Под кронами деревьев пара медведей продвигалась до самого вечера, а когда солнце опустилось за горизонт и по земле начал разливаться вечерний сумрак, они выехали на опушку.

Лошади встали под укрытием последних деревьев, а всадники долго и пристально рассматривали открывшуюся их глазам картину.

В трех-четырех метрах от опушки начиналось поле, засеянное овсом. Его раскидистые метелки поднялись уже высоко и начали желтеть. За полем, на уклоне, похожем на берег речки, виднелись крыши небольшой деревни. Самой речки не было видно, но ее русло отмечали высокие узколистые ивы. Многоликие долго молчали, а затем Медведь пробурчал:

— Я же говорил, надо было взять южнее, по полю поедем — следы оставим!

— Ну и оставим… — в тон Медведю ответил Изворот. — Сам твердил, что Всеславу нам вдогон послать некого, что все у него к северным и западным границам отосланы, так что в наших следах нехорошего? Ну, проехали двое всадников, что, на следах написано, кто именно на конях сидел? Зато считай, часов на двенадцать путь сократили, аккурат к Мурме выйдем, а там нас должны ждать!

Медведь толкнул было свою лошадь вперед, но Изворот быстро наклонился, чуть не сбросив Вотшу с коня, и ухватил лошадь за повод.

— Не торопись, волчий выкормыш, светло еще, а в деревне волки могут быть!

Медведь крутанулся в седле и уперся горящим взглядом в лицо своему товарищу:

— Как ты меня назвал?!!

Голос его пресекся яростным хрипом, но многоликого не испугал.

— Слышал, как назвал! — спокойно ответил он. — Не нравится, после возвращения приму твой вызов, посмотрим, как волки своих… выкормышей учат!

Рука медведя рванулась к мечу, но застыла на полпути. Он шумно выдохнул и… ощерившись в улыбке, прошептал побелевшими губами:

— Подождем!

Было непонятно, что он имел в виду, но они действительно подождали, пока совсем не стемнело, после чего направили своих коней через поле, в сторону от деревни.

Всадники, уносившие Вотшу из родного города, опять скакали, не останавливаясь всю ночь, и даже перекусили, не покидая седел. Утро и большую часть дня они снова провели в лесу, и на этот раз лес был сильно загущен, почти непроходим из-за плотного, высокого подлеска. Таким образом, они продвигались еще трое суток и все это время почти не разговаривали между собой. На рассвете пятого дня оказались в небольшой роще, совсем недалеко от Мурмы.

Расседлав, как обычно, лошадей и привязав Вотшу к дереву, Изворот начал собирать хворост для костра и отошел довольно далеко от лагеря, а Медведь, строгавший своим широким ножом сушеное мясо для похлебки, вдруг воткнул клинок в пень, медленно повернулся и шагнул к сидящему под деревом Вотше.

— А ну-ка, вонючий извержонок, скажи мне, почему князь Всеслав взял тебя в замок?

Вотша посмотрел на полуизверга, и ужас снова начал подниматься в его груди. Он постарался мысленно успокоить себя тем, что они еще не доехали до места назначения и, значит, сейчас ему не может угрожать настоящая опасность, однако доводы разума плохо действовали при виде этого огромного, злобного, жаждущего крови убийцы. Проглотив комок, мгновенно появившийся в горле, мальчик неловко поднялся на ноги и тихо прошептал:

— Я не знаю…

— Ну! — рявкнул Медведь. — Что ты там бормочешь?! Говори громче!

— Я не знаю! — повторил Вотша и, увидев, как вспыхнули яростью глаза Медведя, добавил: — Может быть, из-за моего прадеда.

— Прадеда?! — скривился Медведь. — Да, я слышал эту твою басню! Только Всеслав — не дурак, он не станет возиться с каким-то вонючим извержонком, даже если у того все его предки были вожаками! Ты-то сам — просто вонючий извержонок! — И вдруг, сменив вполне рассудительный тон, взревел во всю глотку: — Говори, какая польза от тебя для Всеслава!

И вдруг голова Медведя мотнулась из стороны в сторону, колени подогнулись, и он как подкошенный повалился в траву! За его спиной стоял Изворот!

Когда подошел второй многоликий, Вотша не заметил, как не заметил этого и занятый допросом Медведь. И именно Изворот ударом кулака уложил на траву своего товарища. Впрочем, удар был не настолько силен, чтобы надолго оглушить Медведя. Он почти сразу же открыл глаза и уставился бессмысленным взглядом на стоящего над ним Изворота. Затем, видимо, до него дошло, кто именно ударил его, и он попытался вскочить на ноги, но был остановлен блеснувшим в руке Изворота мечом.

Острие клинка уперлось в грудь Медведя, и Изворот тихо, со звенящей угрозой в голосе, проговорил:

— Ты что орешь, урод косолапый?!!

Вотше неожиданно стало легко и даже весело, он вспомнил, как почти теми же самыми словами назвал Медведя Скал. Но разговор у многоликих был самым серьезным.

— Нашел место, где глотку драть?!! — продолжил Изворот. — Весь лес волками провонял, под каждым кустом волчья шерсть, а ты орешь, как резаный! Надоело в Мир смотреть, захотел к предкам отправиться?! Так отойди подальше и ори сколько влезет, там тебя ребята из твоей стаи пусть и прирежут! А мне еще извержонка вожаку доставить надо!

Медведь поморгал глазами, и тут Вотша вдруг заметил, как побледнело обычно багровое лицо полуизверга! Он понял, что Медведь… в ужасе!

— Откуда здесь могут быть волки? — хрипло и растерянно прошептал полуизверг, озираясь по сторонам, словно ожидая, что вот прямо сейчас из-за деревьев бесшумно вынырнет волчья стая.

— Я не знаю, откуда здесь волки! — резко ответил Изворот. — Но они здесь… Или были здесь совсем недавно! Так что, если хочешь и дальше сохранять свою полуизвержачью жизнь, заткнись!

— Так что же мы здесь сидим! — вскочил на ноги Медведь. — Давай быстро сматываться к себе, за реку!

— За реку?! — скривился в ухмылке Изворот. — Вот так вот, прямо мимо Мурмы и потопаешь?! Да ты и до берега не доберешься, как твою шкуру на половички порвут! Сиди и не дергайся. И не ори.

— Можно не мимо Мурмы! — не унимался Медведь. — Можно спуститься ниже по течению, там тоже брод есть!

— До нижнего брода два часа конского галопа, да все по открытой местности, — прошипел Изворот. — Думаешь, волки из Мурмы не догонят наших лошадей? Я тебе говорю, надо тихо пересидеть день, а ночью посмотрим, что делать!

Медведь наконец-то сдался. Опустив голову, он побрел к своему пеньку, выдернул нож и спрятал его в ножны. Затем смахнул наструганное мясо в котелок и повернулся к многоликому:

— А хвороста-то ты так и не принес?

Изворот покачал головой:

— Я тебе говорю, сидеть надо тихо-тихо, а ты собираешься костер зажечь?! Да через две минуты здесь будет полтора десятка волков!!

Медведь растерянно заглянул в котелок и поднял вопросительный взгляд на Изворота.

— Так мяса пожуем, — ответил тот на незаданный вопрос. — День-другой и без горячего прожить можно.

Они просидели на крошечной полянке до самых сумерек, а когда начало смеркаться, Изворот снова пошел в разведку. На этот раз Медведь даже не смотрел на Вотшу, ему явно было не до мальчишки.

Многоликий вернулся через час, когда темнота окончательно накрыла лес. Он молча оседлал свою лошадь, поглядывая искоса на Медведя, который торопливо заседлывал свою. Затем Изворот посадил Вотшу перед седлом и привязал его за пояс к луке. Но сам садиться на лошадь не стал, вместо этого он осторожно двинулся сквозь лес, ведя лошадь в поводу. Медведь неслышно следовал за ним.

Выйдя на опушку, Изворот остановился и долго смотрел на видневшийся вдалеке частокол, за которым скрывалась Мурма, а затем двинулся в противоположную сторону, держась под деревьями опушки. Только тогда, когда городской частокол совершенно скрылся в темноте, многоликий решился выйти на открытое место, но не поскакал верхом, а продолжал вести лошадь за собой.

Вотша пытался оглядеться, но почти ничего не видел. Небо над его головой было ясным, звездным, но луна еще не поднялась достаточно высоко, и потому земля тонула в темноте. Он хотел было закричать в голос, надеясь, что гарнизон в Мурме его услышит, но сразу сообразил, что при первом звуке его просто прирежут. Едва заметно вздохнув, он решил подождать до переправы.