Я отчаянно рассмеялась. Меня словно ломали во второй раз. И снова меня ломал Эд.

— Потому что ты — не он, — сказала я.

— Да что? Что со мной не так?!

— Ты, — я подвирала слова, — ты просто другой. Полностью другой. Вы как два разных человека.

— И чем же мы отличаемся?

Я хотела уйти от этого разговора, хлопнуть дверью и запереться в какой-нибудь отдельной комнате. Но мы лежали, свернутые в ковре, и не могли пошевелиться. Приходилось отвечать.

— Ты грубый и нахальный, — сказала я, — ты постоянно споришь и жалуешься. Эд, мой Эд не жаловался, он был веселым и ответственным. Он… он подбирал к людям ключик и мог договориться. Он руководил другими. За ним хотелось идти.

— А за мной не хочется?

— Не хочется.

Эд нахмурился, закусил губу. Неужели обиделся? Да точно обиделся!

— Ты гордый и считаешь себя лучше других, ты не спешишь понимать окружающих, — продолжила я, — ты эгоист, Август.

— Не правда.

— Правда.

— Ты не понимаешь, ты деревенская, вот и не понимаешь таких простых вещей…

— А еще ты вечно меня обзываешь и обижаешь, — перебила я, — ты всегда обижаешь меня. Умудряешься обидеть каждым словом.

— Но я не хочу.

— А получается.

Недолго мы молчали, пока Эд не заговорил снова.

— Это все? В остальном мы одинаковые?!

Как бы не так!

— Эду, моему Эду больше нравилось, когда его звали Эдом, а не Августом. Ему нравилось быть на одной волне со своими людьми, а еще он был вежлив даже к простой кухарке.

— Оно и видно, — пробормотал Эд, — конечно был вежлив к простым людям, раз в тебя влюбился.

— Ну вот ты опять пытаешься меня обидеть!

И, не будь я на самом деле принцессой, я бы, возможно, даже на это обиделась. Но так как принцессой я все-таки была, то пришлось лишь играть обиду.

— Хорошо, — выдохнул он, — можешь звать меня Эдом. Все зовите так. Не Августом. Я привыкну.

— Ты меня не слушал. Не в этом же дело!

— А мне кажется, что в этом. Привыкла звать своего Эда Эдом, так и зови меня им. Ничего, я потерплю.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть его. Хорошо, значит я все-таки нравлюсь этому Эду-Августу, вот только приятнее от этого не становилось.

— Ну что ты вздыхаешь! — возмутился Эд, — мы один и тот же человек, и скоро ты это поймешь!

Я вздохнула снова.

— Ну чего? Говоришь, это я всем недоволен, а сама-то? Что?!

— Просто ты не он! — крикнула я, — ты выглядишь, как он, порой даже смотришь, как он… А потом открываешь рот и становишься совсем другим.

И каждый раз, когда так происходит, я чувствую себя обманутой. Но этого говорить я не стала, чтобы окончательно не разбивать мальчишке сердце. Эд-Август скривил рот и закрыл глаза. Все. Теперь точно обиделся.

— Ты хотел правды, я сказала правду, — пробурчала я.

— Ненавижу его! Ненавижу этого Эда!

— А я его люблю, — прошептала я.

Мне уже было плевать, что из себя представляет обитатель этой ужасной хижины. Главное, чтобы он пришел и вытащил нас из ковра. Напряжение нарастало. Теперь мы не разговаривали друг с другом. Лишь лежали и тихонько злились. Я на паршивца Августа, Август на Эда. На свою будущую версию.

— Гости? Неужели гости! — послышался долгожданный голос старика.

Наш спаситель от неловкости. Я попыталась поднять на него глаза, но ничего не увидела.

— Такие молодые, а уже вторгаетесь в чужие жилища, — продолжал старик.

— Мы пришли за помощью, — сказала я.

— Да уж, теперь-то вам точно нужна помощь! Понравились мои ловушки?

— Очень, — хором откликнулись мы с Эдом.

Стало мерзко. Мы же на самом деле говорили хором. Но в тот момент я знать его не хотела, а себя чувствовала предательницей.

— Нам нужны семена шум-гороха, — сказала я, — за ними мы и пришли.

— Шум-горох? Давно ко мне за таким не приходили, давно.

Я слышала, как скрипнул стул — старик сел, облокотился на спинку.

— Вы напугаете шум-горохом всю округу.

— Да, для этого он нам и нужен, — подал голос Эд.

Уж лучше бы он молчал. Нет, этот Эд-подросток словно специально делал все, чтобы испортить дело. Вмешивался в разговоры, выкрикивал.

— Как это для этого и нужен? — удивился старик.

— Хотим напугать всех в городе!

Дурак! Какой же он дурак! Теперь нам точно никто этих семян не даст!

— Вы знаете, что творится в столице? — спросил Эд.

— Не знаю.

— Ну конечно, откуда вам? Сидите тут, обложившись склянками и книгами, и до окружающего мира Вам и дела нет.

Молодец, Эд. Давай, оскорби еще человека, который мог бы нам помочь. Давай! Хотелось его ударить.

— Мой друг хотел сказать, — начала я, — хотел сказать, что в столице беда. Старший королевский советник — Звездочет захватил власть и загипнотизировал весь город. Мы хотим снять гипноз. Для этого и нужен шум-горох.

— Сильные эмоции, значит?

— Все верно. Пожалуйста, Вы должны помочь городу.

Старик наклонился, и мы увидели его длинную серую бороду, заплетенную в три косички, седые брови и вытянутое лицо.

— Почему именно вы двое? — спросил старик.

— Потому что… — я подбирала слова. Нужно было сказать первой, пока Эду не придет чего-нибудь на ум, — потому что…

— Кто-то должен, — все-таки ответил Эд, — давайте нам семена и уйдем мирно.

Старик поднял голову, снова сел.

— Вы любите загадки?

— Нет.

— Да.

Ну, конечно, Эд любит загадки! Кто бы сомневался?! А может он специально говорит все, что угодно, лишь бы меня позлить?

— Я тоже люблю загадки, — промурлыкал старик, — отгадаете, дам вам семена.

— Давай, вызов принят!

— Подождите-подождите, — опомнилась я, — Вы, может, сначала вытащите нас из ковра?

— Чтобы вы напали на меня и отобрали шум-горох силой? Или сбежали и лишили меня такого развлечения?

Совсем спятил старик. Развлекается? Я выдохнула, зло посмотрела на Эда.

— Чего? — насупился он.

— Ничего.

— Это ты ведешь себя, как ребенок, — прошептал Эд, — злишься на всех и жалуешься.

— Я не жалуюсь.

— Про себя жалуешься. Я вижу гримасу на твоем лице!

— Какую гримасу?

— Гримасу, которая говорит: «Уберите от меня этого ребенка!». Или еще одну: «Сумасшедший старик, зачем загадки придумал?»

— Ты кого сумасшедшим назвал? — подал голос старик.

— Это не я, это Донна так подумала.

Я закипала. Как он мог стать таким раздражающим. Заявился в тело Эда и ворует наше с ним время!

— Раз вы у нас читаете мысли друг друга, — начал старик, — тогда вот вам первая загадка.

Старик подошел ближе, дернул за край ковра, освобождая руку Эда. Ту самую руку со шрамом. Дал ему перо и лист бумаги.

— Готовься писать! Ты же умеешь писать?

— Конечно, умею.

— Тогда запиши ответ на мою загадку. Самая красивая женщина на свете.

— Что? Мне просто записать, да? Просто записать ту, которую считаю самой красивой?

— Именно так, — согласился старик, — а ты, девушка, не подсматривай.

— Да пускай смотрит, все равно читать не умеет, — бросил Эд.

— Не умеет? — ухмыльнулся старик, — ты точно не умеешь читать?

По телу пробежали мурашки. Старик говорил так, словно знает о нас больше, чем показывает.

— Постой, сколько загадок будет? — вспомнила я.

— Семь.

— Почему не три? — спросил Эд, — в сказках всегда три.

— Потому что вам не обязательно отгадать все мои загадки, важно отгадать большую часть.

— А попытки?

— Три попытки.

Эд закончил писать, передал лист старику. Мне так и не удалось подсмотреть.

— А теперь твоя очередь, девушка, — сказал Старик с улыбкой.

— Так она же не умеет писать! — напомнил Эд.

Я понимала, что он хочет, как лучше, но все равно становилось обидно. Человек с лицом и интонациями моего Эда делал и говорил то, что мой Эд никогда в жизни бы не сделал и не сказал.

— Девушке и не придется ничего ни читать, ни писать. Только угадать то слово, которое написал ты.