— Вы когда-нибудь любили? — спросила я Звездочета.

— Да. Тебя.

— Вы меня желали, — ухмыльнулась я, — хотели заполучить, как игрушку. Хотели почувствовать надо мной власть. Сначала это было потому, что я танцевала не с Вами. Потом потому, что сбежала. Это не любовь.

— Я люблю, как умею, Македония. И ты с этим смиришься.

Мы снова пересеклись взглядами, и снова я не испугалась его, но возненавидела сильнее. Опасное это чувство. Ненависть сжигает изнутри, она забирает кусочек тебя самого и вредит только тебе. Ненависть бесполезна, но неизбежна. В моем случае точно.

— Я видела стража озера смерти, — сказала я, — видела человека, который продал душу ради волшебного дара.

— И что?

— Он плавал по бесконечному озеру, скрывая лицо под черным капюшоном. Но мне довелось увидеть. И это было жуткое зрелище. Лицо смешалось. Все перемешалось, — я сделала шаг ближе, заговорила тише и четче, — лицо слилось в одну массу, и стало невозможным разобрать, где у стража рот, где нос, где глаза… И дым. Всюду был дым, он как гной вытекал из любой дыры в этом отвратительном теле.

— Ты пугаешь меня тем, что я после смерти стану уродом?

— Вы недослушали. Страж служит более могущественному существу. Страж не принимает решений сам. Он вечный слуга, вечный раб, вечный урод, поплатившийся за гордыню.

— Я не умру, — наконец сказал Звездочет.

— Однажды мы все умрем. Будь ты хоть тысячу раз бессмертным, однажды наступит конец.

— Пора! — послышалось снаружи, и мы поняли, что пора выходить к зрителям.

Нас ждал долгий свадебный ритуал, бесполезные клятвы, бесполезные проклятья, бесполезные поздравления. Ну ладно. Да начнется мое представление. Вперед вышел канцлер в белом кудрявом парике.

— Принцесса Македония дочь Колларийского короля Рона Четвертого и Звездочет по имени…

— Просто Звездочет.

— И советник его королевского величества Звездочет сочетаются священными узами брака. Да начнется обряд бракосочетания!

Мы переглянулись. Звездочет улыбнулся, подмигнул мне. Я же лишь ухмыльнулась самой ядовитой ухмылкой. А в моем корсете лежал кинжал и ждал своего часа.

— Хочу сказать! — я сделала шаг вперед, — по нашим традициям жених и невеста могут сказать слово.

Народ переглянулся, на лице Звездочета появилось замешательство. Никто не ожидал.

— Мы же уважаем традиции?

Возражений против моей инициативы не было, так что я сделала шаг вперед и начала.

— Дорогие гости, — сказала я с мерзкой улыбкой, — сегодня я выхожу замуж.

Толпа театрально ахнула.

— Однажды я влюбилась в потрясающего человека, — продолжила я, — многие из вас его видели, на балу. Мы с ним танцевали в центе зала, — оглядела присутствующих, — я была той дамой в зеленом, и это на нашу пару вы смотрели с восхищением. А потом человек, в которого я была влюблена, умер по вине моего жениха, — я посмотрела на Звездочета, — просто, чтобы вы знали, он загипнотизировал моего короля-отца, он гипнотизирует нашу стражу, он собирается стать бессмертным!

Звездочет схватил меня за руки.

— Что ты творишь? — прошипел он.

— Говорю правду, — и снова повернулась на зал, — запомните этот день. Зло выиграло битву, но оно проиграет войну. Я обещаю это!

И в этот миг я набросилась на Звездочета с ножом. Сердце колотилось. Дыхание прерывалось. Раз этот человек может приказать телу исцелиться, значит целиться надо в глотку, чтобы он не смог говорить. И я целилась.

Когда я успела из милой девочки стать диким зверем? В какой момент моя жизнь разделилась на «до» и «после»? А может быть и не было никогда такого момента? Все происходило постепенно? Ничего не вышло. Звездочета закрыл собой один из стражников. Хорошо, он был в доспехах, иначе бы я точно вонзила нож в невиновного человека. Иначе я бы убила невиновного. Меня трясло. Ничего не получилось. Все треснуло по швам и разрушалось на моих глазах. Я стояла с ножом в руках и не могла дышать. Кто мог так поступить? Кто мог заслонить Звездочета собой?

— Я приказал ему, — сказал Звездочет, — при любой угрозе, они заслонят меня собой.

— Проклятье, — ругнулась я, отступая.

Ладно, первый план не сработал, тогда сработает второй. Я замахнулась ножом, чтобы ударить себе в сердце. Дрожь по коже. Мне было страшно. Умирать не хотелось. Что бы не происходило, я жаждала жить. Какой бы ни была жизнь, я жаждала. Но если эта свадьба состоится, то Звездочет сможет попасть в Литвудское королевство, сможет найти эти проклятые яблоки и стать бессмертным, а этого нельзя допустить. Время словно замедлилось. Говорят, перед гибелью у человека проносится в голове вся жизнь. У меня не проносилось ничего. Единственное, я слышала шепот: «Донна, нет!». Как глупо… и как чудесно… умирая, я слышу его голос. Голос Эда.

Но нет, я не умерла. Какой-то стражник выбил нож из моей руки быстрее, чем он успел даже тронуть белое платье.

— Еще я приказал им следить за тобой, — сказал Звездочет, — приказал смотреть, чтобы ты не решила себя убить.

Как заботливо! Внутри все кипело. Хотелось закричать так громко, насколько я смогу. Ладно, пускай! Пускай нас поженят. После свадьбы я не оставлю попытки убить Звездочета, и однажды смогу. Однажды получится. Звездочет посмотрел мне в лицо зло, я рассмеялась ему на зло, себе на зло, на зло целому миру, потом сплюнула и рассмеялась снова. Краем глаза заметила, как чуть не упала в обморок моя королева-мать. Прости, мам, но я не стану приспосабливаться, я борец.

— Продолжайте церемонию! — крикнул Звездочет.

— Теперь слово предоставляется… Вам.

— Я женюсь на Македонии потому, что хочу этого, — сказал Звездочет, — потому что, когда только ее увидел, танцующую в зеленом платье, я понял, что она должна принадлежать мне.

— Человек не может никому принадлежать!

— Мне может. Мне может принадлежать хоть целый мир.

— Говорят, у людей с чрезвычайно большими амбициями, маленькое состояние там…

Кто-то посмеялся в толпе. И я была благодарна этому кому-то. Присмотрелась, в надежде отыскать моего героя, но не увидела. Не смогла заметить… Голова кружилась и кипела. Какая дикая реальность. И как все успело так поменяться? В какой-то миг я представила, что просыпаюсь в далеком прошлом, когда мне еще не было известно про Звездочета, и все идет по-прежнему, как когда-то давным-давно.

— Теперь выпейте из кубка, — продолжал канцлер, ведущий свадьбу.

Надо было отравить жидкость в кубке. Мы бы выпили и упали замертво. Оба. И пусть. Главное, чтобы Звездочет не выжил. Почему же я не додумалась отравить кубок?

Звездочет сделал глоток, передал мне. Томатный сок. Якобы похожий на кровь. Соленый. Я вытерла рот прямо белоснежным рукавом, оставляя на ткани красный след. Снова заметила, как закатила глаза моя мать. Она не поймет, и пусть. Главное, что понимаю я. И я себя не предам.

— Однажды ты полюбишь меня, — сказал Звездочет мне на ухо.

— Однажды ты умрешь.

— Ты не находишь наши отношения романтичными? От ненависти до любви. Девушки любят читать романы об этом.

— От ненависти до смерти, — возразила я.

— А с другой стороны, ненависть лучше равнодушия. Ненавидишь, значит, думаешь обо мне.

— Ненавижу, значит проклинаю.

Мы сверлили друг друга взглядом. И в жутких глазах Звездочета я видела все его злодеяния. Я видела, как он гипнотизировал моего отца, как убил Анику и Великана, как приказывал Эду душить меня. Сердце задрожало.

— Если нет возражающих против данного союза, — продолжал ведущий, — то поцелуйтесь, и начнется обряд крови.

Звездочет подошел ближе, взял мое лицо в большие шершавые ладони. Надо было бить сейчас. Надо было подождать. Я ненавидела себя за торопливость. Надо было подождать. Звездочет заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос.

— Надо закончить церемонию, — сказал он, приближаясь губами.

Пусть целует. Пусть делает, что хочет. В голове медленно и отчаянно стучало сердце. Я не отвечу на поцелуй, и не закрою глаза, и не стану убегать, я просто выдержу все, выдержу.