— Ты в порядке? — спросил он.

— Да.

Его лицо было слишком близко. Чумазое, но красивое. Я подумала, что такого не запечатлеешь на картине, не повесишь на стене. Это лицо было слишком живым для картин. В то мгновенье я поняла, что его борода меня больше не раздражает. Я привыкла. Смирилась. Щекой я ощущала дыхание Эда, и была уверена, что он ощущал мое. Бесконечно долгий момент. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь. Я неловко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Не самое удачное время и не самое удачное место для объятий на полу, так что мы, понимая ситуацию, все — таки поднялись с пола, и я еще несколько секунд отряхивала одежду, хотя и не испачкалась, просто, чтобы сделать вид, что занята делом.

— Ты сказала правду, — сказал Эд, — по карте Медведя здесь находится лестница. И если ты была права, то, — посмотрел на меня, — то Медведь в беде.

— Медведь предал тебя. Зачем ему было рисовать неправильную карту?

— А тебе зачем лгать о том, что ты служанка?

Удар не в бровь, а в глаз, но это разные вещи.

— Я правда служанка.

— Твои руки с этим не согласятся!

— Служанке не обязательно выполнять грязную работу, так что в моих нежных руках нет ничего необычного.

— Ты такая загадочная, — покачал головой Эд, — но вынужден оставить твое разгадывание на потом. Сейчас надо спасти Медведя.

Я не понимала, зачем? Очевидно же, тот очкарик Медведь их предал. Медведь с самого начала казался мне подозрительным, будто хранил в себе страшную тайну. Он был тихим и вдумчивым, молчаливым и внимательным, молодым и одновременно старым. И он слазил в башню на разведку, нарисовав неправильную карту. Он предатель. Я не представляла другой причины, по которой Медведь мог так ошибиться.

— Куда его могли отправить? — спросил Эд, — где проводят допросы?

— В личных покоях Звездочета, наверное, — пожала плечами я, — советник любит все делать лично.

— И где его покои?

— Дальше по коридору, последняя дверь. Но там лестница, у лестницы стоит стража. Если ты готов устроить бойню и уверен, что выстоишь против семерых, то пожалуйста…

— Нет, мы не станем поднимать шум. Надо пройти незамеченными. Есть стража прямо у покоев Звездочета?

— Там нет. Просто железная дверь.

— Хорошо, — Эд улыбнулся, — тогда тебе придется сделать то, в чем у тебя большой успешный опыт?

— Что же?

— Притвориться прислугой!

— Но я и есть!

— Я и говорю большой успешный опыт, — сказал Эд, приближаясь, — поэтому давай, ты точно справишься.

Ясно. Эд хотел, чтобы я нарядилась в одежду поломойки, и отвлекла стражу. Ну а что? К тому, что поломойка ходит по ночам и моет полы, все уже привыкли, вопросов не возникнет.

— Нужно ведро и…

Эд уже держал в руках ведро и тряпку.

— Стояли за дверью, — пояснил он.

— Понятно, — сквозь зубы отозвалась я.

В шкафу мне нашли серое платье в заплатках. На голову напялила платок.

— Нет — нет, волосы выпусти, — сказал Эд, трепля меня по голове, — вот так, чтобы твои волосы закрывали лицо, и сверху уже платок. Так никто не заметит, что у служанки изменилась внешность.

И принцессу во мне никто не узнает. Верно. Хорошо придумал. Я еще сильнее растрепала волосы, спустив их на лицо. Сердце колотилось. Эд на полном серьезе был уверен, что я смогу каким — то чудом отвлечь стражников, что я не повстречаюсь с настоящей поломойкой, что все пройдет благополучно? Я усмехнулась своим мыслям. Приятно, конечно, когда в тебя верят, но еще приятнее, когда у людей есть основания для этого.

— Пошли, — сказал Эд, выталкивая меня за дверь.

Приятно, что ведро, полное воды нес Эд. Нес, нес, до тех пор, пока, перемещаясь по круговому коридору, мы не увидели серые рыцарские плащи. Стража. Мы пришли.

— Осторожнее, не разлей, — сказал Эд с улыбкой и передал мне ведро, — просто привлеки их внимание.

— Эд, что мне сделать? Заговорить с ними? Или попросить подвинуться? Что?

— Донна, кто из нас актриса?

— Никто.

— Смотри, как хорошо играешь забывчивость. Давай, ты справишься.

Но я ведь на самом деле не актриса! Захотелось взвыть. Сам Эд вскарабкался по стене к потолку, и я поняла, как он собирался пролезть. Прямо над готовой стражи. Умно… Эд снова карабкался на одних руках, переставляя ножи. Какие же сильные, должно быть, у него руки.

Надо было двигаться. Я выдохнула и наклонила голову. Просто отвлечь. Просто отвлечь. Сделала несколько шагов, туда, где стражники уже смогут меня увидеть, и начала мытье пола. Какое мерзкое занятие. Вода пахла тиной и морозила руки. Мои идеальные, нежные руки. Я видела, как моют полы слуги, но никогда не думала, что придется делать это самой. Окунуть, чуть отжать. Отжать не получилось. Бросить на пол. Вода растекалась мерзкой коричневой лужей. Теперь надо было мыть. Как мыть? Просто возить? И я повезла мокрую тряпку по полу. А что — то в этом есть. Какое необычное занятие. Везешь и везешь… Захотелось закричать: «Смотрите все! Ваша принцесса моет полы в башне!».

— Ты ж уже проходила здесь, — смутился стражник.

Надо ответить. Надо ответить. Нехотя перевела взгляд на потолок. Там лез Эд. Как же я ошиблась. Нельзя. Никогда нельзя смотреть в то место, от которого хочешь отвлечь внимание. Надо было быстро исправлять положение. Мысли неслись. «Осторожнее, не разлей,» — сказал мне Эд. А что, если наоборот, разлить? Я «задела ведро ногой и уронила на пол, прямо у лестницы. Громко оно катилось вниз. Я начала причитать.

— Горе мне горе! — кричала я, падая на пол, в ноги стражникам, — убьет меня господин! Да что ж такое творится! В мире этом!

Краем глаза заметила, что Эд уже пробрался через пост стражи и стоял у нужной мне двери. Он улыбался и довольно качал головой, глядя на мое актерство. Теперь можно было кричать еще и: «Смотрите все! Ваша принцесса теперь актриса!».

— Да ничего страшного, — попытался мне помочь один стражник, — с кем не бывает.

— Бедная я, несчастная! За что все это?

— Да все нормально, чего ты начинаешь?

Тут снизу послышались шаги. Мы все замерли, глядя на лестницу. Поднималась женщина в сером платье, в ее руках было ведро. То самое, уроненное мной.

— Кто Вы? — аккуратно спросила она меня.

Стражники перевели взор на меня.

— А Вы? — не растерялась я, — почему Вы делаете мою работу?

— Вашу работу?

— Донна, за мной!

Эд схватил меня за руку и затащил за железную дверь. Предположительно в покои Звездочета.

— И что дальше? — возмущалась я, — они выбьют дверь!

Эд запер дверь на задвижку, пожал плечами.

— Все прошло неплохо, — сказал он, — ты убедительно страдала по поводу ведра.

— Из-за тебя я… — разозлилась, вытерла мокрую ладонь о платье, — это было так глупо.

— Это было забавно!

— Мы вам не мешаем?

У окна стояли Звездочет и Медведь. Звездочет в длинном коричневом плаще. Высокий, сухой. Его глаза сейчас, при свете луны казались слишком светлыми, почти белыми. В руках он держал бокал дорогого вина. Я перевела взгляд на Медведя. Уставшего, смиренного, но тоже с бокалом в руках. Происходящее никак не походило на допрос.

— Я же говорила, — сквозь зубы промычала я, — Медведь-предатель.

— Присядете? — спросил Звездочет, — мне ваш приятель как раз рассказывал потрясающую историю о лесных разбойниках и их предводителе. А вот об очаровательной поломойке он ничего не говорил.

Как же я радовалась в тот момент, что мое лицо закрывают волосы и поношенный платок. Главное, Звездочет не узнал во мне принцессу.

— Ты загипнотизировал моего друга, — сказал Эд.

— Уверен? Быть может, твой друг сам решил перейти на мою сторону? На сторону силы.

— Нет-нет, ты ленив и стар, — усмехнулся Эд, — ты не станешь тратить лишнею энергию на переманивание противника, ты просто зачаруешь его.

Зачем Эд нарывается? Я сжалась. Какая глупая. Как могла винить Медведя, когда знала, что Звездочет — гипнотизирует людей. Какая глупая. Дышать стало тяжело. Звездочет зачаровал не только Медведя, он гипнотизировал моего отца. Гипнотизировал из года в год. Моего сильного, великого отца. Короля этих земель.