Точно. Косынка. На голове все еще висела эта ужасная косынка. Я стянула ее, кинула на землю. Все, больше не поломойка. Волосы упали на плечи. Теперь я выглядела такой же лохматой, как они все. И такой же безумной.

— Не могу идти, — сказала я, — конечно, радует, что тебе нравится носить меня на руках, но…

— Это пройдет, — пообещал Эд, — немного отскочим, я помогу.

— Мы не тронемся, пока ты не скажешь, в чем дело, — взмахнул руками Великан.

— План провалился, карта ложная, Медведя загипнотизировали, Звездочет сильнее, чем казалось, — сухо рассказал Эд, — нужен новый план.

Великан кивнул, мы поскакали. Быстро проехали поле, зашли в лес. Мы с Эдом на одной лошади, рядом Великан, впереди Медведь на четырех лапах. Такой забавный. Перебирал лапами, еле поспевая за лошадьми. Безумие. Медведь — оборотень. Уж на кого точно не подумаешь…

— Мы догоним, — крикнул Эд Великану, и сам замедлил ход на лесной поляне.

Начинало холодать, Эд снял с себя плащ, надел на меня. Еще неделю назад, я бы побрезговала надевать такую грязную одежду, но сейчас моя душа ликовала. Тепло.

Теперь, отпустив Великана и Медведя, мы с Эдом стояли посреди поляны. Ночью. Близко — близко друг к другу. Над нами — полная луна и звезды.

— Как ты сопротивлялся магии Звездочета? — спросила я.

Эд смотрел на меня, чуть склонив голову и поджав губы. Думал, говорить или не говорить.

— Как? — повторила я вопрос, — мне казалось, никто не может сопротивляться ему…

Эд заправил мои лохматые волосы за уши, пригладил.

— Это потому, что я сломанный, — все — таки заговорил он, — а загипнотизировать то, что уже сломано, невозможно.

— Что значит, сломанный?

— Это значит, что когда — то давным — давно в моей жизни произошло некое трагическое событие, которое сломило мой дух, — пояснил Эд, — но потом я смог починить себя, и теперь не подвластен Звездочету.

Что же случилось в его жизни? Что могло сломать? Мне захотелось обнять Эда, погладить по спине и выслушать его историю. Я хотела знать все. Эд горько ухмыльнулся, подошел ко мне вплотную.

— Ты оказалась права, — сказал он, — прости, что не поверил сразу.

— Я понимаю.

Эд снова погладил меня по голове. По коже пробежали мурашки. Мурашки-то бегали, а вот я не могла убежать, даже, если бы захотела. Но я и не хотела.

— Эд, это все так…

Он положил указательный палец на мои губы, мотнул головой.

— Я хотел сделать это с первого дня нашей встречи, — сказал он и поцеловал меня.

Дух захватило. Мой поцелуй. Мой первый поцелуй. Это ощущалось, как, когда качаешься на качелях, раскачиваешься так высоко, что почти летишь. Голова закружилась. Мир закружился. Теплые мягкие губы. Нежное прикосновение.

Наконец Эд разорвал поцелуй. От неожиданности я отшатнулась. Отшатнулась? Запоздало поняла, что теперь снова могу ходить. Но как?

— Тебе нужны были сильные эмоции, — сказал Эд с улыбкой, — чтобы сознание переключилось и отпустило приказ гипнотизера.

Значит этот поцелуй был лишь… способом заставить меня снова ходить? Или это нечто большее? «Я хотел сделать это с первого дня нашей встречи,» — сказал Эд. Это правда? Он хотел поцеловать меня в тот миг, когда увидел? Или это уловка, чтобы вызвать во мне больше эмоций. Я тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Сегодня и так был самый безумный день в моей жизни. Скачки на лошади по ночному лесу, путь в башню на чужой спине, игра в поломойку, гипноз в конце концов. Сегодня я видела, как человек обращается медведем. Раз безумие уже вошло в мою жизнь, что толку ему сопротивляться?

Я подошла к Эду и поцеловала его в бородатую щеку. Легко коснулась губами, не более. Поцелуй благодарности, не более.

— Спасибо, — сказала я, — благодаря тебе, я снова хожу.

Будь мой первый поцелуй настоящим — настоящим, я бы сказала «благодаря тебе я летаю!», но раз уж Эд заявил, что это все ради дела, то и я сделаю делать вид, что ради дела. Эд растянулся в самой счастливой улыбке. Будь он котом, он бы замурчал. Кстати, о животных…

— А Медведь значит…

— Да, он оборотень, — кивнул Эд, — но Медведь не любит превращаться. Потому что раз в полную луну обернешься, придется весь месяц ходить медведем, до следующего полнолуния.

— Значит Медведь тоже снял с себя гипноз потому, что испытал сильные эмоции при превращении? — сообразила я, — но разве он не должен был привыкнуть?

— К такому не привыкают.

— Но как он стал оборотнем? Это так необычно. Я думала, что их вообще уже не осталось.

— Нет, Донна, мир таит в себе гораздо больше чудес, чем может показаться.

Эд собрал сухие ветки, разжег костер. Мы сели рядом, чтобы согреться. Небо начало бледнеть. Скоро рассвет.

— Вообще, Медведь — интересная личность, — продолжил Эд, — он из интеллигентной семьи, много лет назад проклятой луны. С тех пор, как их дальнего предка вскормила медведица, у них в роду каждый третий сын рождается оборотнем. Поэтому они старались рожать не больше двоих детей, но все же Медведю повезло родиться третьим сыном.

— Но он же должен контролировать превращения, — задумчиво сказала я, — почему обратился, когда ты начал есть мед?

— От меда у них вообще сносит крышу, — рассмеялся Эд, — настоящие медведи! На самом деле, ты права обращение можно контролировать. Главное в ночь полнолуния находится подальше от леса среди людей и не есть меда. Так что каждый месяц в этот день Медведь либо ходит в город, либо спит, чтобы не обратиться. Сегодня тоже бы пронесло, не измажься я медом, — понюхал пальцы, — до сих пор запах остался.

Костер разгорался, грел ноги, усыплял разум. Эд пристроился на моем плече, прикрыл глаза.

— Надо будет придумывать новый план, — сказал он, — план по правосудию над Звездочетом.

— Аника говорит, ты не убиваешь людей.

Эд открыл один глаз, хитро улыбнулся.

— Вы с ней подружились, это хорошо, — сказал он, — рад, что ты нашла себе подругу. Аника хорошая.

— Ты прямо как Илинна, — улыбнулась я, — она тоже любила размышлять о том, какие люди хорошие, а какие — нет.

— Кто такая Илинна?

Я распахнула глаза. Проморгалась. Вот так задремлешь и разболтаешь все секреты. А может, оно и к лучшему?

— Илинна — моя тетя, — сказала я, — самый родной человек.

Да, буду называть ее тетей. Она ведь и правда была мне, как тетя.

— Хотел бы я с ней познакомиться, — отозвался Эд, — думаешь, я ей понравлюсь?

— Не знаю.

— Я буду ждать, когда ты нас познакомишь.

— И как мне тебя представить? Знакомься тетя, это мой похититель.

— Можешь назвать меня своим другом. Для начала. А дальше посмотрим.

Я представила, как знакомлю их. «Дорогая Илинна, знаю, что я принцесса и все такое, но этот парень — харизматичный лесной разбойник со стремной бородой, мне нравится. Кстати, он меня похитил!». Было бы забавно.

— Я постараюсь ей понравиться, — сказал Эд, — хочу, чтобы твое тетя сочла меня хорошим человеком.

— А ты хороший человек?

— Не знаю, Донна, не знаю…

Начался восход. Солнце поднималось и это было волшебно. Словно рождение новой жизни. Мы с Эдом сидели, прижавшись друг к другу. Было так тепло, так уютно.

— Хорошо, — выдохнул Эд.

— Хорошо, — согласилась я, прикрывая глаза и проваливаясь в сон.

Проснулась, потянулась, ужаснулась. На моих руках были кандалы. Кандалы? Сон исчез, я села. Осмотрелась. Я в своем маленьком шатре, как обычно. Но почему руки связаны? И не просто связаны! От моих кандалов тянулась длинная — длинная цепь. Я пошла по цепи. Надо же посмотреть, куда меня привязали? Вышла наружу. Уже светило солнце. Обычно меня будили, но сегодня нет. Что же происходит. Ага. Ясно. Цепь привязали к ближайшему толстому дереву.

Я разозлилась. Как собаку. Меня посадили на цепь, как собаку! Мысли летели. Может, все это жуткий сон? Ну не могли же меня на самом деле привязать? Не Эд же? Потом я с ужасом вспомнила, как Звездочет приказывал Эду убить своих друзей. А что, если он и правда убил их? Что, если его все — таки удалось загипнотизировать. Тут в поле зрения появилась Аника, и я сразу успокоилась. Нет. Он никого не убивал.