Едва я успел закончить все манипуляции, как наша компания выехала на уже виденную мной площадь перед дворцом Великого ханифа. Мы пересекли пустую площадь и направились в сторону калитки, ведущей к боковому входу во дворец. Каких-нибудь двадцать дней назад именно через эту калитку во дворец вошла Злата.
Как только я вспомнил нашу девочку, у меня свело скулы и сквозь стиснутые зубы вырвалось тихое рычание. Да, похоже, я был полностью готов к схватке.
Мои сопровождающие остановились, и стражники спешились. Я тоже спрыгнул на мостовую. Только бель Хакум остался в седле, выжидающе уставившись на меня. И я не обманул его ожиданий. Бросив открывшим калитку офицерам: «Минутку…», – я подошел к белю и протянул ему обещанный топаз. А когда он слегка наклонился и взял камень, я перехватил его запястье и дернул на себя. Бель непроизвольно нагнулся ко мне, и я шепнул ему в самое ухо:
– Прими с благодарностью от Серого Магистра…
Отпустив его руку, я быстро шагнул к своему конвою, и мы втроем вошли в маленький зеленый дворик перед скромной боковой дверью дворца. Только когда мы уже были у самого порога, до беля Хакума дошел смысл моей фразы. Со стороны улицы раздалось растерянное мычание, а затем истошный крик:
– Господин начальник стражи!… Господин начальник стражи!…
Но один из офицеров лишь повернулся и грубо проорал:
– Ты все уже получил! Проваливай!…
И мы вошли во дворец.
Здесь, по-видимому, тоже все еще спали. Во всяком случае, в длинных коридорах, по которым мы проходили, нам не встретилось ни одного человека. Вскоре мы вышли на знакомую мне по Златкиному дневнику площадку, с которой начиналась роскошная мраморная лестница, поднимавшаяся на второй этаж широким светлым каскадом по центру пролета, а со второго этажа на третий двумя узкими беломраморными языками. Мой почетный караул проводил меня до третьего этажа и свернул налево в короткий коридор к тяжелой резной дубовой двери. Я шел этим путем с таким чувством, словно уже однажды прошел его… Хотя в общем-то так оно и было.
Шагавший впереди офицер потянул на себя роскошную бронзовую ручку и мы вошли в скромную приемную. За столом сидела пожилая женщина. Я слегка растерялся, но сразу вспомнил, что прежнего секретаря беля Озема пристрелила моя ученица. Секретарша подняла голову от каких-то своих записей и совершенно будничным тоном спросила:
– Уже доставили?… – А потом с интересом уставилась на меня. Оглядев мою фигуру с ног до головы, она пробормотала недовольно: – Староват он для ученика… – Затем она вышла из-за стола и, открыв дверь, ведущую в кабинет, громко сказала: – Прибыл просивший о встрече человек…
Я не слышал, что ей ответили и ответили ли ей вообще, только она повернулась ко мне и сделала приглашающий жест. В следующее мгновение я уже стоял в начале похожей на подстриженный газон ковровой дорожки, которая бежала через невероятных размеров кабинет к стоящему у дальней стены письменному столу. За столом виднелась маленькая фигурка беля Озема, закутанная в черный балахон.
Но прежде чем двинуться по этому чуду коврового искусства, я внимательно всмотрелся в прекрасный гобелен, занимавший всю стену позади письменного стола хозяина кабинета. И тут я понял, про какой город рассказывал мне бель Хакум.
Однако долго раздумывать над своим открытием я не мог, меня звала ковровая дорожка. И я шагнул по ней к «городу».
Бель Озем сидел за своим столом, молча и совершенно неподвижно ожидая, когда я приближусь к столу. Он не торопился подниматься из-за стола и тогда, когда я остановился напротив, также молча разглядывая его. Наше молчание затягивалось, но я совершенно сознательно отдавал инициативу разговора в его руки и ожидал его первых слов. И наконец дождался.
– Я слушаю тебя. Зачем ты просил о встрече? – Его голос был ровен, хорошо поставлен и необычайно красив.
«Ну, прямо оперный певец…» – неожиданно подумалось мне. А вслух я сказал:
– Мне кажется, что бель Хакум поставил тебя в известность о моих проблемах…
Бель Озем недовольно поморщился.
– У этого Хакума на кончике языка очень много слов и очень мало информации. Так что расскажи-ка сам о своих… проблемах… Только не вздумай толковать мне о своем якобы безвременно умершем учителе. – Он холодно блеснул глазами. – Безвременно умер у нас только бель Васар, но ты не можешь быть его учеником. Я прекрасно знаю, что его ученики совершенно не умели обращаться с оружием. А вот ты, как мне доложили, владеешь им в совершенстве… Так что говори правду!…
Вот так! Бель Озем действительно неплохо подготовился к нашей встрече. Магическим Зрением я отчетливо видел окружающее голову беля золотистое сияние, состоявшее из отдельных тончайших нитей. У самой его головы эти нити сияли чистым солнечным блеском, но по мере удаления это сияние тускнело и постепенно совершенно исчезало. Нити становились невидимыми.
Было очевидно, что бель Озем уже собрал свой Большой, судя по количеству нитей, Круг. Кроме того, от беля Озема исходил отчетливый запах интенсивно работающего тела, запах разогретой кожи и свежего пота. Пожалуй, я уловил бы этот запах даже своим обычным, не магическим, обонянием. А это значило, что он уже активизировал все биологические возможности своего организма и способен в любой момент выбросить необходимое количество энергии.
Все эти мысли мгновенно промелькнули в моей голове. Тем не менее я спокойно ответил:
– Правду так правду… Я хотел бы взглянуть на ту книгу, из-за которой ты сжег беллу Злату…
Озем даже не вздрогнул. Казалось, он ожидал чего-то именно в этом роде.
– Вот как?… – медленно проговорил он, постукивая пальцами по пустой столешнице. И в тот же момент он нанес сокрушительный ментальный удар, стараясь мгновенно подчинить мое сознание.
Я успел выбросить щит, и он частично отвел, частично поглотил брошенный в меня сгусток энергии. Но бель Озем тут же швырнул еще два смерча Силы, стараясь достать меня с двух разных сторон. Я вынужден был нырнуть в полную защиту, одновременно пытаясь провести анализ использованных им энергий.
Мощь его атаки нарастала, но я уже сообразил, что ему не удастся пробить мою защиту. Более того, я вполне мог обезвредить беля и подчинить себе. Вот только при этом Большой Круг немедленно распался бы и мне пришлось бы иметь дело с неизвестным количеством магов, удерживая еще и беля Озема. Нет, воевать на неизвестно сколько фронтов мне совершенно не хотелось. Необходимо было искать другое продолжение нашей встречи. И я начал постепенно снимать свою защиту.
Милое личико беля тут же перекосила гримаса радости. Видимо, его атака стоила ему огромных усилий, даже с поддержкой его Большого Круга. Он уже распустил два своих смерча на несколько тугих щупалец и оплел мой защитный кокон, сдавливая его со всех сторон. Я продолжал постепенно ослаблять свое сопротивление, создавая у своего противника ощущение превосходства его атаки над моей защитой. Наконец я допустил маленький жгутик энергии Озема до своего тела – надо было понять, к чему он стремится, каковы будут его последующие действия.
Как я и ожидал, он постарался немедленно расширить предоставленную ему брешь, проникший за защиту энергетический потенциал попытался использовать для подчинения моего сознания.
Я решил пойти ему навстречу.
Теперь, постепенно сдавая свою защиту, я старался, чтобы он не понял, что я делаю это намеренно. Мое тело постепенно цепенело, лишаясь собственной воли. Одновременно замирало и мое сознание, словно погружаясь в замораживающие объятия безразличия. И тут я неожиданно вспомнил кадры из старого фильма-сказки. Там заколдованная главная героиня безразлично повторяла: «Что воля, что неволя – все равно…» Именно эта фраза, на мой взгляд, точно характеризовала навязанное мне состояние. Только в отличие от этого сказочного персонажа в моем мозгу жила та крошечная частичка сознания, которую я успел отщепить, входя во дворец. И эта маленькая искра не только позволяла мне наблюдать за всеми действиями моего противника, она была готова в любой момент разбудить мое «я», а вместе с ним и все мое Искусство.
