Последовала короткая пауза, и вдруг мысль «собеседника» Рыкуна снова сделалась резкой и острой:

«Хорошо… Следи внимательно за этим дважды посвященным… волком! За всеми его исследованиями… И помни, что, если ты перестанешь быть нужным стае, Совет посвященных узнает, каким образом ты прошел третье посвящение! — На мгновение чужая мысль исчезла, но тут же появилась снова: — Ну а мы займемся этим… извержонком! Может быть, за этим что-то и есть!»

Рыкун ничего не успел ответить — его голова стала легкой и ясной, как бывало с ним всегда после продолжительного мысленного разговора. И тут трижды посвященный волхв ощутил, насколько он устал, насколько вымотала его исповедь и последовавшая за ней беседа с вожаком его стаи. Он недовольно проворчал что-то не слишком разборчивое, встал со своего кресла и, ссутулившись больше обычного, побрел к выходу из лаборатории. В его груди медленно, но неуклонно росло жесткое раздражение против всего на свете! Против Ратмира — молодого умника из чужой стаи, за которым ему приказано следить. Против Воровота — вожака своей стаи, отправившего его на учебу в университет и с тех пор крепко державшего его за горло. Против Вершителя, пошедшего на поводу у Совета и заставившего его проводить исповедь волка. Против Совета, в котором он не пользовался авторитетом и который спихивал на него самые неприятные дела.

Рыкун снова что-то злобно проворчал, запер на замок дверь лаборатории и медленно побрел вверх по лестнице в свои жилые апартаменты.

На четвертый день после исповеди, вечером, с Ратмиром неожиданно связался Вершитель. Его мысль была коротка и категорична:

«Сегодня в полночь ты должен явиться в малый зал Совета посвященных!»

Дважды посвященный волхв был очень удивлен — обычно на заседание Совета посвященных никто из посторонних не вызывался. А в том, что он вызван именно на заседание Совета, сомнений не было, Вершитель сам сказал, что судьба Извара будет решаться в ночь полнолуния. Впрочем, грехов за собой Ратмир не знал, так что опасаться ему было вроде бы нечего! И все-таки, когда в конце часа Вепря он подходил к малому залу Совета посвященных, его охватил трепет. Это была непроизвольная дрожь от сознания того, что сейчас он увидит фактических властителей этого Мира!

Стражи у дверей зала не было, а сами двери были закрыты. Перед Ратмиром к дверям зала подошла фигура в белой хламиде — кто-то из членов Совета. Он не слышал ни звука, но тем не менее двери распахнулись прямо перед подошедшим и захлопнулись, как только тот переступил порог.

«А как же я попаду в зал?! — с некоторой тревогой подумал Ратмир. — Наверняка двери закрыты каким-то заклинанием, а я его не знаю!»

Однако когда он приблизился к дверям вплотную, те беззвучно распахнулись сами собой и, пропустив княжича-волка, неторопливо закрылись за ним.

Ратмир оказался в совсем небольшом зале странной, непривычной формы. Справа от входных дверей располагалась площадка размером шесть на шесть метров, ограниченная с трех сторон голыми стенами, выложенными темно-серым, полированным камнем. Четвертая сторона этой площадки была обозначена невысоким, не более сорока сантиметров, деревянным бортиком. Четвертая стена зала начиналась как раз от этого бортика и была полукруглой. Вдоль этой стены были установлены пятнадцать одинаковых, жестких деревянных кресел с высокими спинками и причудливо изогнутыми подлокотниками. Семь из этих кресел уже были заняты неподвижными и молчаливыми фигурами в белых хламидах.

Ратмир быстро оглядел зал и сразу же услышал мысль-подсказку:

«Дважды посвященный, вот твое место!»

Его голова повернулась вправо, и он увидел за деревянным бортиком у боковой стены три жестких деревянных стула. Перешагнув через бортик, он послушно уселся на указанный кем-то из членов Совета стул и замер в полной неподвижности, подражая хозяевам зала.

Очень скоро Совет посвященных собрался полностью, а кроме того, в зал вошли двое рысей, сопровождавших своего бывшего волхва в Лютец, и уселись рядом с Ратмиром. Секунду спустя после этого Вершитель, занимавший кресло в середине полукруглого ряда, молча взмахнул рукой.

Ратмиру показалось, что на секунду даже воздух в зале замер, а затем раздался еле слышный и оттого еще более противный скрежет, и сквозь дальнюю стену на площадку зала, странно изогнувшись, вперед спиной протиснулись две высокие, массивные мужские фигуры, с головы до пят закутанные в темные плащи с капюшонами. На секунду стражники Совета застыли в совершенно невозможной позе — наклонившись, на полусогнутых ногах, с руками, до локтей погруженными в полированный камень, а затем с видимым усилием освободились от него.

И тут стало понятно, что эти двое держат за руки третьего человека!

От рывка, с которым стражники выдернули его из стены, человек не устоял на ногах и рухнул на пол ярко освещенной площадки, выворачивая себе руки и скользя голым животом по доскам. Его подтащили к центру площадки и, вновь резко дернув, поставили на колени. Наконец отпустив подсудимого, стражники Совета замерли по бокам, словно два ангела мщения!

Человек, оставаясь на коленях, качнулся вперед, уперся руками в пол и постоял так несколько секунд. Затем с трудом выпрямился и поднял голову. Это был Извар! Осунувшееся, бледное лицо было спокойным до безразличия, голое тело демонстрировало крайнюю степень истощения, но кожа была чиста — ни ссадин, ни кровоподтеков. Извар медленно поднял веки, взгляд его был мутен и пуст, казалось, он не видел ни сидящих напротив него людей, ни стоящих по бокам мучителей.

Несколько секунд висела тишина, а затем по залу прокатилась ясная, холодная мысль Вершителя:

«Приведите его в чувство!»

Ратмир даже не сразу понял, к кому именно была обращена эта мысль, но один из стоявших возле Извара стражников чуть наклонился и подставил под нос бывшего волхва стаи восточных рысей раскрытую ладонь.

Лицо Извара скривилось, он крепко зажмурился, резко тряхнул головой. Стражник убрал ладонь, и когда Извар вновь открыл глаза, мутная пелена исчезла из них, а взгляд стал осмысленным. Но он и на этот раз не сразу понял, где находится и кто его окружает.

Голова волхва медленно, словно опасаясь за свою целостность, повернулась сначала направо, потом налево, а затем… на его губах вдруг появилась кривая, дерзкая усмешка!

«Извар, посвященный Миру из стаи восточных рысей, ты обвиняешься в нарушении кодекса служителей Мира, нарушении клятвы, данной тобой перед первым посвящением, попытке захвата власти в стае, покушении на жизнь вышестоящего служителя Мира! Твои преступления доказаны твоей исповедью, показаниями твоих сородичей и их исповедью, показаниями и исповедью дважды посвященного служителя Мира Ратмира из стаи восточных волков. Признаешь ли ты свою вину?»

А затем, неожиданно для Ратмира, Вершитель повторил вслух:

— Извар, посвященный Миру из стаи восточных рысей, признаешь ли ты свою вину?

Извар, продолжая ухмыляться, облизал губы побелевшим языком и неожиданно заговорил обычной речью:

— Вину? Признаю ли я свою вину? Какую вину и кто меня винит?! Я нарушил кодекс служителей Мира?! Да его нарушают все, кому не лень, все, кто хочет хоть чего-то добиться в этом Мире! В Совете посвященных нет ни одного, кто не нарушил бы этот кодекс хотя бы раз! И вы все об этом знаете, но цели, ради которых нарушаете кодекс вы, слишком мелки, чтобы устраивать судилище, и вы закрываете на это глаза! Вы обвиняете меня в нарушении клятвы волхва — но я ее не нарушал, я стремился к счастью и благоденствию для своей стаи, а то, что счастье и благоденствие стаи можно было достигнуть, только сменив вожака стаи, не моя вина, а объективные обстоятельства! Вы меня обвиняете в покушении на жизнь дважды посвященного волхва из стаи восточных волков, но я не покушался на его жизнь, я только хотел напугать его — он должен был покинуть земли моей стаи. Прежде чем судить меня, разберитесь в моих деяниях! Прежде чем судить меня, изучите как следует текст клятвы первопосвященных! И самое главное, прежде чем судить меня, осудите самих себя!