускать дым. Я твердо встала на ногах, надавливая пяткой на гриб. Комната заполнилась дымом.

— Что происходит?! Что? — забеспокоился староста и обернулся на меня. Испуганно попятился, — а ты как сюда попала, чертовка?

Я ступила ближе. Медленно, величественно. Из — за дыма мое лицо было сложно рассмотреть, староста хорошо видел только белое платье и длинные темные волосы.

Тут как раз пробило полночь. Все время, пока часы били, староста не сводил с меня взгляда. Как только часы замолчали, я начала представление.

— Зачем ты так, мой мальчик, — шептала я, — зачем ты так поступаешь со мной! Я любила тебя. Я душу за тебя отдала, а ты…

— Кто это? — забеспокоилась подружка старосты.

Она жалась к старосте в плотную и дрожала.

— Кто ты? — спросил староста, храбрясь.

— Спасибо, мама, что помогаешь даже после смерти, — повторила я слова старосты.

Староста испуганно попятился.

— Спасибо, мама, что помогаешь мне даже после смерти, — закричала я.

— Нет, моя мать умерла, — тараторил староста, — ты не моя мать. Не моя…

— Эта женщина притворилась мной, — продолжила я, указывая пальцем на брюнетку, — она притворилась моим призраком и убила твою жену. Убийцы… Вы оба убийцы, — тут я завопила, что есть мочи, завопила так, что сама себя испугалась, — я не для этого тебя рожала! Ты предал всех нас!

Завопила снова. Отчаянно. Громко. Я издала истошный вопль.

— Лучше тебе не жить на этом свете, — выдавила я, — умрешь так же, как умерла я.

Тут настал выход Эда. Он поджог этот маленький дом. Огонь разгорался с бешенной скоростью, а я встала напротив выхода, мешая пройти. Теперь в игру вступала наука. Мои руки были обмазаны специальным спиртовым раствором, благодаря которому огонь мог гореть и не обжигать мою кожу. Так что началось. Я поднесла горящие руки к старосте, мужчина испуганно заморгал. Я слышала, как колотится его отчаянное сердце.

— Я сгорела заживо, — сказала я, — и ты сгоришь.

Староста заорал, видя, как огонь окутывает мои руки, но не обжигает. Конечно, откуда простому деревенскому старосте знать про такие химические фокусы.

— Уйди, уйди, ведьма! — кричала брюнетка, прижимаясь к двери, — уходи!

— Ведьма? — я рассмеялась громко и пугающе.

Ах, как я была страшна в тот момент. Пока Эд снова шумел позади дома, я сажей перемазала лицо и платье, с одной стороны, маскируя свою внешность, а с другой— прибавляя образу больше пугающего и магического.

— Ты притворялась мной, — сказала я брюнетке, — думаешь, мы похожи? — снова рассмеялась, — я умерла с обожженным лицом. Если хочешь, чтобы мы стали похожи, так тому и быть!

Эд пустил больше дыма в окна. А потом жутко загремел. Я и сама вздрогнула, но потом скрывая свой испуг, снова рассмеялась.