Лето 1934 года часто называют «медовым месяцем» советско-американских связей, побудившим десятки тысяч американцев посетить СССР. Одним из них была сестра посольского переводчика Чарлза У. Тейера. Именно здесь мисс Тейер познакомилась с третьим секретарем Чарлзом Е. Боленом, возник роман, закончившийся браком, и 20 лет спустя посол Болен и его жена возвратились в Москву. Они были хозяевами Спасо-Хауса с 1953 по 1957 год.
В начале «медового» периода, 4 июля 1934 года, посольство впервые провело празднование Дня независимости США в Москве. Это событие положило начало традиции проведения ежегодных парадных приемов в честь главного торжества Америки. Два приема, проведенных в начале дипломатической истории Спасо-Хауса, считаются поистине легендарными. Первый из них — рождественский прием в канун 1934 года, когда посол Буллитт дал поручение своим подчиненным устроить сногсшибательную вечеринку для того, чтобы потрясти всю Москву. Решили устроить вечеринку с участием зверей, однако боязливый директор испугался и отказался предоставлять своих питомцев посольству иностранной державы. Впавший в отчаяние переводчик обратился в Московский цирк, где ему после долгих переговоров удалось «заполучить» трех тюленей — Мишу, Шуру и Любу.
Переводчик посла Чарлз Тейер в своей книге «Медведи в икре» красочно описывает это ставшее легендой событие: «Посол У. Буллитт преподнес гостям невероятный сюрприз: погасли верхние огни, и все увидели трех больших черных морских львов, которые ползли в зал приемов из ванной. Один держал на носу маленькую рождественскую елочку, умело балансируя ею, другой — поднос с бокалами, третий — бутылку шампанского. Потом они перебрасывались мячами, играли на гармониках». Все были в восторге, и только Тейер заметил, к своему ужасу, что дрессировщик из Московского цирка, перебравший спиртного, внезапно «отключился». «Артисты» мгновенно почувствовали себя на свободе и устроили настоящий дебош. Произошла сумятица, и неуправляемые тюлени разбрелись по Спасо-Хаусу, а Тейер и другие сотрудники посольства долго не могли загнать их в клетку.
Несмотря на неразбериху, случившуюся на рождественском приеме, весной 23 апреля 1935 года американское посольство организовало еще одно невиданное историческое мероприятие — официальный прием для представителей всех зарубежных дипломатических миссий, работающих в Москве. По замыслу Буллитта, этот бал должен был «превзойти все, что видела Москва до и после революции» и по своему размаху превосходил бы все когда-либо проводимые посольские приемы. Госпожа Уайли предложила устроить вечер в пасторальном стиле, который назывался бы «Весенний фестиваль». Памятуя о горьком опыте с тюленями, Тейер с опаской отнесся к идее использования животных, но, как он позже напишет в своих мемуарах, «когда ты всего лишь переводчик, ты понимаешь, что лучше не спорить с женой высокопоставленного дипломата».
Для этого праздника Тейер взял животных в Московском зоопарке. Директор уже «не так, как в прошлый раз, нервничал в ходе общения с иностранцами». Удалось раздобыть несколько горных коз и десяток белых петухов. Для резвого медвежонка соорудили специальную платформу, на которой он весь вечер забавно танцевал. Для полной иллюзии рабочие соорудили в зале приемов искусственный лес из 10 березок, заранее выкопанных в саду.
В ту волшебную ночь для гостей играл оркестр, выписанный из Стокгольма, благоухали роскошные цветы, доставленные из Голландии. За сетками порхали сотни птицы. По дому гуляли диковинные звери, прыгали горные козочки, залы утопали в белоснежных розах, столы были украшены тюльпанами и напоминали настоящие лужайки. По всему дому горели тысячи свечей, повсюду — изобилие экзотической еды и, конечно, реки шампанского. Веселье продолжалось до самого рассвета!
На приеме была вся московская политическая и интеллектуальная элита. Среди приглашенных были руководящие члены советского Политбюро и Красной армии, такие, как нарком иностранных дел Максим Литвинов, нарком обороны Климент Ворошилов, председатель ЦККП Лазарь Каганович, бывший глава Коминтерна Николай Бухарин, большевистский писатель Карл Радек и три маршала Советского Союза — Александр Егоров, Михаил Тухачевский и Семен Буденный. Среди более 400 гостей «Весеннего фестиваля», среди которых были известнейшие дипломаты и актеры, наркомы и писатели, режиссеры и художники, присутствовал и знаменитый писатель Михаил Булгаков. По мнению Тейера, «все самые весомые фигуры в Москве, за исключением Сталина, присутствовали на этом фестивале». По словам очевидцев, Радек шутки ради налил медвежонку в бутылочку шампанского вместо молока и того вырвало прямо на мундир одного советского генерала. Однако, несмотря ни на что, вечер имел оглушительный успех и продолжался до самого утра и «закончился зажигательной лезгинкой, которую Тухачевский исполнил с Ольгой Лепешинской, знаменитой балериной Большого театра.
В своем дневнике Е.С. Булгакова, описывая пасхальный бал в американском посольстве, с тайной женской гордостью отмечает только что сшитый «черный костюм» Булгакова, свое вечернее платье, «исчерна-синее с бледно-розовыми цветами», и не без иронии — одежду некоторых советских деятелей, в частности: «Бухарин в старомодном сюртуке, под руку с женой, тоже старомодной». Запись в дневнике заканчивается словами: «Красные розы, красное французское вино. Внизу — всюду шампанское, сигареты. Хотели уехать часа в три, американцы не пустили… Около шести мы сели в их посольский «Кадиллак»… Привезли домой громадный букет тюльпанов».
Когда гости разошлись, Тейер начал загонять птиц в клетки. Но устав после приема, он случайно забыл запереть дверь вольера, когда пошел спать. Не успел он заснуть, как камердинер посла разбудил его и сказал, что тот хочет срочно видеть его в зале приемов. Когда Тейер вошел в зал, он увидел, как посол наблюдает за полетом стаи зябликов, которые вылетели из вольера и «мирно парили» высоко под потолком, оставляя за собой характерные следы».
Это был самый роскошный и ослепительный прием, когда-либо организованный американской дипломатической миссией за рубежом. По словам очевидцев, именно под впечатлением всего увиденного Михаил Булгаков написал бал Сатаны в «Мастере и Маргарите», а сам посол Уильям Буллитт послужил прообразом Воланда.
Бал у сатаны. Надя Рушева
Мольба Фриды. Надя Рушева
Все очевидцы отмечают удивительное сходство помещений, где происходили действительные и вымышленные события. Вспомните: «Маргарита была в высоте, и из-под ног ее вниз уходила грандиозная лестница, крытая ковром. Внизу она видела громаднейшую швейцарскую с совершенно необъятным камином…» В действительности все точно так, как в романе Булгакова: из вестибюля попадаешь в громадную «швейцарскую» с огромным камином, и по роскошной лестнице — в величественный и сияющий холл.
Вместе с Булгаковыми на грандиозном приеме в американском посольстве был бывший барон Борис Сергеевич Штейгер, в 20-е и 30-е годы работавший в Москве в качестве уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям. Одновременно Штейгер являлся штатным сотрудником ОГПУ-НКВД, секретным тайным агентом, в чьи обязанности входило подслушивание светских разговоров иностранных дипломатов. Он следил за входившими в контакт с иностранцами советскими гражданами и стремился получить от иностранных дипломатов секретные сведения. Именно он являлся реальным прототипом таинственного барона Майгеля, нашедшего свой конец на Великом балу у Сатаны.
Демон (В кафе). Вейс Войцех
В «Мастере и Маргарите» барон Майгель — служащий Зрелищной комиссии и занимается ознакомлением иностранцев с достопримечательностями столицы, подобно тому, как его прототип ведал внешними сношениями Наркомата просвещения. В дневнике третьей жены писателя Е. С. Булгаковой Штейгер упоминается несколько раз. В частности, описывая прием у Буллитта, Е. С. Булгакова упомянула, что Штейгер после окончания бала подсел к ним в машину. 3 мая 1935 г., описывая прием у советника американского посольства Уайли, она также отмечает, что присутствовал, «конечно, барон Штейгер — непременная принадлежность таких вечеров, «наше домашнее ГПУ». 17 апреля 1937 г. Штейгер был арестован по делу бывшего секретаря Президиума ЦИКА С. Енукидзе и вскоре вместе с другими подсудимыми по этому делу был расстрелян.
