— Донна, подожди…

Аника собрала мои еще влажные после реки волосы в пучок, закрепила шпилькой.

— Шпилько очень острая, — предупредила моя подруга, — будь осторожнее. Один удар в сонную артерию, и человек не выживет.

Я кивнула. Настала пора выходить. Звездочет стоял — противно улыбался.

— Я думал, ты переоденешься в зеленое, — сказал он.

Мне оставалось только ухмыляться. Слова все равно ничего не изменят. Нагрублю, этот гад сочтет грубость за страсть, а если наоборот — скажу что-нибудь нежное, Звездочет решит, что нравится мне. Лучше я буду молчать и просто ненавидеть взглядом.

— Тебе больше идет зеленый, — сказал Звездочет, медленно приближаясь, — принцесса Македония, приятно Вас наконец найти. Приятно, что Вы стали загадкой, которую мне удалось разгадать.

Меня затошнило. Звездочет не тот, кто должен разгадывать эти загадки.

Краем глаза я увидела, как Аника кивнула. Пора. Я надавила пяткой, на припрятанные в туфле дымовые грибы. Все начало заполняться туманом. Сильные руки взяли меня со спины, передвинули. Эд! Это Эд.

— Беги, — шепнул он, — дальше, по лесу, мы задержим звездочета!

— Ни за что!

Эд собирался бежать, я ухватила за рукав:

— Мы должны победить его, должны сражаться вместе…

— Так мы и сделаем, — ответил Эд, — но тебе я не позволю быть приманкой.

— Упрямый мальчишка!

— Какой есть.

И Эд скрылся в тумане. Бежать… Бежать? Я, не шевелясь, смотрела на бойню в тумане. Зазвенели мечи. Будь здесь другой Эд, Эд, который умеет драться на мечах, у него был бы шанс на победу, а у этого мальчишки. Я осмотрелась. Не знала, что еще может помочь… Сонное зелье? Быстро, пока никто не видел, я забралась в шатер Эда. Там в бочке была налита зеленоватая жидкость — наше снотворное. Мысли неслись. Надо обрызгать всех. Надо… Вариантов не было, времени тоже. Я набрала в рот снотворной жидкости. Набрала, но не глотала. Глотать нельзя. Вбежала в толпу. Вот они все. Вот они дерутся. В тот момент мир замедлился, или я ускорилась, не важно. Но я могла передвигаться быстро. Могла действовать быстро.

Встала в центре этого безумия и плюнула снотворным. Жидкость вылетела фонтаном, обрызгав и рыцарей, и Звездочета. Да, концентрация маленькая, да, вряд ли это на самом деле кого-то сможет усыпить. Но силы заберет. Может, рыцари не повалятся спать, но станут слабее. Довольная я кивнула. Нож наготове. Цель впереди.

С диким воплем я побежала на Звездочета.

Точно-точно, на этом негодяе раны затягиваются еще до того, как успели заболеть. Точно-точно, этот негодяй может приказывать не только другим, но и собственному телу. Этот негодяй. Нож в шее. Глаза в глаза. Голова кружится, сердце стучит.

Меня снова оттаскивает Эд, что-то кричит, что-то командует. Все закрутилось. Голова закружилась. Я чувствовала, что вот-вот могу упасть в обморок.

— Донна! Донна! Ты… — дальше я не слышала. В ушах противный звон.

— О, Донна, — Эд прижал меня к гриди, погладил по голове, — все хорошо, все закончилось.

Все и правда закончилось. Я осмотрелась. Мы победили? Необычно. Неожиданно.

— Здорово ты придумала обрызгать всех сонной жидкостью, — сказал Эд, — их и правда подкосило.

— Ясно…

Я приподнялась. Осмотрелась. Туман рассеялся. Звездочет лежал, облокотившись на дерево, и прижимая рану рукой.

— Надо заткнуть ему рот, — прошептала я, — чтобы он не смог приказывать.

Эд кивнул и направился в сторону Звездочета. Аника и Великан стояли поодаль и отчаянно смеялись. Победители. Вот только на сердце нарастала тревога.

— Стой, — сказал Звездочет Эду, — не подходи ко мне.

И Эд остановился. Тут на миг остановилось и мое сердце. Его гипнотизировали. Гипнотизировали?! Великан говорил, что в семнадцать Эд еще не был сломан, а значит его можно зачаровать. Какой абсурд! Я рвано задышала, слыша, как вселенная, как мой мир, как все трещит по швам.

— Нет, — прошептала я, — прошу не надо…

— Приведи сюда Македонию, — приказал Звездочет, — поставь передо мной.

Эд пошел ко мне. Я видела боль в его глазах, видела борьбу. Но эту битву он проиграл, когда проснулся без памяти.

— Не может все закончится так, — шептала я, — ты не для этого оживал, мы прошли через все, Эд, прошу…

И Эд хотел, больше всего на свете хотел откликнуться на мою просьбу, но не мог. Он стал марионеткой в руках негодяя. Эд взял меня под руку, повел к Звездочету.

Пораженные Аника и Великан смотрели, и не могли поверить в происходящее. Они тоже не ожидали, что план так просто рухнет.

— Поставь девчонку на колени передо мной! — сказал Звездочет, — поставь.

Мы встретились взглядом. Я знала, что внутри Эд воет от боли, но снаружи он выглядел спокойным и равнодушным, если не считать глаз. Глаза молили о помощи, но я не знала, как помочь.

Я встала на колени, подняла на Звездочета отчаянные, злые глаза.

— А ты бойкая девушка, — сказал негодяй, — заставила меня понервничать, но ты должна знать, что мало кто на это способен.

Я усмехнулась, плюнула на землю.

— В молчанку играешь? — продолжал Звездочет, — играй, посмотрим, как долго ты протянешь!

Повернулся на Эда:

— Души девчонку.

И Эд начал душить. Сердце обрывалось. Если бы меня можно было сломать снова, то это произошло бы сейчас. Прямо сейчас. Сейчас меня ломали. Ломало все. Я запаниковала. Хотелось выть, но я лишь посмотрела на Эда тепло и с любовью. Мой взгляд говорит: «Ничего, я все понимаю. Ничего, ты не виноват!». Но ему стало еще хуже от этого взгляда, я видела, как он страдает. Руки сомкнулись на моей шее. Больно. Я начала задыхаться. Вот только не понятно, о чего больше? От нехватки воздуха или от того, что я разрывалась изнутри. Дыхание перехватило. Ужас, всепоглощающий ужас. Ты открываешь рот, пытаешься вдохнуть, но не можешь. Ты содрогаешься всем телом. В горле болит, точно там застрял камень, и он давит. Все давит.

— Эд, — прохрипела я из последних сил.

На нас бежали Аника и Великан, бежали обеспокоенными, напуганными. Они хотели помочь.

— Стоять! — приказал Звездочет, — стоять, иначе я прикажу ему убить Македонию.

Он звал меня Македонией. Противное имя. Мне стало мерзко. Македония… Македония… Это имя перестало быть моим. Давно перестало. Я стала просто Донной. Донной…

— Отпусти, — скомандовал Звездочет.

Эд отпустил. Я закашляла. Горло словно вырвали изнутри. Все болело, но больше всего болело в груди. Как же больно. Как больно!

— Поднимитесь, — скомандовал Звездочет рыцарем.

Все разом поднялись, несмотря на сонное зелье несмотря на то, что только что лежали без сил. Они подошли и схватили Анику и Великана.

— Переоденьте их в свои доспехи и киньте в реку, — сказал Звездочет, — давайте! Пусть тонут.

— Нет! — кричала я, — нет! Нет!

— Закрой своей подружке рот, — приказал Звездочет Эду.

Он послушался. Закрыл ладонью мой рот. Губами я чувствовала шрам. Это та самая ладонь. Ладонь, которой мы связали души. Я страдала. Ничто не может быть правдой. Все рухнуло. Все разрушено. Но и плакать я не могла. Слезы не лились. Я снова смотрела Эду в глаза, и в моем взгляде была лишь любовь и понимание. Я все понимала. И прощала. И любила. Любила и взрослого Эда, и этого, Эда-мальчишку. Я приняла их обоих. Нет, не так… Я приняла их, как одного человека. Моего Эда.

На моих глазах на Анику и Великана надели доспехи, повели к реке. Нет… нет… Послышался всплеск. Упали? Неужели упали? Утонут? Неужели утонут? Я закрыла глаза и вздрогнула. Нет… Нет…

— Теперь ты, — сказал Звездочет Эду, — иди в воду и утопись.

— Нет! — закричала я, — его отпусти! Отпусти!

— С чего бы мне это делать, Македония?

Я выхватила из прически острую шпильку, прислонила к горлу. В тот момент я правда не знала, смогу ли воткнуть шпильку в себя, не знала… Но я была отчаянна, ранена глубоко в душу, я могла пойти на что угодно.