— Мы ищем, но работали профессионалы. Ни следов, ни свидетелей нет.

— Мне не нужны доказательства для суда, мне нужно знать, кто это сделал.

— Да, сэр. Как только я что-нибудь узнаю, сразу же сообщу вам.

— Отправь людей следить за домом Левингстонов. Собирай всю информацию о наемных убийцах. Обо всем сразу сообщай мне.

— Да, сэр.

Не позавтракав, я отправился в Ассамблею. Там меня уже ждал Реджинальд Малькольм. Он знал обо всем и был мрачнее тучи. Убийство союзника означало, что любой из нас должен постоянно оглядываться.

— Кто это сделал? — без предисловий спросил он меня.

— Я это выясню, — пообещал я.

— Надеюсь, ты быстро с этим разберешься, — сухо ответил адмирал.

— У меня нет времени лично заниматься расследованием. Этим займутся мои люди.

— А чем займешься ты?

— Надо довести до конца дело с Советом волшебников. Последний шаг я должен сделать сам. Сегодня передаю все материалы в судебную комиссию Сената, а завтра — доклад в Ассамблее.

— Валерий примет тебя после обеда. — Поймав мой взгляд, он добавил: — Если ты не забыл, он председатель судебной комиссии.

Обсуждение в Ассамблее было жарким. Две с половиной тысячи человек, и у каждого свое мнение. Ладно, не у каждого, всего у тысячи. Остальные полторы просто слушают. Но от этого не легче. Итог подвело голосование: тысяча триста семьдесят человек за создание Палаты магии и тысяча восемьдесят шесть — против. Сорок четыре человека в голосовании не участвовали.

Это голосование ни о чем не говорило. Все будет решаться на втором голосовании и на третьем. При втором голосовании можно будет наложить вето. Во время третьего право вето не действует.

С Валерием я разговаривал спокойно, с вежливой улыбкой на лице. Он так же вежливо улыбался мне. Мы оба понимали, что стали врагами. Я заставил его прекратить свой бизнес, приносящий ему, по сведениям моих информаторов, около пятнадцати миллионов империалов в год. Учитывая, что с этих денег он не платил налогов, доход получался неплохим. Он мне этого не простит.

Но пока мы союзники и вынуждены не трогать друг друга. Но даже потом на людях мы будем учтиво беседовать и улыбаться при встрече. Таковы негласные правила. Даже для злейших врагов.

Я передал Валерию доказательства незаконной добычи кристаллов рарса волшебниками. Интрига была простой. Сначала мы принимали закон, запрещавший частную добычу этого стратегического минерала, который нужен колдунам и волшебникам для изготовления артефактов. Зная, что они не смогут отказаться от добычи рарса, мы заранее оставили своих людей в районах, наиболее удобных для тайной добычи. И поэтому ничего удивительного, что практически на каждом подпольном предприятии по добыче и обработке рарса есть наши люди. А теперь пришло время последнего хода.

На следующий день во всех газетах мелькало мое имя. Совет волшебников уже осаждали толпы журналистов, а Сенат собрался на внеочередное заседание. Скандал вышел грандиозным. Впервые за последние пять лет один из органов власти в почти полном составе оказался уличен в преступлении. Впрочем, такие события происходят регулярно. Такие уж особенности нашей страны.

— Нарушение закона — это в первую очередь неуважение. Неуважение, проявленное к тем, кто этот закон принял, к людям, которые исполняют этот закон, и даже неуважение к императору великой Райхенской империи, его подписавшему.

Дворяне слушали меня очень внимательно. Игнатов сидел с каменным выражением лица. Он мог, используя свое право вето, не допустить меня до выступления, но его вовремя задержал на входе Реджинальд Малькольм, а теперь уже поздно. Председатель Ассамблеи разрешил мне в нарушение повестки заседания выступить с докладом.

— Можем ли мы простить это неуважение? Благородные дворяне Райхенской империи, можем ли мы простить неуважение к императору? Вы выслушали мой доклад, любой желающий может ознакомиться с ним или получить его копию. В нем содержатся все доказательства вины волшебников. Я требую лишить виновных поста в Совете волшебников и пожизненно запретить замещать должности в любом государственном органе. В связи с тем, что более половины членов Совета волшебников оказались виновны в преступлении, я требую роспуска данного органа власти до очередных выборов.

— Благородный Маэл Лебовский аха Ларан, вы закончили свою речь?

— Да, председатель.

— Есть дополнения или возражения к докладу?

Дополнений ни у кого не было. Игнатов хотел что-то возразить, но передумал и решил не ввязываться в безнадежное дело. Председатель встал и прокашлялся.

— В таком случае я заявляю. Исполнительный комитет Ассамблеи рассмотрел предъявленные доказательства и нашел их достоверными. Я поддерживаю обвинение и выношу на внеочередное голосование вопрос о роспуске Совета волшебников и требование провести судебное разбирательство в отношении виновных.

Голосование прошло быстро. Две тысячи триста восемь человек были «за» и сто девяносто два — «против». Почти единогласное мнение.

— Решение принято. Требование о роспуске Совета волшебников, подкрепленное протоколом голосования и докладом благородного Маэла Лебовского, будет сегодня передано в Сенат и императору Аврелию. Требование о судебном разбирательстве в отношении виновных, подкрепленное протоколом голосования и докладом благородного Маэла Лебовского, будет передано в судебную комиссию Сената и в Верховный суд Райхенской империи. На этом заседание окончено!

Выйти из зала оказалось непросто. Все старались меня поздравить с хорошим выступлением и победой. Добиться роспуска целого органа власти — этим немногие могли похвастаться. А на выходе меня уже ждали журналисты. Пришлось остановиться и ответить на целый ряд вопросов. И только после этого я смог добраться до столовой и выпить воды, от трехчасового выступления у меня пересохло горло.

Роспуск Совета волшебников будет неприятным ударом для Рэндала Баха. Он лишится голосов в Сенате и будет вынужден сам оправдываться перед Сенатом. Его имя было упомянуто в числе прочих в моем докладе, хотя доказательств на него нет. Но вместе с ним будет скомпрометирована и его идея создания Палаты магии. Во всяком случае, Игнаций на страницах своих газет приложит к этому все усилия.

— Хорошая речь, Маэл. — Ко мне подошел Реджинальд Малькольм. — Даже не скажешь, что ты и дня не занимался расследованием и увидел этот доклад за полчаса до выступления.

— Тот, кто провел расследование и написал этот отчет, не будет завидовать тому, что все лавры достались победителю?

— Он уже никому не будет завидовать. Расследованием занимался Луций. Он успел передать мне копию доклада всего за пару дней до гибели.

— А оригинал?

— Наверное, уже развеян по ветру или лежит в сейфе Рэндала Баха. Какая разница, он уже не стоит и копейки. Давай помянем его душу.

Мы сели за стол, и официант поставил перед нами две рюмки коньяка и закуску.

— Ну как там священники говорят, вечного покоя его душе.

Реджинальд выпил полную рюмку крепкого коньяка и не поморщился. Официант принес еще пару.

— Давай еще по одной.

Я протянул руку к своей рюмке и вдруг заметил, как камень на перстне изменил цвет. Резким движением я вырвал из руки опешившего Реджинальда рюмку и понюхал ее.

— Яд?!!

— Не совсем. — Я аккуратно попробовал коньяк и сразу сплюнул. — Лекарство, но в сочетании с алкоголем может вызвать сердечный приступ.

— Особенно в моем возрасте!!! — прорычал адмирал. Все его хорошее настроение пропало, словно его и не было. — Кто посмел?!!

— Если бы мы сидели в Риоле, я бы уже знал ответ. Но не думаю, что здесь мне разрешат пытать официантов, — спокойно заметил я.

Последние слова я уже договаривал в спину адмиралу. Он подскочил и помчался на кухню столовой, держа в одной руке обнаженный кортик, а во второй — рюмку с коньяком. Несколько молодых морских офицеров, всегда сопровождавшие его, спохватились и побежали следом. Можно не сомневаться, что рассвирепевший адмирал перевернет все здание Ассамблеи в поисках отравителя.