– В горах, откуда мы пришли к вам, уважаемый Махась водится вот такой металл. Я называл его серебром, а ребята прозвали уругумской сталью. Мы надеялись отыскать такой же здесь и… отыскали, причем, очень богатую жилу. В ней попадаются самородки до сотни килограмм! Но перетаскивать их сюда, в село, чтобы здесь обрабатывать и тяжело и, в общем-то, не нужно – мы не хотим раньше времени показывать людям, с чем мы возимся. Так что Сафат и другие ребята вовсе не «таскаются» по горам, они уходят к найденной жиле и там работают с этим металлом.

Вотша перевел взгляд на свой кинжал.

Махась взял оружие в руки, повертел его перед глазами, попробовал заточку, потом снова взглянул на Вотшу и спросил:

– Ну, и что необычного в этом металле. На мой взгляд, ваша уругумская сталь во всех отношениях уступает обычной стали, ну, разве что, выглядит красиво. Из такой стали хорошо делать украшения или, может быть, ложки.

Вотша с Сафатом переглянулись и Сафат едва заметно кивнул.

Вотша задумчиво потер подбородок и заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

– Мы живем у вас почти два года. За это время в Лосинку четыре раза приходили многоликие и, чего уж скрывать, просто-напросто грабили село…

– Ну, уж и грабили… – Усмехнулся староста. – Скорее забирали то, что мы сами для них приготовили! Многоликие по нашим горам шляться не любят, если уж зашли, сразу к селу направляются, так что в горах все, что надо, спрятать можно!

– В любом случае… – Не стал спорить Вотша. – Мы даже здесь платим дань многоликим – дань камнями, имуществом, унижением, наконец, жизнью!.. Они же убили двоих!

– Так заведено не нами, и так будет всегда… – Угрюмо проговорил Махась, сведя густые, чуть посеребренные сединой брови. – А раз мы не можем изменить положение вещей, надо к этому положению приспосабливаться.

Вотша аккуратно забрал из рук старосты свой кинжал и, ласково погладив полированное лезвие пальцами, улыбнулся:

– Вот это может изменить «положение вещей»!

Лицо старосты окаменело, взгляд медленно перетек с лица Вотши на его руки, державшие кинжал. С минуту в комнате царило молчание, а затем староста выдавил из себя недоверчивое:

– Эта… «уругумская сталь»… может… И что же она может?!

– Она убивает многоликих! – Просто ответил Вотша.

Махась мгновенно вскинул глаза, словно желая убедиться, что белоголовый изверг не врет, и встретил прямой, открытый взгляд Вотши.

Нет, было не похоже, что бы Старик врал, не было в его словах пустого хвастовства, не было желания поразить собеседника – он просто констатировал факт. И все-таки староста невольно переспросил:

– Ты… не шутишь?.. Ты это точно знаешь?!

– Я сам вот этим кинжалом убил Юсута, сына вожака стаи южных ирбисов, а затем и самого вожака, Юмыта. Сейчас далеко на Юге в горах, принадлежавших южным ирбисам, многоликих, скорее всего не осталось вовсе!

– Но… Почему же об этом никто не знает?! – Воскликнул староста.

– А ты думаешь, ирбисы бросятся трубить на весь Мир, что изверги уничтожают их стаю?.. – Усмехнулся Вотша. – Нет, они до конца будут пытаться… навести порядок в своих землях!

Махась снова посмотрел на кинжал, и в его глазах зажглось странное мрачное пламя:

– Белоголовый, ты сказал сейчас такое!.. Если ты соврал – у тебя вместо сердца черный обугленный камень!! А если это правда… – Он с трудом сглотнул, словно проглатывая вставший в горле комок, и неожиданно спросил. – Ты знаешь, почему я оказался в этих горах?!

Вопрос был задан совсем другим, словно бы не принадлежавшим старосте голосом – хриплым, натужным. Вотша не ответил на этот вопрос, да ответ и не был нужен:

– Я из стаи западных вепрей. Моя мать была очень красива, и когда ей исполнилось шестнадцать, она попалась на глаза вожаку стаи, и… – Последовала короткая пауза, но голос рассказчика не дрогнул. – …он ее изнасиловал. Мне исполнилось три года, когда из Рожона – столицы западных вепрей, приехали двое многоликих. Вожак вспомнил симпатичную извергиньку, с которой потешился четыре года назад, и решил проверить, не появился ли у нее… полуизвержонок! Они забрали меня, не обращая внимания на мольбы моей матери, а деда, который попробовал просить, чтобы его внука оставили в его семье, просто зарубили на месте! Меня привезли в княжеский замок, и тут выяснилось, что я не способен к многогранью. И тогда меня просто выкинули из замка. Трехлетнего ребенка выкинули на улицу совершенно ему незнакомого, злого города!

Староста судорожным движением схватил со стола наполненный стакан и залпом осушил его. Чуть успокоившись этим резким движением, он поставил стакан на место и продолжил:

– Как я выжил и что перенес, рассказывать не буду. – Он бросил быстрый взгляд на Вотшу. – Думаю, ты сам все прекрасно представляешь. Но с тех пор единственной моей мечтой стала месть! Месть многоликим!! Всем многоликим!! Ты себе не представляешь, белоголовый, каких только способов мести не приходило мне в голову, но ни один из них не мог быть реализован – многоликие для меня были недосягаемы!! И вот, пришел ты и говоришь, что есть средство… – Староста снова судорожно сглотнул и словно бы вытолкнул из глотки. – Есть средство, уничтожить оборотней!!

Он замолчал и целую минуту смотрел в глаза, сидевшего напротив, Вотши, а затем тяжелым, тусклым голосом произнес:

– Если ты меня обманул, белоголовый, тебе не будет прощенья. А если ты сказал правду – я сделаю для тебя все!

– Для меня делать ничего не надо. – Улыбнулся Вотша в широко раскрытые глаза старосты. – Я уже говорил, что не хочу до поры раскрывать секрет уругумской стали, но и сидеть, сложа руки нам нельзя – надо готовится к схватке с многоликими! Тебе я открылся в надежде на твою помощь.

Он сделал паузу, словно ожидая какого-то ответа от старосты, и тот просто спросил:

– Что надо делать?!

– Надо собирать извергов! – Так же просто ответил Вотша. – Собирать и учить, а для этого их надо где-то поселить и чем-то кормить! Мы, конечно, отыщем средства, для этого, но нужны еще и люди, которые будут делать работу, не спрашивая, зачем это нужно.

– Или надо придумать серьезную причину, чтобы люди не задавали вопросов. – Продолжил староста мысль Вотши. – А может быть стоит начать с того, чтобы зазвать в наши горы извергов-мастеров? А мастерам, чтобы те осели в наших местах, не грех будет помочь – с жильем, с кормежкой на первых порах!

– Может, ты и прав… – Задумчиво отозвался Вотша. – А за мастерами потянется и народ попроще. А еще надо бы заняться скотиной – овцами, свиньями, их можно поднять в горы, а пастбищ у нас здесь достаточно!

Староста поморщился:

– За скотиной потянутся многоликие. Скотина – признак достатка, да и спрятать ее, при необходимости, сложно!

– В горах-то?! – Усмехнулся Вотша. – Ты же сам говоришь, многоликие по горам вашим бродить не любят, что в горах все, что надо, спрятать можно!

Немного подумав, староста согласно кивнул и тут же неожиданно спросил:

– Если вы в ваших горах нашли уругумскую сталь, то зачем вы ушли сюда?! Разве не проще было…

– Не проще!.. – Перебил хозяина дома Вотша, сообразив, что его интересует. – Горы южных ирбисов находятся далеко от этих мест, многоликих там немного, а здесь, на Западе, считай, самое сердце их Мира! Если изверги выступят открыто там, на Юге, то у многоликих будет достаточно времени, и для того, чтобы организовать отпор, и для того, чтобы как можно больше узнать о серебре и, возможно, найти противоядие! Поэтому начинать надо здесь, именно здесь фактор неожиданности принесет нам самую большую выгоду! Кроме того, уругумская сталь смертельна для многоликих только тогда, когда они поворачиваются к Миру звериной гранью, когда они в человеческом обличье, с ними надо справляться обычным оружием, а им они владеют очень хорошо, в отличие от нас!

– Так вот зачем ты учишь молодежь драться на мечах! – Воскликнул староста.

Вотша кивнул:

– Поверь, как только многоликие поймут, что, поворачиваясь к Миру звериной гранью, они обрекают себя на уничтожение, они перестанут это делать, они будут бить нас обычным оружием. А мы должны научиться хотя бы основным приемам владения мечом, копьем, луком, тогда мы сможем надеяться на свое численное преимущество.