– Вот, господин сияющий дан, он еще и ругается… зараза!..
Я внимательно посмотрел на заговорившего стихами оборванца, а затем, переведя взгляд на лежащую толпу, жестко скомандовал:
– Всем подняться с земли!
Вопли над толпой стихли, и мужики, после некоторой недоверчивой паузы начали подниматься на ноги. «Зараза» тоже неловко поднялся с истоптанной земли и попытался выпрямиться. Это у него не слишком хорошо получилось, но улыбка продолжала украшать его физиономию. Повернувшись к избивавшим его мужикам он снова принялся декламировать:
– Когда презренный полукхмет
От дана прячет свой обед,
Бедняга должен понимать,
Что дан и сам все может взять!
И дана, знайте наперед,
Ворьем никто не назовет!
Вы знали мой высокий сан,
Вы знали – перед вами дан!
И тем не менее в борьбе
Вы два ребра сломали мне!
Но вот примчался друг мой, дан,
Я вам теперь за все воздам —
Всех тех, кто мною был побит,
Он на башку укоротит!!!
Указав на меня корявым пальцем и сделав эффектную паузу, он повернулся в мою сторону и с самым серьезным видом прошамкал:
– Я все верно сказал?
Я на всех указал?..
… И снова хлюпнул носом.
– Не знаю, на кого ты указал, но укорачивать на башку мне, скорее всего, никого не придется, – насмешливо проговорил я, – ты, мой друг, здорово погрешил против истины, заявляя, что кого-то побил…
– Зато я не погрешил против Размера и Рифмы! А тебе, сияющий дан, должно быть известно, что Размер и Рифма превыше всего, даже истины!!! Но, вообще-то, я просто не хотел опережать события…
– Не понял?.. – удивился я.
– Чего ж тут непонятного? – Снова осклабился побитый, – уже завтра моя гениальная эпическая поэма будет заканчиваться словами «Всех тех, кто так меня избил, он на башку укоротил», но в настоящий момент, как ты сам понимаешь, это звучит несколько преждевременно…
«Занятный тип!.. – Подумал я, – интересно, откуда он взялся?..»
И повернувшись к стоявшему рядом со мной мужику я спросил:
– Значит, ты говоришь, это вор?.. И давно он промышляет воровством?
Мужик поскреб голову заскорузлой пятерней и пожал плечами:
– Ну… Вообще-то, господин сияющий дан, на воровстве мы его первый раз поймали. А знаем мы его давно. Это ж бывший шут господина мощного дана Когга, нашего… э-э-э… господина… Что-то он там, в замке не то сочинил, да вслух прочитал, вот его господин дня три назад и выгнал… Правда, перед этим он его стукнул… по голове, видимо…
Бывший шут немедленно перебил мужика, причем голос его зазвучал неожиданно чисто, с неким эпическим надрывом и скальдическими интонациями:
– Если дану дан по дыне
Двинул дивно длинной дланью, —
Тут он неожиданно сбился и, через мгновение, закончил свое выступление своим обычным шепелявым заиканием:
– То не дело полукхмету
Обсуждать проблему эту!
Мы с мужиком посмотрели на это поэтическое дарование, а затем я поинтересовался: – А почему он вас называет какими-то полукхметами?.. – При этом мой голос здорово изменился, из вдруг него начисто исчезли властно-пренебрежительные ноты присущие «сияющему дану».
Мужик взглянул на меня каким-то странным, растерянным, словно бы непонимающим взглядом, но ответил быстро и без запинки:
– Так мы, господин сияющий дан, и есть полукхметы… Мы ж земельку-то у нашего господина, могучего дана Когга арендуем… Правда, маловато земельки он нам дает, даже… это… дома поставить негде…
– Значит это вот и есть ваша… родная деревня?.. – Чуть удивленно проговорил я, поскольку впервые встречал «пещерных» жителей.
– Нет, господин сияющий дан, – с неожиданной горечью заговорил мужик, – нашу деревню пять лет назад сожгли… Вот тогда нам и пришлось… в пещеры податься. Но в этих пещерах тролли никогда не жили!.. – Испуганной скороговоркой добавил он.
– А кто же сжег вашу деревню?! – Вырвался у меня невольный вопрос.
Мужик как-то странно помялся и словно бы нехотя ответил:
– Милостивец наш, хозяин предгорного лена, мощный дан Когг сжег. Его придворный маг, вар Марлок, вычислил, что наша деревня стоит на проклятом нечистью месте… Вот ее и сожгли.
– А земли для новой деревни мощный дан Когг вам, значит, не выделил… – ошарашено проговорил я.
Мужик решил, что я задал вопрос, поскреб в своей нечесаной башке и, пожав плечами, произнес:
– Мощный дан Когг сказал, что свободной земли у него для нас нет. Вот, когда благородные даны уничтожат всю… э-э-э… нечисть, очистят землицу, вот тогда мы тоже станем земляными кхметами, а может даже и вольными!..
Правда при этом в его голосе начисто отсутствовала уверенность в том, что это счастливое будущее наступит скоро, хотя он явно желал услышать мой ответ на свою реплику.
Я не стал ни разочаровывать мужика, ни разжигать в нем надежду на скорое исполнение мечтаний, а потому сменил тему разговора:
– И как же зовут… шута дана Когга?
– Мощного дана Когга?! – Уточнил полукхмет очень испуганным тоном. Было непонятно чего он испугался – того ли того, что я опустил в имени дана Когга эпитет «мощный» то ли того, что ему приходиться поправлять самого сияющего дана. Я, улыбнувшись про себя, повторил:
– Мощного дана Когга…
Но полукхмет не успел мне ответить, в разговор снова вмешался бывший шут со своими стихами:
– Что в имени тебе моем?..
Зачем ты ворошишь былое?..
Ведь имя розы дав алоэ,
Мы горечи не изведем!
И не почуем аромата,
Присущего цветку цветков!
У всех имен удел таков,
И в каждом имени утрата!
А потому решился я
Утратить собственное имя,
И, если хочешь знать, отныне
Названья нету у меня!
Безыменье мое, как крик,
И кто позвать меня захочет,
Сперва пусть дико захохочет,
Ну а потом воскликнет: – Фрик!!!
Шуту удалось наконец-то выпрямиться во весь свой крошечный рост и гордо подбочениться. При этом его голая голова неожиданно залоснилась неким матовым отсветом, словно ее натерли воском и отполировали.
– Так, значит, тебя зовут Фрик… – задумчиво проговорил я.
– Нет, не Фрик!!! – мгновенно окрысился шут-рифмоплет. – Это не мое имя!!! Просто, если кому-то надо меня окликнуть, он должен сделать так!..
Тут он распахнул до предела свою беззубую пасть и издал вопль, отдаленно похожий на:
– Ха-ха-ха-ха-ха-га-га-га-га-гы-гы-гы… Фрик!!!
Стоявший рядом со мной полукхмет присел в ужасе, моя умница лошадка попятилась, справедливо полагая, что перед ее мордой вопит умалишенный, а я поднял правую руку, собираясь в изумлении почесать собственную голову и забыв при этом, что на нее надет глухой шлем.
Наткнувшись стальной перчаткой на стальной шлем, я несколько пришел в себя и с облегчением пробормотал:
– Хорошо, что мне не придется тебя… э-э-э… звать!
– Кто знает!.. – Немедленно отозвался шут своим обычным заиканием.
Но я не стал вдаваться в споры с явно ненормальным субъектом, вместо этого я повернулся к полукхмету и спросил:
