Вторая треть перестал жевать, долго смотрел на меня, а потом задумчиво произнес:

– Какой ты умный!.. Почти, как наш Ганти.

Мы приступили к обеду и приготовились слушать своего гостя.

И вот, что он рассказал.

Род Тринт-татов жил в горах. Буквально в горах, в толщах скал, в сделанных ими самими пещерах. Пещеры эти имели выходы на поверхность, располагавшиеся в основном с другой стороны горного хребта, именно поэтому Сикти сказал, что они живут «с другой стороны гор». Род был совсем небольшим, состоял из нескольких десятков родовичей, вот только сами родовичи были весьма необычны. Нет, дело было совсем не в их внешнем виде, а в том, что каждый Тринт-тат состоял из… трех довольно самостоятельных частей – трех третей.

Я честно пытался понять, как это выглядело в действительности, как трети Тринт-тата были связаны между собой, как они воплощались в единой личности, но так ничего и не понял. Мне просто пришлось принять на веру то, что когда Вторая треть с аппетитом пожирал наши пирожки, Первая треть и Третья треть тоже насыщались, что когда Вторая треть беседовал с Эльнордой Первая треть и Третья треть принимали в разговоре самое активное участие. Короче, общаясь со Второй третью, мы общались с Сикти, хотя наблюдали, видели перед собой, только Вторую его треть.

Фродо, конечно же, не утерпел до окончания рассказа Второй трети и вылез с вопросом:

– Но можно же увидеть вас… тебя… всех вместе?!

На что немедленно получил встречный вопрос:

– Ты хочешь видеть Целого? – и, после утвердительного кивка Фродо, до крайности настороженное, – Зачем?..

Оказалось, что Целый крайне редко собирался полностью, только тогда, когда чувствовал себя в абсолютной безопасности. Одна из третей всегда была впереди, да и две другие располагались на значительном удалении друг от друга. Объяснялось все очень просто, даже в своих родных горах эти существа подвергались постоянной серьезной опасности – обвалы, оползни, обрушения штолен и сводов, подземные реки и горячие трещины, очень часто губили тех, кто был впереди. И тогда две оставшиеся трети Целого, считавшегося после потери трети калекой, восстанавливали погибшую треть. Процесс этот был довольно долгим и очень болезненным, но позволял жить Целому, практически вечно!

Однако, последние несколько месяцев резко нарушили привычный уклад жизни Тринт-татов – они начали умирать, причем погибали сразу все три трети! Впервые это случилось прямо в общей обеденной пещере, где собрались первые трети шестидесяти Тринт-татов. Один из них вдруг упал на пол, крикнул: – Не надо!.. Я не хочу… – и тут же умер. Когда стали разбираться, что же произошло, оказалось, что его Вторая и Третья трети умерли таким же образом в то же самое время. Правда, сказанные перед смертью слова были различны – Вторая треть успел крикнуть: – Я не хочу в сон!.. – а Третья, – Давит, давит, дави…

Все долго и с непередаваемым ужасом вспоминали этот необъяснимый случай и, в конце концов сошлись на мысли, что это какая-то нелепая случайность, но через некоторое время точно так же погиб еще один Тринт-тат. Это случилось во время охоты на кросолюков, составлявших основной источник питания Тринт-татов. И снова умиравший Тринт-тат прокричал что-то невнятное про сон и про то, что он чего-то не хочет.

С тех пор погибло еще семь родовичей, причем два последних умерли не сразу. Сначала они стали вялыми и малоподвижными, причем все три трети заболевшего стремились собраться вместе! Как только им удавалось встретиться, они ложились на пол пещеры или перехода, крепко обнимались и… переставали дышать. А через некоторое время вставали, расходились в разные стороны и начинали вытворять совершенно уж непотребные вещи. При этом каждая треть вела себя сугубо индивидуально. Продолжалось это недолго, потому что трети не могли существовать отдельно друг от друга. Что-то в их общем организме разлаживалось и они погибали.

После этих семи случаев уже упомянутый рассказчиком Ганти собрал своих соплеменников и высказал свои соображения по поводу этих жутких, непонятных смертей. Ганти собрал все предсмертные крики, проанализировал их и поведение двух последних сородичей и сделал заключение, что кто-то, находящийся далеко от ох гор, научился проникать в сознание Тринт-татов. Теперь этот «кто-то» пытается научиться управлять сознанием подземных жителей, а вот для какой цели, оставалось неясным и самому Ганти.

Родовое собрание долго спорило, взбаламученное заявлением самого умного из них, но все-таки было принято предложение Ганти, послать наружу экспедицию и попытаться отыскать того, кто губил подземный народец. Что делать членам экспедиции с этим негодяем, если его удастся найти, никто не знал, да это, на тот момент, казалось и неважным.

В поход выступили трое Тринт-татов, среди которых был и Сикти. На поверхность они выбрались довольно быстро, а вот там им не удалось договориться о направлении поисков. Все трое разошлись в разные стороны, и вот теперь Сикти повстречал нас, чему, по его словам, он страшно обрадовался, хотя и опасался, что не сможет договориться с такими здоровенными верзилами. Только увидев в нашем составе двоих малорослых, он решился открыться и попытаться найти общий язык.

– А вообще-то, – закончил свой рассказ Вторая треть, – Мне очень понравилась Эльнорда. Если бы не она, я может быть и не показался бы… Вы-то все довольно страшные, даже те, кто не великаны…

– Это почему же я страшный?.. – немедленно обиделся Фродо, – Я напротив, мил, добродушен, дружелюбен…

Сикти внимательно посмотрел на него и неожиданно спросил:

– Ты себя давно в зеркале видел? Если бы мы сейчас были в моей пещерке, я бы тебе тебя показал… и посмотрел, что с тобой стало бы… К тому же еще ты и жадина!.. – чуть подумав добавил он.

– Кто жадина?! – возмутился Фродо.

– Ты, – твердо ответил Вторая треть, – Все пирожки, что я съел, пересчитал!..

И тут Фродо смутился, словно его поймали за руку.

– Ну, и не все… и не пересчитал… Просто мне очень нравятся с картошкой, а ты как раз на них и налегал…

– Наверное, ваша картошка растет в земле, поэтому мне и понравилось… Я люблю все, что в земле растет.

– Слушай, Сикти, – отвлек я Вторую треть от гастрономических рассуждений, – А ведь мы тоже ищем типа, который вторгается в чужое сознание… В сознание маленьких детей.

Вторая треть перевел свои глазки-бусинки на меня и спросил:

– Так вы знаете, где он прячется?

– Предполагаем, – ответил я.

Видимо, мой ответ прозвучал достаточно уверенно, во всяком случае, сразу после моих слов малыш оказался на ногах и быстро заметался по облюбованной нами для обеда поляне. Когда он на огромной скорости пару раз промелькнул мимо меня, я заметил, что глазки у него закрыты, а ручки производят некие странные манипуляции, словно что-то загребали и тут же разбрасывали вокруг своего хозяина. Его маленькие ножки путались в траве, но он с необыкновенным проворством мгновенно восстанавливал равновесие и успешно продолжал свой забег.

Душегуб также внимательно наблюдал за перемещением малыша, а затем неожиданно изрек:

– Гляди, Фродо, Тринт-тат думающий!.. Слушай, – повернулся он к хоббиту, – поспорим, что ты ни за что не догонишь даже одну Вторую треть, не говоря уже о Целом!

– Ну вот еще! – пробормотал Фродо, складывая оставшиеся продукты в мешок и поглядывая на мелькающие пятки Сикти, – Стану я за ним бегать – другого дела у меня нет…

Делом, действительно занимался только он, да еще Твист, крутившийся около своих козлов. Он перемещался от тележки к животным, что-то им скармливал и при этом в чем-то, похоже, убеждал. Козлы с удовольствием брали у него из рук какое-то лакомство, но при этом отрицательно мотали головами.

А мы втроем продолжали с интересом наблюдать за коротконогим мохнатым бочонком в треуголке.

И вдруг он неожиданно замер, как вкопанный. Через мгновение он повернулся к Эльнорде с уже открытыми глазками и ничуть не задыхаясь, будто бы не бегал тут взад вперед с сумасшедшей скоростью, спросил: