Стивенсон положил на стол карту.

– Насколько я понимаю, сэр, – начал он несколько напыщенным тоном, – вас интересует степень нашей готовности к боевым действиям с применением атомных бомб.

Прайс молча наклонил голову.

– База Скалторп, сэр, это то место, откуда в воздух поднимутся наши главные силы с атомными бомбами и обрушатся на Советский Союз. Скалторп – самая большая база американских реактивных бомбардировщиков в Западной Европе. Прощу взглянуть на карту, сэр… Наши основные авиационные базы здесь, на островах Великобритании, сведены в два аэродромных узла. Вот расположение одного из этих узлов, он называется «Восточная Англия»: Лейкенхит, Бентуотерс… Со Скалторпом всего девять баз. А вот второй аэродромный узел – «Южная Англия», четыре базы, созданные нами на месте старых английских аэродромов. На указанных базах дислоцированы главным образом бомбардировщики и истребители-бомбардировщики.

Прайс внимательно рассматривал карту. То, о чем докладывал сейчас генерал Стивенсон, было, конечно, очень важно, но он думал о черных монацитовых песках с драгоценным радиоактивным торием в неведомом штате Траванкор-Кочин, в далекой Индии. В боковом его кармане лежало письмо Уильяма Прайса к одному из руководителей Имперского химического треста. И вот сейчас, слушая Стивенсона, Прайс-младший все больше проникался верой в успех предстоящих щекотливых переговоров. Ему казалось, что английские партнеры его концерна должны были бы сами преподнести ему торий. Как-никак, американский 3-й воздушный флот собирается принять участие в новой мировой войне с баз, расположенных на территории Великобритании, а уж раз, рассудку вопреки, англичане согласились на это, то неужели они будут спорить с ним из-за каких-то монацитовых песков? Это было бы совсем не логично.

Стивенсон продолжал докладывать:

– Здесь, близ Ливерпуля, расположены наши базы снабжения и ремонта в Бертонвуде и Силэнде. В Шефтсбери – наш транзитный лагерь. Реактивные истребители-перехватчики базируются на берегу пролива Па-де-Кале, в Монетоне, район Дувра.

– Сколько на этом пятачке наших ребят? – поднял голову Прайс.

– Пятьдесят тысяч, – сказал Гаррис.

Прайс удовлетворенно хмыкнул: пятьдесят тысяч солдат и офицеров. Это же целая оккупационная армия!

– В состав третьей воздушной армии, кроме моей сорок девятой, входит еще седьмая авиационная дивизия, тридцать вторая бригада зенитной артиллерии, а также отдельные авиационные и аэродромно-строительные части, – пояснил Стивенсон.

Прайс решительным жестом остановил его:

– Довольно, генерал. Лучше взглянем на ваше хозяйство.

Прайс осматривал атомную базу. Он видел огромные подземные ангары, готовые к вылету боевые самолеты.

Показывая Гарольду Прайсу свое хозяйство, полковник Джонс хвастливо сказал:

– Мы являемся воинской частью, которая готова для немедленных боевых действий…

– Для массированных ударов по врагу на востоке, – дополнил командир 49-й дивизии.

Гаррис, казалось, забыл о присутствии Прайса, он внимательно ко всему присматривался, делал заметки в своей записной книжке, мимоходом давал указания офицерам.

Машины остановились на краю аэродрома. Перед Прайсом расстилалось огромное поле.

– В настоящее время наша воздушная база занимает площадь с периметром ограды в десять миль, – продолжал свои пояснения Джонс. – Бетонное покрытие аэродрома составляет двести пятьдесят акров. Общая длина бетонной взлетной дорожки – пять миль.

Внимательно слушая Джонса, Прайс вдруг увидел далеко на юге несколько стремительно приближающихся точек.

– На этот раз возвращаются почти вовремя, – сказал Джонс, обращаясь к Стивенсону.

– Это из триста тридцать первого авиаполка стратегической авиации? – спросил Гаррис.

– Да… Первая эскадрилья.

Шестимоторные реактивные бомбардировщики В-47 были уже над аэродромом и заходили на посадку.

– Они доставляют нам много хлопот, – заметил Стивенсон, обращаясь к Гаррису.

– Ничего не поделаешь. По плану мы должны пропустить через здешние базы как можно больше наших авиасоединений, – надо же, чтобы экипажи самолетов получили возможность потренироваться в условиях, близких к будущей боевой обстановке.

– Это, конечно, так, но надо иметь в виду, что таким образом наши задачи здесь усложняются, – сказал полковник Джонс.

– Откуда возвратилась эта эскадрилья? – прервал их спор Прайс.

– Из полета над Англией, Францией и Западной Германией, с атомными и водородными бомбами, – ответил Стивенсон.

– Вы, наверное, хотите познакомиться с хранением атомных бомб, сэр? – обратился Джонс к Прайсу.

– Обязательно.

По дороге к складу генерал Гаррис напомнил Прайсу:

– Сорок девятая авиадивизия занимает особое место в вооруженных силах Атлантического блока: она полностью обеспечена атомным оружием.

Машины остановились у внушительных размеров бетонного здания. Наступающие сумерки прорезали мощные лучи прожекторных установок. На углах и у входа в помещение склада стояли усиленные наряды часовых с автоматами, взятыми наизготовку. Полковник Джонс пригласил генералов следовать за ним. Миновав караульное помещение, Гарольд Прайс очутился в ярко освещенном зале с целым рядом дверей. И тут стояли вооруженные автоматами часовые. По знаку полковника Джонса офицер охраны открыл одну из дверей, и Прайс вместе с его спутниками оказался в просторном лифте. Офицер нажал кнопку на щитке управления, и кабина лифта стала опускаться. К удивлению Гарольда Прайса, спуск продолжался довольно долго. Выйдя из лифта, Прайс оказался в зале, напомнившем ему тот, который они только что покинули наверху. Здесь тоже стояли часовые. Помещение было залито светом скрытых где-то под потолком электроламп. Но этот находящийся глубоко под землей зал существенно отличался от первого: как с удивлением отметил Прайс, в нем совсем не было дверей. Ни одной! Джонс подошел к пульту, вмонтированному в поверхность небольшого стола в одном из углов зала, и набрал какой-то номер, состоящий из комбинации цифр. Прозвучал сигнал, отрывистый и резкий, как удар гонга, и в то же время открылся потайной ход в коридор, выложенный массивными, в несколько метров толщиной бетонными глыбами.

– Для срочной транспортировки бомб на поверхность, к самолетам, имеется специальный лифт, канал которого закрыт сверху крышкой, по примеру тех крышек из комбинации бетона, чугуна и особой стали, которые, как вы знаете, используются в атомных котлах, – сказал полковник Джонс.

На каждом повороте в коридоре путь неизменно преграждали массивные, в несколько тонн каждая, стальные двери. Замки дверей открывались по электрическим сигналам. Наконец, Прайс и его спутники вошли в большую квадратную комнату. Здесь был свой пост охраны, свой офицер. Полковник Джонс подошел к противоположной от входа стене и поднялся по ступенькам каменной лестницы, которая странным образом упиралась в глухой серый бетон. Лестница никуда, собственно, не вела, но Джонс уверенно поднялся по ней, и по его знаку офицер привел в движение какие-то рычажки на пульте управления.

– Взгляните на ваших питомцев, сэр, – предложил генерал Стивенсон и посторонился, пропуская вперед Прайса.

Замаскированная под цвет стен, стальная заслонка ушла в сторону, и Прайс увидел смотровое стекло.

Атомные бомбы по размеру несколько, пожалуй, больше тех, что когда-то были сброшены на Хиросиму и Нагасаки, стояли, будто заключенные в соты из чугуна и бетона, по внешнему виду они были похожи на обычные авиационные бомбы. Бомб тут было много.

– Отлично, – пробурчал Гарольд Прайс и быстро спустился по лестнице. – Я спешу, – сказал он, посмотрев на часы. Время действительно подгоняло его.

Генерал Гаррис еще не успел устроиться поудобнее в постели и предаться сну, как в дверь постучали, и в его комнату вошел Прайс, одетый по-дорожному, так же, как днем, когда он летел на «Британии». Генерал не успел открыть рта, чтобы спросить в чем дело, как Прайс отрывисто приказал: