Но вот сегодня мне было все равно на все эти условности, так как в голове крутились слова баллады, что все еще звучала в трактире. И хотя до меня сейчас не могли доноситься ее звуки, мне казалось, я все еще слышала ее. И она рождала во мне желания, с которыми я пыталась бороться.

Но эти желания было не победить, как и злость, и гнев, и ярость. Внутри меня все бушевало и мне хотелось раскинуть руки в стороны, стоя на возвышенности, а потом броситься в бурный поток, чтобы он подхватил меня, заставив наконец-то забыться.

В комнате было темно, и я не видела Ронана, но я могла ощущать в полной мере его запах.

Никогда не думала, что чей-то запах может вызывать такую бурю чувств. Лес, травы, морозный день. И свобода. Ронан пах этой свободой, частица которой и кружила мне голову.

Я закрыла глаза, все равно в темноте я ничего не видела, а так все ощущалось острее и в тоже время не реальнее. Мне казалось, все будет быстро, может, даже грубо, но я чувствовала пальцы Ронана на своей коже и поцелуи — не торопливые, скорее дразнящие, а не соблазняющие.

Сжала ладони и заерзала, не понимая чего мне не хватает.

— Расслабься, обещаю тебе понравится.

Кивнула, но вот выполнить то ли его просьбу, то ли приказ было нелегко. У меня было ощущение, что мое сознание раздвоилось. С одной стороны, все происходящее было неправильным. И дело было даже не в заветах Трех Отцов, но в моих собственных убеждениях. Быть невестой одного, но при этом делить постель с другим, да еще с его родным братом... Я должна была это остановить, потребовать разговора, объясниться, потребовать в конце концов, чтобы он поменял условия сделки, если хочет заполучить меня… но он не менял их, он ничего не предлагал мне, а только брал...

Эти мысли немного отрезвили меня и я уперлась кулаками ему в грудь. Разве я этого хотела, тайком, в номере какого-то пусть и не грязного, но трактира. Как будто я была воришкой. А потом, как мне смотреть в глаза мужа и каждый день натыкаться взглядом на Ронана, который может не будет медлить и вскоре приведет в дом уже свою жену.

— Не бойся, больно не будет.

Он проигнорировал мои довольно слабые попытки оттолкнуть его и в этот раз поцеловал по настоящему. И я ответила на этот поцелуй, может неуклюже, но со всей пылкостью на которую была способна, желая избавиться от всех мыслей и сомнений в голове.

Путаясь уже в том, чего я хочу на самом деле.

А когда его рука, сминая подол платья, добралась до полоски открытой кожи над чулками, я выгнулась дугой, затем испуганно ойкнула и сомкнула зубы.

То, что я укусила его, я не сразу поняла, только ощутила вкус соли и крови во рту. А затем закашлялась, пытаясь выплюнуть эту кровь и отталкивая от себя Ронана уже из всех сил, не слушая его слова.

И в этот момент двери комнаты распахнулись...

Наверное я должна была устыдиться, увидев Лауру с лампой в руках и Ренга, следующего сразу за ней. Но я почувствовала только облегчение. В глазах защипало и я сморгнула, чтобы не расплакаться. Ведь сейчас я, кажется, едва не совершила глупость. Которую себе наверное и не простила бы уже утром.

— С вами все в порядке, миледи?

Я и не сразу поняла, почему Ренг задал мне этот вопрос. Но затем перевела взгляд на Ронана, который усмехнулся и рукавом вытер губы. Но капли крови вновь выступили на его губе.

Представляю какую картину мы представляли со стороны. Неудивительно, что Ренг держал небрежно ладонь на рукояти меча, а Лаура осуждающе смотрела на Ронана. Не хватало еще, чтобы они подумали, что он насильно затащил меня в эту комнату, а я, сопротивляясь, укусила его.

— Я...

Осеклась, не зная, как вслух признаться в том, что я собиралась разделить с Ронаном постель. Покосилась на него и смутилась под его темным и понимающим взглядом.

Я отвечала на его ласки, и он это знал.

— Я… добровольно поднялась в комнату...

— Ваша охрана будет стоять в коридоре, госпожа, — а вот Ренга невозможно было ничем смутить. Но прежде чем выйти самому, он указал Ронану на дверь. И тот молча вышел первым. Как только дверь за мужчинами закрылась, а я перевела взгляд на Лауру. Но вместо того, чтобы посмотреть на нее, я поймала собственное отражение в маленьком зеркале на стене.

Покраснела. Подол платья был задран как у гулящей девки, лиф расшнурован и батистовая сорочка едва прикрывала грудь. А вот губы распухли от поцелуев, волосы растрепались. Я совсем не походила в этот момент на баронессу и леди. Скорее я походила на дочь конюха, которая уединилась на сеновале с молодым грумом.

Отвернулась и легла на кровать свернувшись калачиком. Сейчас я не хотела разговаривать даже с Лаурой. Видеть ее осуждение или жалость. Хотя зная ее, осуждать меня она точно не будет, она всех прощала и считала добрыми, в том числе и меня.

И не признаться же ей, что я стала отплевываться от крови, так как мне понравился ее вкус и я хотела вцепится зубами прямо в плоть Ронана. Что меня не только ошарашило, но и напугало до ужаса. Я может и шутила о своей кровожадности, но я не могла и подумать, что в каждой шутке есть доля правды.

— Я не сразу заметила, когда ты вышла. Но увидев твоих охранников и не найдя Ронана... — Лаура замолчала, а затем присела рядом со мной. — Мне не надо было подниматься? — со вздохом спросила она.

— Ничем хорошим это все равно не закончилось бы, — прошептала я в ответ.

И вообще, это наваждение, надеюсь, скоро пройдет. Как и странные желания, что вызвала во мне чужая кровь.

Утром следующего дня я старалась не встречаться глазами с Ронаном. Но все же бросив на него беглый взгляд, я заметила, что на его губе не осталось никаких следов от укуса. Будто ничего и не было. И я решила так к этому и относиться — ничего и не было. Хотя я опасалась, что Ронан сам подойдет ко мне, но он бросил на меня лишь мимолетный взгляд и вернулся к завтраку. И я выдохнула. Я не хотела повторения того, что было накануне. И уж тем более я не хотела думать о том, с чего это я вообще решила его укусить и… так об этом я точно решила не думать.

— Ренг поговорил с ним, — я вздрогнула и посмотрела на Лауру, которой и принадлежала оброненная фраза.

— И что он сказал ему? — после небольшого колебания — спрашивать или нет, уточнила я.

— Что если его намерения несерьезны, то пусть держится подальше от тебя.

Так вот с чем связано это игнорирование меня. Значит, несерьезные намерения. Гордо вскинула подбородок. И что на меня нашло в последнее время, я сама себя не узнавала. Я ведь совсем забыла о гордости.

— Отпусти! Я ничего не крал!

Встрепенулась, услышав крики, а затем как и все присуствующие стала свидетелем того, как хозяин трактира волок за шкирку мальчишку лет двенадцати. Тот пытался вырваться, но держали его крепко.

На своей земле я была судьей, но вот здесь, в чужом королевстве на постоялом дворе судьба этого парня меня не должна была волновать.

— Ты помимо того, что вор, еще и лгун! — припечатал хозяин.

Мальчик промолчал, но окинул таким взглядом великана, что будь у него нож, тому стоило было опасаться удара.

Лаура подскочила с места раньше, чем я успела ее остановить. И вот неймется же ей. Нет бы, отвести взгляд и продолжить завтрак, а она побежала к этому мальчонку так, будто он приходился ей родственником.

Вздохнула и поднялась следом, пока она не совершила глупостей.

— Любезный, постой.

Великан смерил Лауру хмурым взглядом, тоже сразу почуяв, что от нее жди только неприятностей.

— Слушаю вас госпожа.

— Что совершил этот ребенок, что ты так суров с ним?

— Он выкрал кошелек у одного из постояльцев.

— Вы обыскали его и нашли кошелек?

— Нет, кошелька при нем нет, но украсть мог только он!

— Но у вас нет никаких доказательств, — мягко сказала Лаура, — и не стоит так его держать. Это ребенок.

Я отвлеклась от собственных мыслей и уже с интересом следила за событиями. У мальчишки даже взгляд был вороватый и наглый. И у меня не было сомнений, что кошелек украл именно он, а Лаура, если не слепа, то добра. Покачала головой. Может, коли теперь она называет меня сестрой, подыскать ей все-таки мужа. Сильного, способного защитить ее от всего мира и в том числе и от собственной доброты.