— Почему ты так боишься танцев? — спросила я.

— Не боюсь! — ответил Эд поспешно.

— Боишься-боишься. Я еще там, в лесу заметила.

Эд остановился, посмотрел на меня исподлобья.

— Ты просто стесняешься, — поняла я, — стеснительный семнадцатилетний мальчик!

Это именно те слова, которые никогда и ни за что нельзя говорить подростку, чтобы не нанести ему психологической травмы на всю жизнь. Но сложно всерьез считать подростком того, кто выглядит старше. Сложно считать подростком того, с кем вы время от времени целуетесь. Сложно считать подростком Эда, ведь иногда он на самом деле ведет себя как взрослый. Я глубоко вдохнула, ускоряя шаг.

Наконец оказались у моей комнаты, я открыла двери ключом. Вошла.

— Это правда комната принцессы Македонии? — удивился Эд, рассматривая здесь все, — какой-то бардак здесь.

А как без бардака? С нашего предыдущего побега из этой комнаты прошло не так много времени, чтобы кто-то успел навести здесь порядок. Зеркало разбито, кровать перевернута. Шкаф раскрыт, дверцы шкафа валяются на полу.

— А это еще кто такой? — Эд поднял своей портрет, присмотрелся.

— Жених принцессы Македонии.

— Мы с тобой лезем в чужую жизнь, — откликнулся Эд, — я думал, что ты хорошая девочка. Девочка с принципами.

— Может поможешь, философ?

Эд взял стражника, помог засунуть его в шкаф. Поставили дверцу, чтобы не убежал. Придвинули кровать, чтобы припереть дверцу.

Эд довольный повалился на кровать, закинул ногу на ногу. Стал рассматривать портрет. Юноша с золотыми кудрями до плеч, с круглыми карими глазами, ни капли не похожими на глаза оригинала. В красном костюме. Эд просунул пальцы в дырку на лбу.

— Видать, принцесса не сильно любила своего жениха, — сказал он, — кто это такой вообще? Какой-нибудь лорд? Граф? Принц?

— Это ты.

— Хорошая шутка! — присмотрелся к портрету, перевел взгляд на себя, в разбитое зеркало, — да непохож! Совсем непохож!

— С кудряшками было больше сходства.

Эд сощурился, покрутил головой. Здорово, конечно, что он решил рассматривать самого себя, узнавать о прошлом себе больше нового, но у нас было дело.

— Пора уходить, — сказала я.

— Ты так и не рассказала, откуда у тебя ключи от комнаты принцессы! Ты была ее служанкой? Поэтому есть ключи?

Какой глупый. Он на самом деле такой глупый или разыгрывает меня?

— Давай вытащим наших друзей.

Через ход для прислуги выбрались на улицу. О, старый добрый ход для прислуги. О, сколько людей прошли по этим лабиринтам. О, как же хорошо, что этот ход до сих пор не перекрыли.

— Ты точно жила во дворце, — приговаривал Эд, — все здесь знаешь.

— Почему ты не можешь поверить в то, что я принцесса?

Эд посмотрел на меня, тряхнул головой:

— Да не бывает таких совпадений!

Оказались на улице. Теперь в подземелье и искать там Анику с Великаном. Вот только паника на улице улеглась, и никто не собирался открывать нам проход в тюрьму.

— Это из-за тебя, — выдохнула я, — ты тратил все наше время, мы не успели.

Тюремную камеру охраняли уже десятки стражей, проверяли, никто ли не сбежал.

— Эд, я не знаю, как попасть внутрь, — прошептала я, подглядывая за беспределом у входа, — мы не пройдем. Придется ждать ночи…

— Нам надо просто проникнуть? — ухмыльнулся Эд, — мы можем легко это устроить!

Он развеселился. Стоял, улыбка до ушей.

— Что задумал?

Эд обошел меня со спины, закрыл ладошками глаза.

— Представь, — зашептал он, — представь, что ты должна пробраться в тюрьму, риск попасться велик. Ведь ты сначала проникаешь внутрь, потом выбираешься наружу. Что же сделать, чтобы уменьшить шанс быть пойманным?

— Идти ночью.

— Еще?

Я коснулась теплых рук, что лежали на моих глазах.

— К чему ты ведешь? — спросила я чуть слышно.

— Мы сами станем преступниками!

Я отошла назад, обернулась на Эда. Он стоял довольный собой, улыбался широко, обнажая зубы. Мой Эд улыбался по-другому.

— И как это поможет? — спросила я.

— Во-первых, нам проведут экскурсию, будем знать, как устроены подземелья. А твоих друзей спасем ночью. Сбежим из тюрьмы все вместе, с нашим ключом.

— Наших друзей, — исправила я.

Эд поджал губы и кивнул.

— Они наши друзья, — повторила я.

— Как можно считать друзьями тех, с кем даже незнаком?

— Они-то с тобой знакомы.

— Они друзья того другого Эда, не мои.

Вот оно в чем дело. Занятно.

— Ты тот же Эд, они полюбят тебя так же, как любили его. Не надо разделять вас.

Но я и сама воспринимала их как двух разных людей. В голове промелькнула странная мысль: а если бы их было двое? Если бы я встретила своего Эда и этого — Эда мальчишку, то кому из них принадлежало бы мое сердце?

— Нам нужно совершить что-нибудь противозаконное, но не особо опасное, — продолжал Эд — мальчишка, — у тебя есть идеи?

Он стоял, похожий на хитрого лиса и ждал моего предложения.

— Станцуем на крыше? — предложила я.

— Зачем это?

— Ты сам обещал, что станцуешь, если ключ окажется от покоев принцессы.

— Да, и, если принцессой Македонией окажешься ты.

— Эд, давай просто повеселимся, — выдохнула я, — ты, я и свобода.

— Ребят, сыграйте нам что-нибудь веселое, безудержное, такое, чтобы весь город затанцевал! — скомандовал Эд уличным музыкантам.

Уличные мальчишки-музыканты смущенно покосились на нас с Эдом.

— Мы только что еле спаслись от землетрясения, — сказал паренек постарше, — сейчас не до песен.

Эд наклонился к пареньку, прижал его лоб к своему?

— Поверь мне, это будет незабываемо. Мы с моим приятелем устроим такое, что вы потом гордиться будете, что знакомы с вами!

Мальчишки подумали-подумали, и все-таки заиграли.

— Обещай не смеяться, — прошептал мне Эд на ухо.

— Не буду.

Мы понимали, что сейчас будет не романтический вальс. Какая романтика, когда я все еще одета в мужское платье? Мы забрались на крышу какого-то амбара, возможно даже того самого, где Эд впервые прятал меня от стражников. Но сейчас не это было главное. Мы встали друг на против друг друга, готовясь танцевать что угодно, в зависимости от музыки.

— Давайте! — скомандовал Эд мальчишкам, и они начали.

Что-то незнакомое, что-то веселое, что-то безудержное и быстрое. Мы с моим партнером переглянулись и начали. Прыжки, повороты, ловкие движения телом. Я впервые танцевала так, полностью импровизируя, и не известный барный парный танец. Я могла себе позволить не быть грациозной, не быть нежной и чувственной. Мне, одетой в мужскую одежду, наоборот нельзя нести в танце женственность. Так что я просто веселилась и не думала, как выгляжу со стороны. Мы слышали музыку, и тело двигалось само. И когда я увидела на лице Эда широкую улыбку, стало спокойно. Все-таки это мой Эд. Человек, который все еще получает удовольствие от танца, который им живет. По началу он двигался немного неуклюже, стеснялся, но потом все ушло, и Эд утонул в танце вместе со мной.

Стало весело, будто мы летели. И не только мне, Эду тоже стало весело. Мы смеялись, позабыв о деле, позабыв о деле, о Звездочете, о плененных друзьях. В какой-то момент я даже забыла, что Эд потерял память. Мы просто были. Ветер в лицо. Мы вспотели, мы устали, мы танцевали. Наконец музыка остановилась, и мы с Эдом оказались рядом. Раскрасневшиеся и счастливые.

— Я не ожидал, — прошептал Эд.

— И я не ожидала.

Он улыбнулся шире. И тут мы оглянулись на публику. На нас смотрела вся площадь. Никто не шевелился.

— А мы умеем привлекать внимание, — ухмыльнулся Эд.

Я рассмеялась в ответ.

Где-то в толпе послышались одинокие хлопки. И мы с Эдом решили идти дальше. Мы взялись за руки и поклонились.

— Наши поклонники, — шепнула я.

Эд крепче сдал мою руку. Помахал публике.

— Все, слезайте танцоры, — послышалось недовольное ворчание рыцаря.