И, не дожидаясь ответа, сделал пол–оборота и вышел.
Но в шесть часов, минута в минуту, он постучал в эту же дверь…
Пронин был готов. В светлом сером костюме, мягкой фетровой шляпе, коричневых ботинках, с пальто, перекинутым через руку, он и впрямь выглядел человеком, с удовольствием отправляющимся в увеселительную поездку.
– Машина подана, товарищ начальник, – сухо доложил Виктор, продолжая еще сердиться на Ивана Николаевича.
– Брось, брось! – добродушно сказал Пронин. –Перестань дуться и зови меня просто Иван Николаевич. Усвой: это тоже приказание. В душе ты меня можешь ненавидеть, а обращаться прошу нежно. Мы ведь отдыхать едем… Понятно?
– Хорошо, товарищ…
– Виктор!
– Хорошо, – угрюмо повторил тот, извлек откуда–то из–за спины сверток и положил его на краешек стула.
Пронин удивленно посмотрел на сверток.
– Что это?
– Трусы, – мрачно сказал Виктор и потянул чемодан из рук Пронина. – Давайте.
– Вот спасибо! – воскликнул Пронин, уступая чемодан Виктору. – Будь другом до конца, сунь их куда–нибудь…
Они распрощались с Агашей и спустились на улицу.
– На Якиманку, – сказал Пронин шоферу. Виктор вопросительно взглянул на Ивана Николаевича.
– Я забыл тебя предупредить, что мы едем втроем, – объяснял тот. – У нас будет еще один спутник…
На Якиманке он велел остановиться возле старого и косого двухэтажного дома с облезшей штукатуркой.
– Подожди меня, – сказал Пронин и скрылся в воротах.
Виктор с интересом ожидал появления загадочного спутника и нетерпеливо посматривал на часы. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, полчаса, но Пронин все не шел. Наконец, он появился, ведя с собой… собаку!
Это была низкорослая кривоногая коричневая такса с обвисшими старческими губами и маленькими блестящими глазками.
Натягивая повод, такса семенила прямо к машине, точно заранее знала, что этот экипаж приехал за ней.
Иван Николаевич подхватил собаку, влез в машину и посадил ее между собой и Виктором.
– Вот и наш спутник, – сказал Пронин. – Прошу любить и жаловать. Зовут его Чейн. Это очень умная и хорошая такса, которая вместе с нами будет купаться в соленой воде и греться под южным солнцем.
Чейн лежал на сиденье, равнодушно свесив губы, точно речь шла совсем не о нем.
– Что это значит? – воскликнул Виктор. – Откуда взялся этот Чейн и зачем вы его везете?
– Не волнуйся, – сказал Пронин. – Дело обстоит очень просто. Владелец Чейна находится на юге. Он просил меня оказать ему услугу и привезти собаку.
В поезде Пронин сразу подружился со своими спутниками по купе – какими–то инженерами, едущими на курорт, и всю дорогу играл с ними в карты, прерывая это занятие лишь для того, чтобы поесть, поспать или погулять на больших остановках с Чейном.
Виктор держался сторонним наблюдателем. Но постепенно он заинтересовался: сперва картами, –Пронин играл с инженерами и в преферанс, и в железку, и в покер, и, к удивлению Виктора, умудрялся не оставаться в проигрыше; затем стал смотреть, как Пронин прогуливается с Чейном, и со злорадством наслаждался в Харькове зрелищем, когда Чейн устроился гадить посреди перрона на самом людном месте, а Иван Николаевич с каменным лицом глядел куда–то в сторону.
– Представляю себе, как вам было приятно, – не без язвительности посочувствовал ему Виктор, когда Пронин вернулся в купе.
– Видишь ли, разведчик должен уметь сочинять стихи, решать логарифмы, играть в карты, прогуливать собак и уважать старших, – ответил тот, оставшись наедине с Виктором. – Хотя некоторые из нас владеют далеко не всеми из перечисленных качеств.
Но в общем Чейн вел себя превосходно. Он спал в ногах у Пронина, во время обеда терпеливо ждал, когда ему дадут его порцию, ни к кому не приставал и часами сосредоточенно размышлял о каких–то своих собачьих делах.
Однако мало–помалу Виктор втянулся в общие разговоры, принялся даже учиться играть в карты, и только не удалось уговорить его прогуляться с Чейном.
Юг чувствовался все сильнее. Солнце пекло жарче, чаще хотелось пить, и пыль все гуще и гуще застилала оконное стекло.
По приезде Пронин оставил Виктора с чемоданами и с собакой в вокзале.
– Я отлучусь на четверть часа, – сказал Иван Николаевич. – Выясню, приготовлена ли комната, и вызову машину.
Но пропадал он около двух часов и, вернувшись и не найдя Виктора в помещении, не сразу отыскал его на пыльной площади за вокзалом.
Виктор мрачно сидел на камешке за высокой клумбой с яркими алыми цветами, перед ним валялись в пыли чемоданы и лежал с высунутым языком Чейн.
– Чтоб черт забрал вашу отвратительную собаку! – сердито проговорил Виктор. – Видите, куда я был вынужден из–за нее забраться?
– А что случилось? – участливо полюбопытствовал Пронин.
– А то, что она так скулила…
– Скучала обо мне? – высказал предположение Пронин. – Животные быстро привязываются к тем, кто хорошо к ним относится…
– Если бы о вас! – Виктор со злобой посмотрел на Чейна. – Ему просто хотелось опорожнить мочевой пузырь! Не успели мы выйти из здания, как он напустил такую лужу…
– Правильно поступил, – кротко одобрил его Пронин. – Ты должен был сообразить, что собаке требуется совершить прогулку. А еще смеялся надо мной…
– Но я вовсе не хочу, чтобы надо мной тоже смеялись! – не унимался Виктор. – Вы посмотрели бы, каково было мне тащиться с этим псом и чемоданами…
– Но за то я тебя вознагражу, – утешил его Пронин. – Машина здесь, комната готова, и даже обещаю не брать Чейна на пляж, чтобы не портить тебе настроение.
Они уложили в автомобиль вещи, сели и покинули привокзальную площадь.
Машина понеслась мимо низких городских домиков, по узким и пыльным улицам, свернула к горам, выехала на шоссе и по извилистой дороге полетела вниз, вниз, к морю, к зелени, посреди которой мелькали нарядные здания санаториев.
На краю поселка, в тенистой аллее пышных каштанов находился небольшой рыженький дом, обвитый диким виноградом.
Шофер промчался по аллее и резко затормозил у дома.
– Приехали! – с удовольствием произнес Пронин, спрыгивая вместе с Чейном на землю.
Озабоченная хозяйка провела приезжих в светлую веселую комнату. Вдоль стен стояли две кровати, покрытые голубыми тканьевыми одеялами. Стол был застлан белой клеенкой. Вместо стульев были расставлены табуретки, выкрашенные белой краской. Окна выходили прямо на море. В комнате пахло свежими стружками, как пахнет обычно в деревенской столярной мастерской.
– Вы с собакой, – огорченно сказала хозяйка. – А она не будет… – хозяйка подыскивала слово поделикатнее, – …сорить?
Виктор радостно заулыбался.
– Будет, будет! – утешил он ее. – Обязательно.
– Неправда, – сказал Пронин. – Чейн – дисциплинированный пес. Он чистоплотен и молчалив и никому не доставляет неприятностей.
Но Чейн не прислушивался к тому, что о нем говорят. Он деловито обнюхал все углы, заглянул в приотворенный платяной шкаф, почесался, вспрыгнул на одну из постелей и невозмутимо растянулся на чистом голубом одеяле.
– Вот видите! – испуганно сказала хозяйка и метнулась было к кровати.
– Ничего. – Пронин остановил ее за руку. – Привычка. Вот уже десять лет Чейн спит у меня в ногах.
Но скоро хозяйка даже привыкла к Чейну и сама принесла ему на блюдечке хлеб, размоченный в молоке.
Однако, когда Иван Николаевич и Виктор собрались на пляж, Пронин действительно, как и обещал, не взял с собой Чейна, а, наоборот, запер и дверь, и окна, чтобы пес как–нибудь случайно не убежал.
Началась мирная жизнь. По утрам Иван Николаевич и Виктор купались, загорали, возвращались домой завтракать, опять отправлялись на море, обедали, спали… Это был настоящий здоровый отдых.
Раза два только уходил Иван Николаевич в городок – поискать владельца Чейна, как он говорил. Но отлучки эти были столь кратковременны, что даже Виктор почти не обратил на них внимания.
