– А нельзя предполагать, что имел место очередной опыт с атомной бомбой? – спросил полковник.
– Нет, нельзя. Как пишет в американских газетах прогрессивный писатель Артур Гибсон, одновременно со стартом космической ракеты на неизвестном нам пока острове началась расправа с рабочими… Спасаясь от уничтожения, многие бросились в море… Кое-кого из них удалось спасти японским рыбакам. Спасенные утверждают, что ракета – она называлась «Космос» – была захвачена обреченными на смерть людьми, среди которых будто бы находился известный китайский инженер Чжао Мин, американский ученый Джон Старк и капитан Нортон. Гибсон чтит память погибших.
Задача, поставленная Соколовым перед капитаном Пчелиным, была конкретна: установить, кому Луиза Вернер, она же Алла Цветкова, передает сведения, полученные ею от Горелова, касающиеся местонахождения секретной лаборатории Ясного.
На другой же день после последнего свидания с Гореловым молодая женщина отправилась на станцию и по автомату позвонила ему на службу. Ей ответили, что инженер Горелов заболел и поэтому не работает. Тогда она позвонила Горелову домой, сказав, что звонит-де ему со службы по распоряжению начальства. Ей ответили, что с Гореловым плохо, он находится без сознания, умирает. Тоном сочувствия она несколько раз переспросила, действительно ли Горелов не приходит в сознание: как это сейчас понимал капитан Пчелин, последнее обстоятельство ее устраивало как нельзя лучше, бывший возлюбленный не мог выдать ее.
Пчелин не спал всю прошлую ночь – ему пришлось отвезти инженера с дачи на медицинский пункт, где врачи нашли его состояние весьма опасным. Из разговора Горелова с полковником Соколовым капитан понял, что инженер проглотил солидную дозу сильного яда не потому, что Луизе Вериер удалось провести его, а просто, чтобы она не могла заподозрить, что ее замысел раскрыт. Горелову было ясно, что успех, с которым он сыграет свою роль при встрече с бывшей возлюбленной, необходим Соколову для дезинформации вражеской разведки – в этих условиях щадить себя он не мог. И теперь, когда, по замыслу шпионки, он должен был находиться в агонии, Горелов, наоборот, выздоравливал – врачи не отходили от него ни на минуту.
Накупив на станции продуктов, Алла Цветаева направилась к себе на дачу.
Когда же, кому и каким образом она передаст адрес лаборатории? Самый характер пущенного ею в ход яда – быстродействующего, давал основания предполагать, что она вынуждена спешить.
Но, как заметил Пчелин, она спокойно пообедала. И улеглась в гамаке отдыхать. Под вечер на веранде собралась шумная компания, играли в карты, пели… Люди из группы Пчелина продолжали следить за дачей…
Из калитки выскочила девочка лет двенадцати. Внимательно осмотревшись, она быстро юркнула в сторону и побежала по затененной густыми деревьями улице. Пчелин направился за ней. Так шли они довольно долго; сделали солидный круг, вышли на шоссе, идущее к Москве, и, пройдя по нему с четверть километра, приблизились к соседнему дачному поселку. Как отметил Пчелин, пройти в этот поселок девочка могла бы более близким путем, если бы она, выйдя из дачи, пошла напрямик открытым полем, а не петляла по улицам. Очевидно, ей было приказано идти именно этой дорогой.
Дойдя до поселка, девочка еще раз осмотрелась и резко свернула влево, к большой даче с мезонином. Но в дачу она не вошла, а перелезла через изгородь в сад и по дорожке направилась к расположенному в глубине его небольшому флигелю. Пчелин следовал за ней.
Дверь флигеля оказалась заперта, но девочку это не смутило, она тихо постучала. Кто-то отодвинул край занавески на окне, посмотрел. Потом в помещении вспыхнул свет, и девочка проскользнула в дверь, которую ей открыли. Одним прыжком капитан Пчелин очутился у окна: девочка со смешком, не отдавая, кажется, себе отчета в сущности порученного ей дела, вынула из кармана платьица записку и вручила ее стоящему перед ней мужчине. Тот повернулся лицом к окну, и в то же мгновенье Пчелин отпрянул в сторону: перед ним был тот самый стиляга с черными усиками, которого он хорошо знал по часовой мастерской – «почтовый ящик» вражеской разведки.
Девочка тотчас убежала обратно.
Теперь Пчелин решил проследить, что будет делать человек, получивший донесение Луизы Вернер.
Ждать пришлось недолго. Стиляга вышел на улицу – и, воровски озираясь, быстро направился к станции. «К автомату», – подумал Пчелин и не ошибся. Из телефонной будки шпион вышел раздосадованный, купил билет и стал нетерпеливо поджидать электричку. В вагон Пчелин вошел вслед за ним. Стиляга почему-то нервничал, очевидно, его смущала необходимость везти кому-то записку, иметь при себе документ, который в случае чего мог служить против него уликой, – по крайней мере так казалось Пчелину.
Они сошли на одной из станций, и капитану снова пришлось незаметно идти по следу врага.
С шоссе пошли на проселок, отсюда во все стороны расходились дачные, мало застроенные улицы, с глубокими колеями дорог, с домами, скрытыми за заборами, из-за которых поднимались верхушки плодовых деревьев. Невдалеке темнел лес.
Шпион не стал углубляться в просеки. Он прислонился к ближайшему забору и притаился. Не успел Пчелин сообразить в чем дело, как из-за угла показалась женщина. Она оказалась уже пожилой, толстой, с заплывшей жиром физиономией.
Шпион выступил ей навстречу. До слуха Пчелина донеслось: «Михаил Иваныч приказали…» Это сказала женщина. Она спрятала бумажку и направилась обратно. Пчелин осторожно двинулся за ней.
Итак, «Михаил Иваныч»! Наконец-то он, кажется, разыскал его логово.
Шли вдоль заборов по одному из проселков. Вот уже и лес совсем рядом… Женщина свернула в калитку. За забором залаяла собака. Послышался мужской голос:
– Федосья, это ты?
– Я, я, кто же еще… – затараторила женщина. – А ты, Гаврила Акимыч, спустил бы собаку-то! Пора уж, вишь, совсем темно.
Послышался лязг цепи, и собака бросилась к забору, у которого притаился Пчелин.
Настала ночь. Пчелин несколько раз подходил к интересовавшей его даче, он ничего не заметил – мешала собака.
Из осторожных расспросов редких прохожих капитан узнал, что дача принадлежит пожарнику Самохину. Таким образом, теперь чета Самохиных выступала на первый план. Но какова же роль Самохиных? Пчелин давно заметил телефонный провод, идущий в их дачу… Может, они тоже служат «почтовым ящиком» для Джо Снэйка – «Михаил Иваныча»? Но вскоре капитану пришлось от этой мысли отказаться: ночью ворота дачи, ведущие прямо на шоссе, неожиданно распахнулись, и из них в полной темноте выползла легковая машина.
– Осторожно, Михаил Иваныч, – тихо предупредил мужской голос у ворот.
– Так не забудьте, Гавриил Акимыч, о чем я просил, – произнес невидимый «Михаил Иваныч». Пчелин узнал его голос.
– Можете не сумлеваться, все будет в аккурате, – заверил хозяин дачи и захлопнул ворота.
Машина перевалила через кювет и с потушенными фарами помчалась по шоссе. Капитан Пчелин остался один: «Куда отправился Снэйк? Когда он вернется? Возможно, он повез кому-то донесение Луизы Вернер о лаборатории Ясного…» – размышлял капитан.
Теперь надо было срочно обо всем доложить полковнику Соколову, и капитан поспешил к станции – оттуда он мог вызвать автомобиль. Было досадно, что Снэйк уехал и он, капитан Пчелин, не имел возможности следовать за ним, но тот факт, что наконец-то удалось стать на его след, радовал. Полковник Соколов оказался прав, приняв решение до поры до времени не трогать стилягу из часовой мастерской, сегодня эта предусмотрительность себя целиком оправдала.
На следующий день Гавриил Самохин получил двухнедельный отпуск «по семейным обстоятельствам» и, не заезжая домой, исчез.
Самохин появился в Сосновском районе: рыскал по деревням, сидел в чайной, угощая случайных знакомых. Стежка-дорожка, на которую он вступил теперь, явилась логическим завершением всего жизненного пути этого хищника и лицемера. Единственное, что имело для него значение в жизни, были деньги, и он всегда и всеми средствами старался приобрести их как можно больше. Удобнее всего оказалось брать деньги, делая вид, что не знаешь, с кого их берешь и за что; этому правилу Самохины следовали неукоснительно, оно, как им казалось, застраховывало их от ответственности перед судом. Однако новое поручение «Михаила Иваныча» выходило за рамки обычного, за него браться с закрытыми глазами было нельзя: Снэйку пришлось основательно проинструктировать Самохина и выдать ему солидный аванс. Как всегда, при беседе присутствовала «сама» – Федосья-Фекла, она же завладела и деньгами Снэйка. Естественно, Снэйк не сообщил им, с какой целю он интересуется сведениями, достать которые поручил Самохину.
