Сингапур, Бирма, короткая остановка в Карачи, и снова в путь. Куда они летят? Гейм упорно молчал. Коул испытующе поглядывал на него, флегматично-безучастного, – вот это выдержка; черт возьми, он так и не поинтересовался, куда и зачем его тащат…

Самолет не забирался слишком высоко. Внизу отчетливо просматривались белые шапки гор, целые нагромождения их, разбросанных в диком беспорядке; иногда желтыми полотнами расстилались пустыни, которые затем сменялись обширными пространствами зелени, казавшейся с борта самолета блеклой, выцветшей. Потом снова горные хребты, темные ущелья, безлюдные долины.

Закрыв глаза, делая вид, что он дремлет, Гейм с волнением перелистывал страницы длинной и яркой истории тех стран, что расстилались под крыльями самолета… Государства древнейшей культуры, места славных свершений людей древности, земли – свидетели истребительных походов, кровавых битв, запустения и процветания – уходили направо, налево, назад: Ассирия и Вавилония, Парфия и Мидия, государство хеттов и Урарту. Перед мысленным взором Гейма проходили войска Александра Македонского, устремившиеся на Восток, к границам Китая и Индии, римские легионы, орды Чингисхана и Тамерлана… А машина стремительно мчалась все дальше на запад, туда, где когда-то шумела Троя, где цвели торговые колонии греков, где с севера на юг, от Константинополя к Иерусалиму, «к гробу господню» двигались толпы крестоносцев – рыцарей и оборванцев, фанатиков и циников, простаков и жуликов.

Гейм не ошибся – они приземлились на аэродроме Аданы, у крупного города на крайнем юго-западе Турции, у ласковых вод Средиземного моря, среди инжирных и апельсиновых деревьев.

У Коула появилось отличное настроение, по всему было видно, что он здесь не редкий гость.

– Хэлло! Бана бак! – кричал он какому-то сержанту в американской форме, мешая английскую речь с турецкой. – Визе кар лязым (нам нужен автомобиль). И куда же подевалась наша машина, ведь им заранее сообщили о моем приезде…

Действительно, их ожидали. С аэродрома направились на авиабазу Инджирлик. Бетонные взлетно-посадочные полосы, ангары, склады… Миновали все это и остановились у глухого забора с закрытыми воротами.

– Запретная зона, – пояснил Коул. – Здесь размещается подразделение «10-10»… Вход сюда запрещен даже офицерам гарнизона авиабазы, если они не служат в этом подразделении. Здесь мы с тобой проведем завершающую операцию, о которой я тебе говорил.

«Элинт», – догадался Гейм.

У входа на территорию подразделения долго и внимательно рассматривали пропуска, предъявленные Коулом. Полковник злился, чувствовал себя уязвленным в присутствии Гейма.

Операция «Элинт» началась. В полночь с авиабазы Инджирлик взяли курс на восток два самолета. Вторым пилотом на одном из них был капитан Стивен Гейм. Коул летел вместе с ним, его роль контролера и фактического руководителя не вызывала сомнений.

Это был типичный бомбардировщик-разведчик с удлиненным фюзеляжем, с двумя кабинами, на дверях которых черными буквами было написано: «Не входить. Строго секретно».

Кроме пилота, штурмана и радиста в полете принимали участие два офицера, закрывшиеся в одной из таинственных кабин.

Самолеты вылетели с базы с интервалом в четверть часа. Гейм находился на том, что стартовал позже.

Земля скрылась за завесой по-осеннему тяжелых облаков. Черная гнетущая тьма, казалось, поглотила машину. Зеленые глаза индикаторов на приборной доске жили своей жизнью. Сидящий рядом с Геймом первый пилот сосредоточенно молчал. Коул укрылся за дверью с надписью «Не входить». Гейм размышлял. На этот раз он уже не вспоминал о римских легионах, проходивших на восток где-то тут внизу тысячелетия назад. Его мысли сейчас были заняты исключительно полетом, в котором ему приходится играть не последнюю роль. Что же это такое – «Элинт»? Теперь этот вопрос таил в себе глубокий смысл. Если раньше, там, в Штатах, и позднее на Окинаве в первую очередь представлялось необходимым получить на него ответ для того, чтобы удовлетворить свое вполне понятное любопытство, то сейчас дело обстояло иначе: в эту ночь, да нет – вот в эти минуты, немедленно, Гейм был обязан выяснить, зачем он здесь, куда летит, с каким заданием. Узнать для того, чтобы, не теряя времени, определить свое отношение к нему и свою роль в предстоящей операции…

Гейм ни минуты не сомневался: через несколько часов он будет свидетелем, больше того – участником какой-то провокации. Но какой? Сегодня он увидел этот самолет впервые и ночью не имел возможности как следует осмотреть его. Гейм спрашивал себя – не несет ли его самолет тактическую атомную бомбу, и вынужден был признать, что это вполне возможно. Но если атомной бомбы и нет, все равно он послан к советской границе с целью провокации, смысл которой был в том, чтобы усилить «холодную войну», разжечь ненависть между народами, дать повод к новым измышлениям по радио и в печати «свободного мира». Так что же делать? Пойти к Коулу и заявить ему, что Гейм совсем не тот, за кого он его принимает, отказаться от выполнения приказа, потребовать возвращения на базу? Почему? Петому что он против подготовки новой войны, потому что любит советских людей, сочувствует мирной внешней политике Советского правительства? Чем же в таком случае кончится его бунт?.. Так что же делать, как поступить вот сейчас?

Самолет с бешеной скоростью мчался на восток, навстречу своей судьбе. Мрак стал ослабевать. Серая холодная темь возникла как-то незаметно, проникла через фонарь над головой. Звезды на черном небе потускнели, – близился рассвет.

Гейм следил за работой приборов, не переставая лихорадочно искать выход из того положения, в котором он очутился. Индикаторы на приборной доске впились в него пронзительными зелеными глазами, будто пытаясь разгадать его думы. Коул почти не вылезал из своего логова – что он только делал там? Не показывались и офицеры из второй секретной кабины.

К границе подошли на большой высоте, когда уже совсем было светло. Гейм принял решение. Он встал с места как раз тогда, когда пилот разворачивал машину, получив приказ Коула «не лезть» в воздушное пространство Советов. С Коулом он столкнулся на пороге его кабины. В высотном скафандре и гермошлеме тот неожиданно вырос на пороге кабины, как только Гейм приблизился к пей. Его глаза, прикрытые плексигласом, казались выпученными более обычного, – в них Гейм заметил смятение и растерянность.

– Они срывают нам операцию! – возбужденно произнес он, выжидающе уставившись на летчика.

Гейм молча пожал плечами – ведь до сих пор полковник не счел нужные объяснить ему суть всей этой рискованной затеи. Коул втащил его в кабину и захлопнул дверь. Тут было совершенно темно, лишь в углу светился телевизионный экран.

– В чем дело? – спросил Гейм.

– Они молчат! – Коул грязно выругался. – Понимаешь, они молчат!

Он подтащил летчика к телевизору и тяжело опустился в кресло.

– «Элинт», – заговорил он хрипло, – представляет собой электронную разведку… «Элинт» предусматривает вторжение в воздушное пространство врага, изучение его радарной обороны, физической природы излучений советских радиолокационных станций…

– И аэрофоторазведку? – догадался Гейм.

– Да, конечно, но это попутно, главное – радарная оборона у русских. Я послал в их воздушное пространство самолет, но сегодня они почему-то не включили в действие свои радары. Они что-то определенно задумали… Гляди. – Он повернул рычажок настройки, и Гейм отчетливо увидел на экране телевизора суровые безлесные горы, дикое нагромождение камней, хаос ущелий, полоску реки на переднем плане.

– Телевизионная передаточная установка на моем первом самолете работает, как видишь, отлично, – опять заговорил Коул, – но русские не подают признаков жизни. Они что-то задумали, как ты полагаешь, а?

Гейм не мог оторвать взора от незнакомых гор, возникших перед ним на экране, – это были советские горы, советская территория. Он не сомневался – русские что-то задумали, в этом-то полковник прав! Неужели они позволят воздушным разбойникам и шпионам резвиться над их кровом!