– Ну, там мало что изменилось, так, построили кое-что… – Ответил ему Первецкий и продолжил свою лекцию. – Вторецкий вам сейчас объяснит, каким образом вы сможете снова собраться вместе.

И он посмотрел на своего товарища, словно давая ему слово.

Вторецкий кашлянул в кулак и заговорил каким-то глуховатым воровским голосом:

– Первый из вас окажется в одной… лавке… Находится эта… лавка на Свином рынке. Точка у нас давно пристреляна, так что в этом случае мы не промажем. А вот второй и третий появятся в столице… неизвестно где…

– Почему это – неизвестно где?! – Не выдержал Макаронин. – Раз есть пристрелянная точка, так и сажайте всех в эту точку!

Вторецкий внимательно посмотрел на перебившего его оперуполномоченного и… снизошел до объяснений:

– После первого перехода точка выхода обязательно сместиться. Просто потому, что двух человек в одно место посылать нельзя – что если первый не успеет отойти?!

Он снова внимательно посмотрел на Макаронина, словно проверяя понял ли этот торопыга высказанное соображение. Макаронин понял, кивнул и тут же внес предложение:

– А вы сместите точку выхода на пару метров и запускайте второго!

– Ну да! – Усмехнулся Вторецкий. – И этот… «второй» окажется внутри стены! В том-то и дело, что наше стекло само выбирает свободное место для переноса. И где оно будет, не знает никто!

– А сколько надо времени, чтобы перенацелить ваше… э-э-э… стекло снова в первую точку, – осторожно поинтересовался я.

Теперь Вторецкий посмотрел на меня и веско выложил:

– Три дня!

Мы помолчали – срок был явно неподходящий. Не услышав новых вопросов, Вторецкий продолжил:

– Встречаться вам лучше всего на том же Свином рынке в головном ряду…

– В каком ряду?! – Удивленно переспросил Макаронин.

– В том ряду, в котором торгуют свиными головами! – Пояснил для особо тупых Вторецкий. – Потому что, во-первых, он самый короткий, и вы друг друга сразу увидите, а во-вторых вы его сможете сразу найти, потому что узнать свиную голову может, похоже, каждый из вас, а вот отличить свиной окорок от свиной шейки или, там, почки от печени, я боюсь, вам будет не по силам! Кроме того, те кому придется искать Свиной рынок, смогут обойтись без длительных расспросов, достаточно остановиться перед любым мясным магазином и вслух задуматься, где лучше купить свининки. Вам сразу укажут на Свиной рынок!

Вторецкий замолчал, и разговор тут же подхватил Первецкий:

– Сейчас вам нужно решить, кто за кем будет переходить.

И он внимательно нас оглядел.

Впрочем в этом вопросе у меня сомнений не было, так что я даже не предложил, а просто скомандовал:

– Первым пойдет Макаронин, вторым Шептун, последним я!

Первецкий одобрительно посмотрел на меня, а Юрик, естественно, сразу же возмутился:

– Это почему же я должен идти первым?!! Шагать, можно сказать, в полную неизвестность, да еще в какую-то подозрительную лавку?!!

– А что ж ты хочешь, старший лейтенант… – я уперся в переносицу блюстителя законности прищуренными зрачками, – …что б в «подозрительную лавку» отправился робкий, безобидный Володьша? Или я, совершенно не владеющий приемами самообороны?! – Макаронин задумчиво скосил глаза, а я, между тем, развивал тему. – Если бы мы уходили в лес медведям морды бить, первым пошел бы Шептун, если бы наш путь лежал в некое интеллектуальное место, первым пошел бы я, ну а, коль скоро, мы идем в драку – тебе, Юрик, первому быть!!

– Ну, если с этой точки зрения… – Задумчиво протянул опер.

– С это, с этой!! – Успокоил я его.

– Но тогда, колдун, тебе надо идти вторым… – Нерешительно предложил Володьша. – Я, все-таки, знаю город, а тебе придется искать неизвестно что, неизвестно где…

– Вот потому что ты быстрее найдешь это самый «головной» ряд на свином рынке, ты и идешь вторым… – ответил я, пристально гладя ему в глаза, – …успеешь перехватить нашего самогонщика и не дашь ему наделать глупостей!

Володьша понимающе кивнул, зато Юрик опять взвился:

– Кого это перехватить?!! Кто это наделает?!!

– Ты наделаешь!! – Коротко отрезал я. – Либо самогонки, либо чего еще похуже!!

И Макаронин после этих моих слов немедленно потух.

Первецкий, поняв, что споров о порядке перехода больше не будет, поднялся из-за стола и с коротким вздохом произнес:

– Ну что ж… Тогда пошли!..

Мы подхватили свои небогатые вещички и направились следом за Первецким к выходу из дома.

Однако, деревенский староста, как оказалось, и не думал покидать дам. Он остановился в сенях, рядом с зеркалом, и когда мы сгрудились за его спиной, быстро повел правой ладонью по верхней части рамы, быстро прошептав что-то невразумительное. По черному стеклу снизу вверх пробежала голубоватая волна открывая отображение… вот только отображалось в этом зеркале не наша компания, а какое-то сумрачное помещение с тесно расставленными, грубыми столами, тяжелыми лавками вокруг этих столов и двумя одетыми в рванье мужиками, сидевшими к нам спиной и о чем-то беседовавшими.

– Вперед! – Скомандовал Первецкий, кладя руку на плечо Макаронину. – Только тихо!..

– Куда – вперед?.. – Не понял старший лейтенант и растерянно оглянулся на меня.

– Вперед – вперед… – Подсказал я ему, указывая на зеркало одной рукой и легко подталкивая его в нужном направлении второй.

– Только ноги повыше поднимай… – Посоветовал нашему оперу Первецкий, напоминая, что надо переступить раму зеркала, располагавшуюся сантиметрах в тридцати от пола.

– Да куда – «вперед-вперед»?! – Раздражаясь переспросил Юрик. – В стекло что ли сапогом?!!

– Именно!! – Повысил я голос и толкнул своего дружка покрепче.

Макаронин невольно сделал шаг вперед, поднимая повыше ногу, как учил Первецкий, и его нога, перемахнув раму с тихим всплеском… погрузилась в стекло. По зеркалу побежала мелкая рябь, а наш оперуполномоченный на секунду замер, выпучив глаза на собственную ногу, исчезнувшую в стекле и выдохнул:

– Ну ни фига ж себе!!! Это что ж…

Договорить ему не дали, Первецкий с рыком: – Да шагай же ты!! – Толкнул его в спину, и Юрик, зацепив второй ногой за раму, покатился внутрь отражающейся в стекле комнаты.

Едва он исчез, рябь на стекле сделалась настолько сильной, что изображение практически исчезло, а затем по стеклу и вовсе побежала «снежная крупа». Около минуты в зеркале ничего не отображалось, а затем мельтешащие белые точки поблекли, и появилось новое изображение – узкий переулок, обстроенный с обеих сторон небольшими, двухэтажными домиками, причем половина нижнего этажа этих домиков пряталась в земле. Переулок был невероятно грязен, полностью лишен «зеленых насаждений» и безлюден. Володьша, тихо прошептав: – Я пошел… – и сделал было шаг к зеркалу, однако Первецкий остановил его взмахом руки. Мне тоже показалось, что что-то в этом изображении не так, но только через секунду я понял, что оно… черно-белое!

Переулок маячил в стекле с минуту, пока не стал постепенно расцвечиваться блеклыми, вылинявшими красками.

Наконец, когда узкая полоска неба между нависшими крышами чуть заголубела, Первецкий опустил руку и тихо произнес:

– Теперь можно!..»

Володьша, крепко прижимая к груди свою мандарину-низ и мешок, забытый Макарониным, быстро взглянул на меня, а затем молча, старательно поднимая ноги, перешагнул через раму зеркала.

И снова по стеклу побежала рябь, скоро перешедшая в мельтешение белых суетливых точек. На этот раз «снежная крупа» держалась на стекле минуты три, я даже начал опасаться, что мне не удастся уйти вслед за своими товарищами. Но вот белые мельтешащие точки начали бледнеть, и сквозь них проступило изображение широкого, совершенно открытого пространства, заполненного двигающимися людьми, причем движение это казалось совершенно неупорядоченным. Постепенно изображение становилось все более четки, продолжая оставаться «обесцвеченным», и становилось понятно, что волшебное окошко Первецкого показывает какую-то площадь с гуляющими по ней людьми – именно праздно гуляющими – другого определения действиям показываемой публики я дать не мог.