Вотша встревоженным глазом посмотрел на учителя, прерывисто вздохнул и осторожно открыл букварь на первой странице.

Чем дальше продвигался ученик по страницам тоненькой книжки, тем удивленнее становилось лицо его учителя. На его памяти еще ни разу не бывало, чтобы мальчишка семи лет от роду обладал такой памятью. Мальчик не только произнес все буквы без ошибок, но и в трех случаях повторил допустимые изменения звука при определенном положении буквы в слове!! А вот первая попытка Вотши изобразить буквы на вощеной дощечке провалилась полностью. Его стило выводило такие каракули, что Вогнар уже на третьей «букве» не удержался от смеха.

Однако его смех мгновенно стих, когда он увидел во вскинутых в отчаянии глазах своего ученика закипающие слезы.

— А вот плакать не надо! — непроизвольно воскликнул книжник, поднимаясь со своего места и обходя стол. Он положил на белую голову мальчика тонкую ладонь с удивительно длинными пальцами и добавил: — Плакать не надо. Письмо — трудная наука, да и рука твоя еще слаба, чтобы твердо держать стило. Поверь, если ты будешь упорно заниматься, то очень скоро сможешь писать и правильно, и красиво… Глядишь, еще и каллиграфом заделаешься!..

В голосе Вогнара промелькнула едва заметная смешинка, но Вотша снова поднял лицо и сквозь слезы проговорил:

— А каллиграф это кто?!

— Это тот, кто пишет очень чисто и красиво… — улыбнулся в ответ книжник. — Тот, кому князь доверяет написание посланий, указов и других важных документов.

— Я буду заниматься! — воскликнул Вотша, и слезы на его глазах высохли.

Он аккуратно затер округлым боком писчей палочки свои каракули и, наклонив голову к левому плечу, принялся снова царапать на навощенной дощечке буквы. Но теперь он старался не торопиться и писать только одну букву — с первой страницы букваря.

«А парнишка, похоже, упорный! — с одобрением подумал Вогнар. — Может быть, из этих занятий действительно выйдет толк?!» И тут же сам себе удивился — когда он входил в эту комнату, ему казалось, что странная прихоть вожака обречена на неудачу!

Минут десять спустя Вогнар кашлянул, привлекая к себе внимание сопящего над дощечкой мальчугана, и негромко проговорил:

— Я должен уйти, а ты можешь продолжать свои занятия столько, сколько ты считаешь нужным. Завтра ты мне покажешь, что у тебя получится.

Книжник вышел из комнаты, но, громко протопав по направлению к выходу, остановился у двери и принялся ждать. Он был убежден, что извержонок бросит свое занятие, как только останется один. Однако прошло минут пять, а Вотша не появлялся. Вогнар улыбнулся, покачал головой и, неслышно ступая по светлым, навощенным половицам, отправился в книжню.

А извержонок оторвался от своей вощаницы только тогда, когда дневной свет в единственном окошке комнатки начал меркнуть. Подняв голову, он понял, что приближается вечер. С разочарованным вздохом Вотша спрятал букварь и письменные принадлежности в ящик стола, встал, сладко потянулся и, вспомнив, что сегодня он еще не видел своего наставника, побежал в ратницкую. Однако Скала там все еще не было, мальчишке сказали, что ратник находится у князя.

Вотша вышел во двор и, чуть подумав, отправился к полюбившейся ему южной стене. Забравшись на стену, извержонок ухватился за каменный зубец и… И снова беспредельная даль волнующейся степи заставила его замереть от восторга.

Но долго любоваться степью на этот раз ему не дали. Не прошло и нескольких минут после появления Вотши на стене, как за его спиной послышалось сердитое сопение, и тут же прозвучал ломающийся мальчишеский голос, медленно цедивший слова:

— Так это, значит, и есть тот самый сопливый изверг, с которым нянчится вожак Всеслав?

Вотша стремительно обернулся. В трех шагах от него стояли два мальчика в легких, богато расшитых рубашках, в одинаковых темно-серых портах и мягких коротких сапогах. Одному из них было лет десять-одиннадцать, и он был выше Вотши на целую голову. С высоты своего роста он рассматривал маленького изверга странными темными, заметно косящими глазами. Уголки этих глаз были необычно оттянуты к вискам, отчего они казались узкими и злыми. Эта непонятная злоба подчеркивалась еще и невысоким, но упрямо выпуклым лбом, над которым нависал короткий ежик густых черных волос. Второй мальчишка, года на два помоложе, был белобрыс, веснушчат, большенос, а его холодные льдисто-серые глаза смотрели на Вотшу из-под белесых, почти незаметных бровей отчужденно, словно на некую неинтересную вещь.

— И что, интересно, вожак в нем нашел? — продолжал между тем старший мальчишка медленно выцеживать слова из почти не открывающихся губ. — На мой взгляд, он полное ничтожество, как и все остальные сопливые изверги!

Вотша понимал, что речь маленького многоликого предназначена совсем не для него, а потому молчал. Уйти со стены у него не было возможности, потому что мальчишки-многоликие перегораживали всю ширину стены от зубцов до противоположного края, а лестница, спускавшаяся во двор, находилась у них за спиной.

И тут совершенно неожиданно старший мальчик обратился непосредственно к нему:

— Ну, ты, извержонок сопливый, ты ведь ничтожество?!

— Как будет угодно господину… — заученно пробормотал Вотша.

— Глянь-ка! — Черноволосый с деланым удивлением посмотрел на белобрысого. — А извержонок говорить умеет! И говорит-то как! По его выходит, что он вроде бы не возражает моему утверждению, но на самом деле он с ним не согласен!

Мальчишка снова пристально посмотрел на Вотшу, и тому показалось, что его глаза стали еще уже.

— Нет, извержонок сопливый, ты должен ответить на мой вопрос. Ты ведь ничтожество?!

— Да, господин, — безучастно подтвердил Вотша, и снова могло показаться, что он говорит не о себе.

— Смотри-ка, Юсут, он ведь смеется над тобой! — проговорил вдруг высоким фальцетом белобрысый. — Он даже слово «господин» произносит так, словно говорит о самом себе!

— Да, Сигрд, ты прав… — протянул черноволосый Юсут, не сводя пристального мрачного взгляда с Вотши. — А мы в наших горах и за меньшую провинность извергов… распинаем! Если, конечно, они как следует не поваляются у нас в ногах!

И Юсут выжидающе уставился на Вотшу.

— Ну, этого ты вряд ли сможешь распнуть! — безразлично проговорил писклявый Сигрд. — Он все-таки изверг стаи восточных волков и находится под покровительством вожака Всеслава!

— А если я попрошу Всеслава подарить мне этого извержонка, как ты думаешь, он склонит слух к моей просьбе? — не сводя глаз с Вотши, задумчиво спросил Юсут.

— Вряд ли, — все тем же безразличным тоном пискнул Сигрд. — Извержонок еще не наскучил вожаку.

И тут, отбросив свое безразличие, он довольным тоном воскликнул:

— Так что тебе пока придется терпеть насмешки этого… «сопливого извержонка»!

— Да? — Юсут быстро скосил глаза на своего товарища, а затем снова уставился в лицо Вотше: — Ну тогда мы не будем трогать этого… вонючку… Мы просто покажем ему оскал ирбиса, и если он со страху бросится со стены, разве мы будем виноваты?

— Разве ты будешь виноват? — ухмыляясь, поправил его Сигрд. — Меня к своим «показам» не припутывай!

Черноволосый Юсут снова скосил глаза в сторону своего дружка, но ничего на этот раз не сказал. Вместо этого он начал быстро раздеваться. Обнажившись и аккуратно сложив одежду под зубец стены, Юсут шагнул в сторону Вотши и, неожиданно подпрыгнув, перекувырнулся через голову. В то же мгновение его тело словно бы растворилось в воздухе, оставив после себя темное струящееся облачко, и в следующую секунду из этого облачка появилась большая почти белая кошка с темными круговыми пятнами, разбросанными по всей шкуре.

Сделав первый, совсем короткий, скользяще-пружинистый шаг к своей жертве, кошка брезгливо подняла верхнюю губу, показывая здоровенные желтоватые клыки, и коротко рыкнула, обдав лицо Вотши горячим дыханием.

Маленький изверг отпрянул назад и уперся спиной в холодную кладку зубца, а ирбис, выставив свои чудовищные клыки, сделал еще один короткий шаг вперед.