Гейм с тревогой сказал:

– Вы сейчас в величайшей опасности, и опасность эту, сам того не подозревая, привез сюда я.

– Не преувеличивайте, Стив, – писатель постарался улыбнуться, – вообще-то говоря, раз уж мы с вами интересуемся тайнами тех, кто стремится так или иначе развязать новую войну, то от опасностей нам не уйти. Смотрите! – и он протянул руку к иллюминатору.

Шум падающей воды постепенно становился тише, мгла начала понемногу рассеиваться.

– Опыт заканчивается, и кажется, успешно, – заговорил Гибсон. – Скоро нам могут помешать. А я хочу, что бы вы на всякий случай уже сейчас знали, в чем тут дело. Итак, слушайте, капитан Гейм…

Вот уже более четверти века действует некий «Комитет по изучению европейских проблем». Занимается он созданием средств массового уничтожения людей. Немало разрабатывается там ужасных средств, и вот еще в сорок восьмом году в качестве одного такого средства была названа и, казалось бы, сугубо мирная наука о погоде – метеорология. Что имел в виду этот «Комитет» и как можно эффективно в военных целях использовать метеорологию, мне стало ясно, когда профессор одного из университетов Уайдер предложил с помощью особых механизмов, установленных на наших кораблях в Атлантическом океане, сократить количество осадков в Европе, в первую очередь, конечно, в Восточной, а затем и в Азии – хотя бы наполовину. Это значило бы обречь страны Востока на систематические засухи, а людей в них – на голодную смерть. Другими словами, речь идет об управлении выпадением атмосферных осадков во вред «противнику» – вот это и составляет суть так называемой метеорологической войны, которую наши военные и иные ученые были бы не прочь вести в Европе. Метеорологическая война, как одно из слагаемых большой войны, которую готовят наши вояки, могла бы и сыграть свою роль.

– Эта затея, на мой взгляд, наивна, – возразил Гейм.

– Отнюдь не наивна. Ты забыл о Вьетнаме – там наши специалисты вызывали ливни, наводнения, тут у них другая задача – только и всего… – продолжал писатель. – И недооценивать их усилия было бы неправильно, капитан. Итак, я решил выяснить, в чем тут дело. Естественно, прежде всего меня интересовали те самые «особые механизмы», с помощью которых будто бы можно добиться засухи в Европе и Азии. Что это за механизмы? В пятьдесят втором году один из генералов НАТО в своей обширной статье коснулся проблемы метеорологической войны, над практическим изучением которой, по его словам, работают у нас, в Америке. Вся суть, утверждал этот генерал, в том, чтобы основательно напрактиковаться в получении искусственных осадков на колоссальном пространстве. Добиться успеха можно двумя способами. Один из них – распыление в облаках углекислого снега. Самолеты поднимаются в воздух, как они только что делали, и там, над облаками, рассеивают твердую углекислоту, которая вызывает переохлаждение и укрупнение водяных капель, а затем выпадение их в виде дождя. И небо чисто, как вот сейчас.

Действительно, тучи будто растаяли в висевшей над океаном водяной пыли, и теперь на небосводе не было ни единого облачка.

Гибсон продолжал:

– Да, да, Стив, знакомый вам углекислый снег – с его помощью иногда «делают погоду» над аэродромами. Все дело в объеме. Как вы только что могли убедиться, наши ученые, вроде Боттома, пытаются научиться обрабатывать не «пятачки» над аэродромами, а грозовые фронты порой до тысячи километров шириной и на сотни километров в глубину – это дело сложное!

Но есть еще и другой способ, и, как утверждает наш известный физик Форнегю, более перспективный – рассеивание в атмосфере дыма йодистого серебра. Действие частиц йодистого дыма то же самое, что и ледяных кристаллов углекислоты. Но у них имеется весьма существенное преимущество – они невидимы, поскольку их диаметр составляет всего одну миллионную миллиметра. Форнегю утверждает, что одного килограмма йодистого серебра абсолютно достаточно для того, чтобы «осадить» облачный слой протяженностью в четыреста километров.

Протяженность всей облачности, которая движется с запада на восток, по широте составляет тридцать градусов, средняя скорость в течение суток – полторы тысячи километров. По расчетам Форнегю, для того чтобы в течение целого года задерживать всю эту влагу здесь, не пускать ее к большевикам, нужно израсходовать десять тысяч килограммов йодистого серебра, – это, конечно, не так уж много. В НАТО поговаривают о том, что не за горами время, когда именно йод займет первое место среди стратегических материалов.

– Ну, я полагаю, до этого еще далеко, – заметил Гейм.

– Это-то и хотелось бы мне выяснить, – сказал Гибсон. – Я был прав, видите, они возвращаются на шхуну, – он кивнул головой в сторону иллюминатора.

От авианосца отвалил и направился к шхуне катер, на борту которого были видны Гарольд Прайс, Джозеф Боттом и Грин.

– Неужели с показом опытов они сегодня покончили? – усомнился летчик.

– Думаю, что нет, – скорее всего это просто небольшой перерыв, – высказал предположение писатель. – Джозеф Боттом еще не показал своему гостю в действии генератор, рассеивающий дым йодистого серебра.

– Вы не знаете, где находится этот прибор? – осведомился Гейм.

– Здесь, на шхуне, я уверен в этом. Через несколько часов Боттом сможет показать Прайсу свой генератор в работе, – самолетам не придется уже подыматься в воздух. Одна из важнейших особенностей прибора состоит в том, что его работу весьма трудно «засечь» – распыляемые им частицы йодистого серебра, повторяю, невидимы.

Друзья поднялись на палубу. Солнце шло к зениту, набирало силу, играло в мелких, спокойных волнах.

Гарольд Прайс уединился с ученым, Грин пошел в буфет.

– Трудная задача перед Джозефом Боттомом, – усмехнулся Гибсон, – обратить этого бульдога в свою веру ему вряд ли удастся. Насколько я понимаю, Гарольд Прайс прилетел сюда для того, чтобы на месте разнюхать, что к чему – он опасается конкуренции новых отраслей военной промышленности. Прайс должен выбрать – влезать ему в метеорологию или игнорировать ее, продолжать держаться исключительно за атомные и водородные бомбы. Сомнительно, чтобы красноречие Боттома имело при этом сколько-нибудь большое значение.

Часа через полтора над кромкой океана на западе появились бесформенные фиолетовые и темные наплывы, где-то собирались новые массы туч, – солнце продолжало гнать сюда из Африки раскаленный воздух тропиков.

После обеда многослойная облачность полностью закрыла небо, снова стало сумрачно и душно. Гейм видел, что его друг чего-то с нетерпением ждет. Внезапно где-то совсем рядом послышался странный шум, – должно быть, заработали мощные насосы.

– Включили генератор, – сказал Гибсон.

Снова время потянулось в ожидании. Примерно через час повторилась прежняя история – тучи с невероятным шумом упали в океан, и на небе по-прежнему засверкало солнце.

– Все! – произнес Гибсон, вставая. – Что вы скажете, капитан Гейм?

– Это просто немыслимо, – сказал Гейм. – Для того чтобы добиться результатов, о которых они мечтают, надо, чтобы в Атлантике круглый год болтались целые эскадры специальных судов с аппаратурой, самолетами. А кто же в Европе и Азии позволит, чтобы мы воевали против них засухой без помех? – летчик насмешливо усмехнулся. – Эти наши секретные диверсии против стран Востока можно ведь, также по секрету, и ликвидировать. Способов для этого имеется много: авиация, подводные лодки, ракеты… Повторяю, по-моему, затея Боттома обречена на провал.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Гибсон.

В тот же день Гарольд Прайс возвратился на материк. Он был настолько любезен, что захватил с собой и Грина.

След от хижины вел к ручью, из которого они обычно брали воду. Вот тут, за огромным валуном, человек некоторое время сидел, то ли отдыхая, то ли чего выжидая, курил. Незнакомец оказался предусмотрительным – окурка не оставил. Однако пепел с сигареты выдал его. Гросс хмуро размышлял. Рассматривая следы, молодой Андерсен заключил: