Открыв глаза, я сразу почувствовал себя вполне отдохнувшим, полным сил и готовым к самым активным действиям. И все это, несмотря на то, что спал я полностью одетый, чего очень не люблю! Правда, кроссовки с меня все-таки догадались стянуть…

Быстренько проверив собственный магический кокон, я убедился, что тот стал еще плотнее, словно бы налившись новыми, почерпнутыми во вчерашнем колдовстве, силами.

«Вот что значит тренировка! – Немедленно подумал я. – Занимайтесь магией ежедневно, и ваше мастерство будет расти с неимоверной скоростью!»

И тут же меня посетила новая, гораздо менее оптимистичная мыслишка о том, что все мое «мастерство» вероятнее всего очень скоро мне понадобится!

Откинув в сторону одеяльце, я осторожно поднялся на ноги и, еще раз оглядевшись, удостоверился, что хозяйка уже поднялась со своего ложа, стоявшего у противоположной стены, и покинула комнату. А кроссовки мои стояли тут же, в ногах, рядом с тюфяком.

Обувшись, я вышел из комнатки через небольшую и совершенно бесшумную дверь в помещение кухни, где уже топилась печь и пахло какой-то свежей снедью.

Тетушка Арина шуровала у печи, но, несмотря на свою занятость и мое совершенно бесшумное передвижение, сразу же обернулась. Увидев мою персону, она легонько кивнула в сторону лежащего на столе полосатого полотенца и тихо произнесла:

– Иди во двор, умойся, и будешь завтракать…

После этих слов я немедленно почувствовал волчий голод, но предложение умыться отклонил. Травница удивленно подняла бровь, и я вынужден был рассказать ей, что за мной охотится Водяной Шишок из Черного бора, и почему он это делает.

Арина Световна неодобрительно покачала головой, а затем налила в небольшой таз чуть мутноватой жидкости и кивнула:

– Умойся вот этим… Этого ни один Шишок не переносит, а тебе только польза будет.

Я взял таз, прихватил полотенце и вышел во двор.

Поставив тазик на крылечко, я осторожно протянул руку и коснулся чуть тепловатой жидкости. Ничего не произошло. Тогда я вздохнул и принялся умываться. Жидкость была удивительно мягкой, даже какой-то ласкающей. Вытершись насухо чистой, теплой тканью, я почувствовал необыкновенную бодрость и, насвистывая легкий мотивчик из старой оперетты, двинулся в обход двора в поисках… «удобств».

Вернувшись с тазиком подмышкой на кухню, я узрел на столе две тарелки с маленькими тонкими блинчиками, уложенными двумя высокими стопками, мисочку со сметаной и высокий темный кувшин с широким горлом. Кроме того, рядом с тем местом, где я вчера ужинал, стояла небольшая миска и вместительная кружка.

Кисель нальешь сам… – подсказала от печи хозяйка, – а есть будешь руками… Так вкуснее!

Я уселся за стол, наложил в свою миску сметаны, налил киселя и протянул руку за первым блином, но вдруг остановился.

– Тетушка Арина, а ты разве не будешь сама-то завтракать?

Травница улыбнулась и покачала головой:

– Я завтрак еще не заработала… А вот тебе, молодец, надо как следует поесть… И после вчерашнего, и перед сегодняшним!..

Она через плечо посмотрела на меня и неожиданно спросила:

– А почему твой друг… Макаронин, называет тебя так странно – Сорока?

– Это прозвище мое, по школе, – не слишком охотно ответил я, – Фамилия… ну… прозвище у меня – Сорокин. А зовут меня Владимир…

– Владимир!.. – С некоторым удивлением повторила Арина Световна и снова покачала головой. – Хорошее имя, дренекняжеское!.. С таким-то именем и впрямь против Змея Горыныча идти можно.

Она снова повернулась к печке, а я принялся за блины. Ох, и вкусны же те блины были!!

Наелся я довольно быстро, выхлебал кружку клюквенного киселя и совсем уже закончил завтрак, как вдруг из задней горницы показался помятый сном Юрик. Почесывая пятерней взлохмаченную голову, он протопал через кухню к выходу, недовольно бормоча:

– Вот так!.. Вчера его на горбе пришлось тащить, а сегодня он, как ни в чем не бывало блины трескает!..

Входная дверь за ним захлопнулась, и в тот же момент снова приоткрылась дверь задней горницы и на кухню просунулась встрепанная голова Володьши. Шептун оглядел помещение и хрипловатым со сна голосом поинтересовался:

– А вы уже встали?..

– И уже позавтракали… – Дружелюбно кивнул я в ответ.

– Тогда… с пробуждением! – Поприветствовал нас Володьша, словно бы и не слышавший моего ответа, после чего его голова снова скрылась за дверью.

Тетушка Арина убрала перепачканную мной посуду и поставила на стол два чистых прибора.

– Ну вот, – удовлетворенно проговорила травница, присев на скамью рядом со мной, – сейчас твои товарищи позавтракают, и вы сможете отправляться.

– Да… я вообще-то никого с собой брать не собирался… – несколько растерявшись, ответил я. – Мое зелье только на меня подействует, а… ребятам совершенно незачем лезть туда, куда меня занесет!

– Так они за тобой и не полезут, – совершенно спокойно ответила Арина Световна. – У каждого из вас своя дорога предстоит, только вот дороги ваши очень скоро снова… пересекутся.

– Где?! – Невольно вырвалось у меня, однако, тетушка Арина только покачало головой:

– Я тебе и так слишком много сказала. Если скажу еще что-то, вы можете потерять правильную дорогу.

«Если б я ее знал!.. – С горечью подумал я. – Эту „правильную дорогу!“

– Ладно! – Тетушка Арина поднялась со скамейки. – Пусть ребята здесь сами командуют, а я пойду, принесу твое зелье.

Она вышла из комнаты, и почти сразу же в нее вошел бодрый и умытый Макаронин с блеском в глазах и неукротимой энергией во всем своем милицейском теле.

От двери он направился к столу, на ходу потирая руки:

– Ну, чем нас колдунья потчует на завтрак?!!

– Какая она тебе колдунья, – обиделся я за Арину Световну. – Милая, умная женщина, взвалила на свои плечи такую обузу…

– Какую обузу?! – Немедленно перебил меня Юрик возмущенным вопросом. – Кого ты имеешь ввиду?!

– Себя, тебя… всех нас! – Твердо ответил я. – И не смей называть ее колдуньей!

– Да?! – Повысил голос старший лейтенант. – А как мне ее называть, после того, что она вчера… учудила?!!

– А что она учудила?.. – Чуть сбавив тон поинтересовался я.

Макаронин уселся за стол, навалил себе в миску сметаны и энергично принялся за блины, рассказывая с набитым ртом:

– П’ихотит она вчеа вечеом и заяв’яет – Соока ваш заснув, нато ево в том пеенесть!..

– Слушай, – перебил я Юрика, – ты уж лучше поешь сначала, а потом расскажешь…

– Давайте я расскажу! – Неожиданно предложил неслышно подошедший к столу Володьша.

Мы с Макарониным одновременно взглянули на Шептуна и одновременно кивнули.

– Вечером Арина Световна пришла очень поздно, старший лейтенам уже улегся спать…

– Ничео я не уегся!.. – Вякнул Юрик и закашлялся, подавившись.

– …Прям здесь, на лавке, – продолжил свой рассказ Шептун, не обращая внимания на вопль «старшего лейтенама». – А тетушка Арина и говорит: – Сорока, – то есть – ты, – заснул в сарае, надо его в дом перенести. Я хотел идти, а тетушка Арина говорит: – Ты не справишься, надо длинному идти… – то есть старшему лейтенаму.

Володьша посмотрел на Макаронина каким-то странным взглядом, но тот не заметил этого взгляда, продолжая кашлять. Тогда Шептун быстро закончил свой рассказ:

– Юркая Макаронина идти не захотел, а тетушка Арина пальцем ему погрозила, вот так… – Волдодьша погрозил указательным пальцем, как это делают взрослые, когда хотят «надавить» на ребенка, – … старший лейтенам встал со скамейки и пошел… из дому… Все.

– Ничего и не все! – Рявкнул откашлявшийся Макаронин. – Я ей сказал: – Пусть Сорока спит, где хочет, почему я должен таскать его на себе взад-вперед?! Может ему хочется спать в сарае, может там воздух свежее?! Ну, разве я не прав?! А она мне вот так пальцем сделала… – и он в точности повторил жест Вололдьши, – …тут я и обезножил!! Все тело чувствую, а ноги нет!! И главное, я их не чувствую, а вижу, что они пошли!! Представляешь, Сорока, сами по себе!! И пошли не куда-нибудь, а именно в сарай!! Пришли, встали возле печки, и пока я тебя на руки не взял, отказывались шевелиться!! Ну а когда я тебя поднял, тут уж они снова стали моими… ну, я их снова почувствовал. Конечно… теперь-то я вряд ли куда пошел бы, кроме как назад в дом! И ты еще говоришь, что она не колдунья?! Как есть – колдунья!!