Пока я размышляла, мальчишка выбрался из моих объятий и выскочил за дверь. Так. Надо собираться. Одеться. Причесаться. И идти расследовать дело. Наверняка, Эд меня уже заждался. Я заметила сложенное на стуле платье. Простое. Деревенское. Но красивого светло — голубого цвета. В тот миг это платье было для меня самым желанным на всем белом свете. Это Эд. Я знала, что это Эд достал мне одежду. Проснулся пораньше, добыл платье. Сдерживая эмоции, я начала одеваться. Как приятно было быть снова в чистом. В свежем. В красивом.

— Она проснулась? — послышалось за дверью.

Я вздрогнула. Эд.

— Я не будил ее, честно-честно, — растеряно отвечал Пиг, — ой, а что это с Вашим лицом?

— Донна одевается?

— Наверное, — ответил Пиг, — но… зачем Вы? Я даже не сразу узнал Вас…

Да что там такое? Что не так с его лицом?

— Донна, ты готова? — спросил Эд.

— Да, осталась только шнуровка…

Я не привыкла завязывать платья сама. Да, не привыкла. Каюсь. Застегнуть пуговицы, еще куда ни шло. Но, когда мне доставались платья со шнуровкой, тогда на самостоятельное завязывание уходили добрые десять минут. Дверь отворилась, вошел Эд. Я не видела его, стояла спиной к двери, но слышала шаги. Медленные. Уверенные. Эд приближался. Шаг. Я вздохнула и больше не дышала. Ждала. Шаг. Еще Шаг. Эд начал завязывать мою шнуровку на платье. Он стоял близко — близко, так, что ухом я ощущала его дыхание.

— Ты купил мне платье, — сказала я.

— Нет, всего лишь одолжил у матери Пига, — ответил Эд, — знаю, не очень романтично, но у нас с собой нет денег, — помолчал, — в свое оправдание скажу, что я выбирал самое красивое платье.

— Это нехорошо, нехорошо забирать чужую одежду.

— Да брось, мы ей жизнь спасем, так что платье — это небольшая плата.

Я ощущала легкие прикосновения к спине, когда Эд случайно задевал меня пальцами. Теплые прикосновения. Нежные прикосновения. Я закрыла глаза. С завязками Эд работал быстро, в разы быстрее меня.

— Зарисовал карту деревни, — сказал Эд, — узнал, где тюрьма, где дом старосты. Расспросил местных.

— Ты давно проснулся?

— Пару часов назад.

— Мог бы и меня разбудить.

— Ты слишком сладко спала. Будить тебя стало бы преступлением.

— Ты ведь тоже не веришь, что убийца мать Пига?

— Нет, не верю. Она не убийца.

— Ты можешь, взглянув на человека определить убийца он или нет?

— Да, могу.

— Как это возможно?

— Убийца либо слишком жесток и зол, либо слишком ненавидит себя, либо слишком сломлен. А та женщина… это просто мать, переживающая за сына.

Эд закончил, и я обернулась на него. И замерла. Это не Эд. Кто — то другой с его голосом. По коже пробежали мурашки. На меня внимательно смотрело красивое лицо красивого человека. Молодого человека. Эд сбрил бороду. Я отошла на шаг, чуть наклонила голову, чтобы лучше рассмотреть. Волевой подбородок. Правильный прикус. Выраженные скулы. Ну, разумеется, под бородой Эд скрывал не недостатки внешности, а благородные черты. Вот только зачем? Теперь Эд стал кем — то с картин из галереи. Кем-то, на ком студенты — лекари могли бы изучать пропорции человеческого лица. Эд стал поистине красивым. Я заметила маленькую родинку у него на щеке. Очень маленькую, но мне захотелось коснуться ее. И я коснулась. Щека гладкая. Так непривычно. Я провела рукой. Чуть заметно улыбнулась. Казалось бы, все тот же Эд. Все те же черные кудри до плеч, все те же хитрые глаза… и все — таки он и другой.

— Что? — шепотом спросил Эд.

— Кожа немного светлее, — ответила я.

— Плохо.

Я ухмыльнулась. Кожа на подбородке на самом деле была чуть светлее, чем на остальном лице. Совсем чуточку. Никто и не заметит, но должна же я была что — то сказать. Вскоре прибежал мальчишка и позвал нас к столу.

Среди съестных запасов на столе стояло молоко и мешок с крупой. И я встала к котлу готовить. Спасибо Анике, которая за неделю обучила меня готовке, иначе я бы точно выдала свое происхождение принцессы. И я начала готовить. Каша варилась быстро. Хорошо. Желудок уже начинал урчать. В это время Эд поставил на соседний котел воду, чтобы был чай. Мне это нравилось. Мы рядом. Стоим плечом к плечу. Кашеварим. Каждый свое, но все-таки. Когда вода закипела, Эд просто стоял рядом со мной и посматривал за тем, как я вожусь с кашей. А я вместо того, чтобы смотреть в котел, смотрела на Эда. На его новое лицо.

— К чему эти перемены? — спросила я.

— Нравлюсь тебе?

Нравишься. Очень нравишься. Но вместо ответа я откашлялась. Помешала кашу. Уже готова. Можно накладывать. Скоро мы сидели за столом и ели. Пиг быстрее всех. Его не волновало, что каша горячая. Тут я заметила кое — что странное. Есть много мелочей, до которых никому нет дела. Кто как держит ложку, кто как держит вилку, кто как ставит палец, когда пьет чай… Но сейчас, когда рядом со мной сидели и Эд, и мальчишка Пиг, я заметила. Каша получилась жидкой, и надо было ее выливать в рот из ложки. Вот только Пиг засовывал ложку в рот целиком, и облизывал ее прямо до ручки, а Эд… Эд выливал кашу из ложки через себе в рот через край. Так же делала и я. Так же делают и все аристократы. Нас так учат. Учат манерам.

— Да ты же из благородных, — ахнула я.

— Что? — нахмурился Эд, жуя кашу.

— Борода отвлекала, но теперь я вижу… ох…

Быть может, у нас больше общего, чем показалось мне на первый взгляд. Может, Эд вырос в дворянской семье и наследует неплохое поместье… и в таком случае, раз уж мы победим Звездочета, и женитьба с принцем Августом станет необязательной, отец благословит наш брак с Эдом… Я отругала себя. Как грубо, как неправильно. Никто тебя не зовет замуж, не надумывай себе лишнего, к тому же подписан договор крови. А вы с Эдом вообще в ссоре. И надо спасать мать мальчишки.

— Это же не из-за того, что я наговорила пару дней назад? — спросила я.

— А что ты наговорила? — улыбнулся Эд.

— Про бороду твою.

Теперь Эд улыбнулся еще шире. Если бы он был котом, то непременно бы замурчал.

— Не надумывай лишнего, — сказал он, — моя, как ты выразилась, благородная внешность пригодится для дела. Да, Пиг?

Пиг кивнул. Он не слушал наш разговор, был сосредоточен только на каше.

— Нет, это Вы меня послушайте, — говорил Эд стражу, — вмешательства в государственные законы — это измена! Готовы ли вы быть наказанными за измену?

Стражник помотал головой.

— Поэтому впустите и дайте задать вопросы нашей сестре, — продолжал Эд, — по закону у граждан есть право на встречу с родственниками.

— Сестре? — усомнился стражник.

Мы с Эдом были совершенно непохожи на мать Пига. Мы темненькие, а она рыженькая.

— Двоюродной сестре, — добавила я, — двоюродной. Хотя по закону мы не обязаны отчитываться.

Как удобно прикрываться законами, которых никто не знает. Лицо посерьезнее, тон погрубее, и все тебе поверят.

— А где Вы были раньше? — удивился стражник.

— Как где? В столице, конечно! — развел руками Эд, — мы там живем, это во — первых, а во — вторых мы выполняли поручение королевского советника, — Эд усмехнулся, — может слышали о таком, Звездочет.

Пошутил, так пошутил. Мне даже стало немного противно от такого юмора.

— Столицы, говорите… — пробормотал стражник, — ну ладно, вы похожи на столичных жителей. Только быстро. Пять минут.

— Нам хватит.

И мы с Эдом спустились в подземелье за стражником. Я не переставала удивляться. Казалось бы, деревенька. Небольшая, небогатая, а такими крупными тюрьмами обзавелась. Не чудеса ли?

В самом конце коридора в камере на коленях, склонив голову, стояла рыжеволосая женщина. Вот только волосы ее были коротко острижены. Что за глупые тюремные порядки? Унижение, да и только.

— Мы друзья, — сказал Эд, — и хотим помочь.

Женщина не поворачивала головы.

— Вас оклеветали, и мы хотим это доказать!

— Пришли поглумиться надо мной, — горько ухмыльнулась женщина, — вы все такие.