Он вошёл.

Тихо прошёл по комнате, не зажигая свет. Присел на корточки у кровати. Ауры его она не слышала, и на миг испугалась – неужели она ошиблась? Неужели они не успели?

– Фин просил передать извинения, – негромко проговорил Эл, и в его голосе слышалась улыбка, а от одежды пахло ночным холодом и лесом. – Оба живы, хотя ещё чуть-чуть… Ты умница. Думаю, завтра они дозреют до того, чтобы поблагодарить тебя лично.

Кариса знала, что вина за произошедшее лежит и на ней – просто чувствовала, хотя и не находила в себе сил, чтобы спросить о подробностях. И всё равно ощутила облегчение, и смущение, и гордость от похвалы.

Как легко он играет её эмоциями…

– Ты зря им сказал. Я не хочу, чтобы они… Чтобы чувствовали себя обязанными. И ты тоже.

Она села, придерживая на груди одеяло. Она никогда не стеснялась своего тела, тем более в присутствии любовника, но сейчас почему-то стало неловко. Он смотрит на неё, и глаз в темноте не видно, и не видно ауры, и все, что происходило вечером, кажется сном… Может, ей померещилось? Может, он всего лишь отразил её эмоции, потому что ей было плохо, а в его обязанности входит…

– О чём ты думаешь?

Она прикрыла глаза и попыталась говорить ровно.

– О том, что отношения между врачом и пациенткой… Могут навредить. И ты ведь хотел остаться в рамках приличий. Это правильно. Я не обижусь, если…

Несколько секунд в комнате было тихо. Он вздохнул, поднялся, несколько секунд постоял молча, и она почти слышала, как он делает шаг назад…

– А теперь сними блок и повтори ещё раз.

Он мягко обнял её лицо ладонями, вынуждая поднять голову, и она вцепилась в его запястья – чтобы не утонуть в нахлынувшей нежности. Он гордился ею, восхищался ею, и прикасался так ласково, и аура в темноте снова светилась золотом и бирюзой, и пока он медленно наклонялся к её губам, ей чудилось, будто она летит – сквозь чувства, сквозь неземное сияние, навстречу…

А потом губы соприкоснулись.

И всё остальное стало неважно.

Изобразить истерику вышло легко – именно этого Кеаре хотелось с момента, когда она увидела Ильнара на пороге беседки. Но тогда любящая наставница при поддержке демонстративно заботливой ведьмы напоила её успокоительным, и сбросить эмоции не вышло, и толком обдумать ситуацию не вышло тоже.

Тем выразительнее получился скандал ночью.

То, что чары сняты, Кеара поняла сразу же, как проснулась – мокрая от пота, с бешено колотящимся сердцем. Перед глазами таял образ громадного чёрного паука в серебряной паутине, но кто и как уничтожил созданную заклинанием тварь, она не знала. Вариантов было не так много, но судя по досаде ведьмы, смешанной с облегчением, Ильнар был всё ещё жив.

Сказать что-то определённое про Фина не мог никто. А вот сам он вчера жаловался на жреца, напророчившего смерть…

Мужчина, которого она любила, ни за что не причинил бы вреда лучшему другу – скорее, подставился бы сам. О том же с порога начала говорить ворвавшаяся в комнату Алтина: не переживай, не нервничай, он держит себя в руках, они обязательно должны были договориться, он сумел бы снять чары – а если б знал, что не сумеет, ни за что не полез бы. Ведьма насмешливо соглашалась – конечно, не полез бы, и они ещё полгода не могли бы поговорить спокойно, и пусть бы сказали спасибо за то что она, Джания, спровоцировала вчерашнюю вспышку ревности. Ну разумеется, она знала, что Ильнар сейчас придёт. А смерти Фину, она, конечно, не желала, но…

– Ты ведь сама говорила, что он похож на Лейро, – напомнила Кеара, чувствуя, как поднимается изнутри тёмная волна, и пальцы начинают дрожать, и в голос хорошо бы добавить дрожи… – На того самого Лейро, который из ревности прикончил родного брата. На того, который довёл тебя до костра. – Она ощутила короткий укол чужого страха и чужой злости и с мстительным наслаждением прибавила: – Дебил косорукий, не мог добить качественно, до конца!

Алтина ахнула. С лица Джании пропали все эмоции, превратив его в совершенную маску – а вот голос её сочился ядом.

– Ну что ты, Ильнар совсем на него не похож. Лейро всегда был решительным и сильным, он не боялся жертвовать ради великих целей. А твой обожаемый женишок и не пошевелился бы, если бы не я. Лапочка Фин с удовольствием пожертвовал бы жизнью, защищая тебя от сумасшедшего мага, а сумасшедший маг с его романтическими идеями не смог бы не прикрыть тебя от разрушающихся чар. В итоге заклинание снято, мы все живы – а если одному неудачнику не повезло, что ж, на то он и неудачник, правда?

Предложенная схема выглядела очень правдоподобной – и к лучшему.

– Вы обе вчера… Прятали меня в беседке… Вы думали, что он и меня убьёт?! Вы знали, что он может сорваться, вы нарочно, а теперь… Если он правда убил… Если он… А я…

Разрешить себе поверить и испугаться – ненадолго, только чтобы запустить рыдания. Позволить тёмной волне страха, гнева и отчаяния поднять себя на самый гребень истерики и обрушиться вниз, где-то в глубине ощущая восторг полёта и ледяную, тщательно скрываемую ярость. Но никто не полезет так глубоко – и Алтина, и Джания видят перепуганную беспомощную девчонку, неспособную на принятие решений, они готовы к истерике, и ждут именно этой реакции.

И отлично, и замечательно…

Нарыдавшись вдоволь, она уснула, а проснувшись, порыдала ещё немного – пусть не расслабляются. Она выпросила у Алтины доступ к архиву с историей существования ведьмы в монастыре, якобы для того, чтобы научиться от неё защищаться, и полдня маниакально читала, истерично огрызаясь на колкие замечания Джании. Упражнения для эмоционального баланса сегодня не помогали, совсем-совсем, сосредоточиться на медитации не удавалось – дыхание то и дело перебивали всхлипы, а одного упоминания об Ильнаре или Фине хватало, чтобы залиться свежим потоком слёз. Принимать предложенные Алтиной лекарства она отказалась – «вы снова хотите стереть мне память, да?!», – в еде ограничилась фруктами, а воду демонстративно набирала в садовом фонтанчике. Брезгливая жалость ведьмы с каждым часом ощущалась всё слабее – соседство с чокнутой истеричкой ту явно не устраивало, и она пыталась отгородиться собственными щитами.

И хорошо, и славно…

Ближе к вечеру Кеара явилась в кабинет наставницы, чтобы узнать, что связи с Дикими землями не будет ещё неделю. Это было некстати – зато можно было снова пострадать на тему пугающей неизвестности, повсхлипывать над трагической судьбой Фина и побояться за Ильнара, ах, бедные мальчики, ах, злобная ведьма, зачем же надо портить им жизнь…

С раздражённым высказыванием злобной ведьмы, что этими мальчиками сам Змей подавится, она была в целом согласна – но это не было поводом отказываться от плана. Наставница гладила её по руке и всё чаще поглядывала на часы, и от мысли, что эмпата высшей категории можно обмануть, изображая истерику, становилось чуточку не по себе. Либо Алтина и впрямь считала её нервной дурочкой, либо…

Неважно. Не думать. Она истеричная дурочка.

Совет Ордена должен был начаться в пять. Когда до назначенного времени осталось десять минут, Алтина поднялась, в который раз высказала уверенность, что с мальчиками всё будет хорошо, они умнички и умеют договариваться, а потом напомнила, что на Совете ей быть необходимо, чтобы представить отчёт по инициированным. Сегодня заседание решили провести в Малом зале, и если она хочет успеть, нужно идти поскорее, «ну что ты, милая, я не бросаю тебя, я обязательно вернусь, это ненадолго, можешь немного посидеть здесь, а потом выйти погулять, ты очень бледненькая...»

Объятия. Поцелуй в щёку. Неловкое движение, папка падает на пол, документы разлетаются, и нужно их поскорее собрать, и Алтина нервничает, и мысли о собственной бесполезности выглядят такими искренними, что Джания нехотя присоединяется и помогает найти залетевшие под стол листки. Наставница тщательно скрывает раздражение, улыбается, уходит…