«Случайные встречи на улице возле института, знакомство в театре, исключительный интерес к Барабихину. Странно… Очень странно… Нет, человек, назвавшийся Сиротинским, неспроста сбежал от рассерженной девушки…»

Дымов медленно, в раздумье, зашагал из угла в угол. Перед ним сразу встали десятки вопросов, на которые надо было найти ответы. И среди них главным был вопрос: откуда и как могли просочиться сведения о лаборатории, об изобретении Барабихина? Небольшой коллектив сотрудников института, занятых выполнением специального правительственного задания, тщательно проверен. Это дружная семья талантливых молодых специалистов, в большинстве участников Великой Отечественной войны.

Сергей Сергеевич налил в стакан остывшего крепкого чая и залпом выпил его. Постояв в задумчивости около стола, он решительно снял телефонную трубку, соединился с дежурным и предупредил, что уходит на несколько часов.

Выйдя на улицу, Сергей Сергеевич не спеша пошел к станции метро. Бесконечным потоком текла человеческая толпа. На площади уже вспыхнули фонари. У красного глаза светофора скопилось много машин. Мгновение!.. Зеленый свет словно пробудил их от секундной спячки и, подобные разноцветным жукам, машины, большие и малые, разлетелись в разные стороны. Многочисленными огнями сверкала площадь Свердлова.

Дымов на секунду задержался на краю тротуара. Мимо шли, спешили, торопились люди — десятки, сотни, тысячи… У каждого свои заботы, свои радости и тревоги. У каждого своя жизнь — маленькая частица большой жизни Родины. В этом непрекращающемся движении чувствовался пульс столицы — работающей, дерзающей, творящей…

Вглядываясь в людей и, по давней привычке, угадывая их профессии, Дымов подумал о том, что, может быть, в этой толпе, здесь, рядом, невидимый и незнаемый проходит кто-то чужой, враждебный, с ненавидящим взглядом и черной совестью. И может быть, именно ему, Дымову, волей партии поставленному охранять мирный труд народа, придется встретиться лицом к лицу с врагом и схватить его занесенную для предательского удара руку…

Сергей Сергеевич ускорил шаги и быстро вошел в вестибюль метро.

В авиационном институте полковник Дымов задержался куда дольше, чем предполагал. После короткого разговора с начальником института и секретарем парткома он уединился в предоставленной ему для работы маленькой комнатушке и углубился в чтение архивных материалов. Незаметно шло время. Тишина нарушалась только шелестом переворачиваемых страниц и однотонным стуком стенных часов. Часы показывали двенадцать, когда Дымов прекратил чтение. Он откинулся на спинку стула и некоторое время сидел неподвижно, закрыв глаза. Потом решительно поднялся и потянулся до хруста в костях.

В длинном коридоре, куда он вышел, было полутемно. Только из кабинета начальника института пробивался свет.

— Зачитался, товарищ полковник? — приветливо встретил его начальник — невысокий сухощавый человек, известный всей стране ученый. Он уже не раз встречался с Дымовым и знал, что тот зря не будет терять дорогого времени. Хитро улыбнувшись, добавил:

— Этаким запоем можно читать только приключенческие романы, а не архивные материалы… Хотя, как сказать, ведь вы читатель особого рода.

Он молодо рассмеялся и протянул руку к телефону:

— Сейчас домой или в министерство?

— В министерство, — ответил Дымов. — Да вы не беспокойтесь! Я доберусь.

— Где уж там, на ночь глядя, пешком идти?

Набирая номер, начальник института сосредоточенно смотрел в трубку. Дав распоряжение о машине, он спросил, не возражает ли полковник, если по дороге шофер подбросит домой и майора Барабихина. Майор еще в институте.

Дымов охотно согласился. Спускаясь по широкой институтской лестнице, он подумал, что вообще-то получилось очень удачно. Ведь он только что, знакомясь с личными делами и архивными материалами здесь, в научно-исследовательском институте, твердо решил пригласить к себе Ивана Васильевича Барабихина и побеседовать с ним. И сейчас Дымов был доволен, что знакомство с майором Барабихиным начнется не с официального приема в кабинете, а с совместной поездки в машине.

«Победа» уже стояла у подъезда, но Барабихина еще не было. Он пришел через несколько минут, слегка запыхавшись, и извинился, что заставил себя ждать.

— Вы что же, каждый день так поздно задерживаетесь? — поинтересовался Сергей Сергеевич, когда они уже сидели в машине и первое знакомство состоялось.

— Поздно? — удивился Барабихин. — Что вы, товарищ полковник. Сегодня Тася, моя жена, удивится, что я так рано приехал. Обычно, — он посмотрел на часы, — я засиживаюсь куда позднее.

Машина вынырнула из переулка и, набирая скорость, неслась по широкой улице. Шофер отлично знал маршрут. Видно, ему не впервые приходилось отвозить инженер-майора домой.

Сергей Сергеевич искоса поглядывал на соседа. Ему положительно нравилось открытое простое лицо Барабихина, освещенное маленькой кабинной лампочкой. Широкий выпуклый лоб, серые глаза, слегка навыкате, по-видимому близорукие, и какой-то забавный, по-детски слабо очерченный подбородок.

— Иван Васильевич! — вполголоса обратился Дымов к майору. — Мне бы хотелось побеседовать с вами, не здесь, конечно, а в более подходящей обстановке. Вы не смогли бы завтра зайти ко мне? Я вам закажу пропуск.

— Завтра? — Иван Васильевич потер лоб, припоминая распорядок завтрашнего дня, и удовлетворенно кивнул головой. — Завтра — пожалуйста. В котором часу? В четыре? Явлюсь!

Машина плавно катила по асфальтированной мостовой. Спокойные, тихие переулки и улицы окраины города, откуда они ехали, постепенно сменялись все более людными улицами, ведущими к центру, к широким московским площадям и магистралям.

— Далеко вам приходится ездить, — заметил Дымов. — Хорошо, что есть машина, а то пешком такая прогулка на час, не меньше.

Он вытащил папиросу и приготовился закурить.

— Ничего! — Иван Васильевич молодцевато тряхнул головой. — Легкий кросс по городу. Он с успехом заменяет мне физкультзарядку.

— А сердце позволяет? — Дымов с интересом посмотрел на майора.

— Сердце? — удивленно переспросил Барабихин. — Да оно у меня как выверенные часы. Никаких перебоев.

— Это хорошо!

Сергей Сергеевич зажег спичку и закурил.

— Очень хорошо! А то я сегодня случайно наткнулся на ваше личное дело и прочитал в нем рапорт. Вы его еще в сорок восьмом году писали, тогда у вас крепко пошаливало. Пришлось из-за сердца раньше времени из Берлина вернуться.

Едва уловимая тень промелькнула на липе Ивана Васильевича. Он молча посмотрел на Дымова и сразу отвел глаза. Наступило молчание.

Шофер резко затормозил. Машина остановилась у дома, в котором жил инженер-майор Барабихин.

Жаркие дни стояли в конце июля. Солнечные лучи настойчиво пробирались в комнату и ничто — ни шторы, ни вентилятор — не спасали от зноя и духоты.

Время клонилось к вечеру. Сергей Сергеевич Дымов в легкой летней рубашке с расстегнутым воротом сосредоточенно писал за своим большим столом. На диване, истомленный от жары и жажды, сидел капитан Уваров Алексей Петрович, помощник и ученик Дымова. Он только что кончил докладывать и сейчас жадно поглядывал на нераскупоренную бутылку фруктовой воды, стоявшую на маленьком столике.

В тишине слышен был скрип пера. Полковник работал.

— Да-а! — медленно протянул Уваров и горестно вздохнул. — Вот она — инквизиция-то. Самая настоящая!

Дымов поднял голову и рассмеялся.

— Воспитывай волю, товарищ капитан. — Он взял со стола бутылку и потряс ею над головой. — Уже четыре часа с искушением борюсь и ничего — выдерживаю.

Уваров недоверчиво посмотрел на начальника.

— Ну, прямо отец Сергий у Льва Николаевича Толстого. Что ж, и имя у вас подходящее. Менять не надо.

Капитан решительно встал с дивана.

— Разрешите отлучиться, товарищ полковник. Пойду напьюсь.

— Да ладно уж, пей! — смилостивился Дымов. Он медленно открыл бутылку, наполнил стакан ароматным шипучим напитком и протянул Уварову. Потом тяжело вздохнул, вытащил из ящика стола второй стакан, налил его до краев и с наслаждением стал пить короткими глотками.