Целую минуту над столом висело молчание. Харт и Вотша смотрели друг другу в глаза — один с нетерпением ждал ответа, как плату за откровенность, а второй не знал, что ответить. Изверг без колебаний ответил бы откровенностью на откровенность, но ему просто нечего было ответить. И наконец Вотша покачал головой и со вздохом произнес:

— Я не знаю… Мне самому хотелось бы понять, что я такое, но… Единственно, что я могу сделать, это рассказать тебе о своем знакомстве с трижды посвященным Ратмиром. Может быть, ты сможешь сделать из моего рассказа какие-то выводы.

На лице Харта появилось разочарование, но он сдержался — в конце концов, изверг был в его руках… в его власти!

— Хорошо… Рассказывай!..

— Рассказ, впрочем, будет недолгим, — усмехнулся Вотша. — Первый раз я встретился с многоликим Ратмиром около собственного дома, на окраине Края, когда мне было лет пять. Я хорошо запомнил огромного волка с внимательными зелеными глазами, который спросил у меня, кто моя мать. Матери у меня не было… А на следующее утро из замка приехали двое дружинников и забрали меня. Князь потребовал привезти меня к нему, поскольку узнал, что я правнук Вата. Сейчас мне кажется, что Всеслав хотел меня убить, но его остановил Ратмир. Он сказал, что сначала надо проверить мои способности. В тот же день меня отвели в покои дважды посвященного волхва, но… я не помню нашего разговора, я не помню даже, разговаривал ли со мной многоликий. Зато я помню, что именно в этих покоях меня впервые посетили… видения!..

— Какие видения?! — немедленно вскинулся Харт.

— Такие же, какие я видел, лежа на каменном столе в этой комнате! — со странной жесткостью в голосе ответил изверг.

— Поподробнее! — потребовал изгой.

— Как я сейчас понимаю, это были отрывки из жизни моего прадеда, многоликого Вата, — уточнил Вотша и после мгновенной паузы пояснил: — Правда, те видения я помню не слишком хорошо, единственное, что осталось в моей памяти, — то, как над моей головой ломали нож и что я чувствовал в этот момент!..

— Обряд эрозиобазы, — потрясенно прошептал Харт. — Ты видел обряд лишения твоего прадеда многоликости!..

— А ты, уложив на своем столе, показал мне, за что и как его лишили многоликости! — с яростью и болью воскликнул Вотша. — И теперь я знаю, что мой прадед был невиновен, что Горислав и Всеслав сначала отравили Вата и всю дозорную стаю, а затем облыжно обвинили его в гибели людей!!!

Может быть, Вотша ожидал какого-то сочувствия со стороны многоликого, но тот уже справился с изумлением и со спокойным цинизмом бросил:

— Его предали… Ну что ж, такое часто бывает.

— Бывает, — также подавив свою ярость, согласился Вотша. — Но за предательством приходит месть!

— Ты собираешься мстить многоликим?! — с язвительной насмешкой спросил Харт. — Ты собираешься мстить вожаку стаи и трижды посвященному волхву, члену Совета посвященных?!

И вдруг Харт почувствовал, что между ними — изгоем и извергом возникла некая невидимая, но очень прочная связь. А связала их общая надежда на… месть!!! Насмешка застряла в его горле, а в груди похолодело от подступившего ужаса — каким же стал этот Мир, если в нем многогранный и изверг стремятся к одной и той же цели, имеют один и тот же смысл жизни, вынашивают одинаковые планы!

А Вотша, совершенно спокойно, словно он был хозяином в этом подземелье, вместо ответа задал свой вопрос:

— Так, может быть, многоликий, весь ваш род, без разделения на стаи, достоин мести?!

Харт долго смотрел на сидящего против него юношу, и у него не было ответа на этот простой вопрос.

Наконец он тяжело поднял руку, медленно надвинул капюшон на лоб, а затем произнес, посверкивая глазами из-под капюшона:

— Ты, изверг, вернешься в свою комнату и будешь ждать моего решения. Я подумаю, что с тобой делать.

Вотша поднялся из-за стола, но, не доходя до двери, обернулся и спросил:

— Многоликий, можно мне задать вопрос?

— Задавай… — разрешил Харт.

— Ты сказал, что создал эликсир, возвращающий извергам многогранность…

В этой фразе не было вопроса, в ней была надежда, и Харт в ответ расхохотался:

— Э-э-э… Да наш мститель не прочь вернуть себе многоличье!

— Да, — просто подтвердил Вотша насмешливое восклицание изгоя. — Я хотел бы вернуть себе многоличье. Тогда месть будет проще и… слаще!

И вдруг Харт вскочил из-за стола.

— Пойдем! Я покажу тебе, что у меня получилось!

Он метнулся в дальний угол комнаты и взял что-то с полки, висевшей рядом с глубоким креслом, а затем стремительно прошел к двери. Выйдя в коридор, Харт бросил стоявшему у двери дружиннику: — Оставайся здесь, изверг пойдет со мной!.. — И быстрым шагом направился в сторону, противоположную той, откуда привели Вотшу. Изверг шел следом, и когда они удалились от дружинника шагов на двадцать, он негромко спросил:

— Многоликий, ты говорил о… запрете Совета на общение с тобой, но… вепри с тобой общаются.

— Вся стража в подземелье состоит из бастардов… из полуизвергов, — не оборачиваясь, пояснил Харт. — Совет забыл распространить на них свой запрет.

В этой части коридора не было светильников, так что они оказались в темноте. Вотша старался идти осторожно, опасаясь ненароком толкнуть хозяина подземелья, но вскоре перед ним что-то слабо засветилось. Свет быстро разгорелся, и изверг увидел, что в приподнятой ладони изгоя копошится какое-то странное существо, похожее на большую осклизлую гусеницу, именно это существо и служило Харту светильником.

Шли они довольно долго, стены коридора, выложенные камнем, начали темнеть от проступающей сквозь камень воды, запахло сыростью, и в этот момент Харт сжал ладонь, и вокруг снова наступила темнота. Но когда глаза Вотши немного привыкли к окружающему мраку, он разглядел впереди едва заметное свечение. А шагов через пятнадцать в правой стене коридора обнаружилось ответвление.

Харт свернул в это ответвление, и Вотша, последовавший за ним, увидел короткий, не более пяти метров, коридор, заканчивавшийся низенькой дверкой, с прорезанным в ней окошком, забранным массивной ставней. Изгой повернулся и со странной улыбкой на тонких губах проговорил:

— Это мой последний опыт… Вообще-то в живых пока что осталось только семь особей, остальные не… сохранились. Но этот изверг получился самым удачным. Правда, он имеет кое-какие изъяны, но в целом я продвигаюсь в нужном направлении. А теперь смотри!..

Он повернулся к двери и одним движением откинул ставню.

Вотша осторожно шагнул вперед и заглянул в открытое окошко. В небольшой комнате было темно, так что он скорее догадался, чем увидел, что у дальней стены, за столом, кто-то сидит. Сидящая фигура была совершенно неподвижной, и разглядеть ее в деталях было невозможно. Вотша сделал еще шаг и негромко позвал:

— Эй!.. Как тебя зовут?..

Фигура не пошевелилась, и у Вотши появилась мысль, что это вовсе не человек, а… кукла!

Тем не менее он протянул руку и, легко стукнув в дверь согнутыми пальцами, повторил громче:

— Эй!.. Как тебя зовут?!

Сгусток тьмы с невероятной скоростью метнулся в сторону двери, так что Вотша едва успел отскочить на шаг, и в окошко просунулось бледное до синевы лицо с резко очерченными скулами и темными внимательными немигающими глазами. Несколько секунд эти глаза всматривались в изверга, а потом тонкие губы изогнулись в улыбке и произнесли, чуть пришепетывая:

— Ты пришел, чтобы покормить меня?..

И тут же верхняя губа чуть приподнялась, и из-под нее выскользнули два длинных белоснежных клыка!

— Покормить?! — ошарашенно переспросил Вотша, отступая еще на шаг. — Нет!..

И не поворачиваясь, спросил у Харта:

— А что он ест?

— Он не ест… — раздался за его спиной насмешливый голос изгоя, — он пьет. Кровь!..

— Кровь!!! — эхом повторил узник и добавил: — Не бойся, тебе не будет больно!

— Он что, пьет кровь у живых людей?! — догадался Вотша.

— Он предпочитает пить кровь из живых… извергов. — Спокойно, с прежней насмешкой уточнил Харт. — Но не откажется и из бокала!