— Разве нам нужно не туда? — Лук посмотрел на юг. Над взметнувшимся зеленой волной хребтом серыми клыками возвышалась двуглавая вершина.

— Никогда не прокладывай свой путь так, чтобы все видели, куда ты идешь, — отчеканила Хасми и зашагала на запад.

Три последующих дня Лук во все глаза наблюдал за Хасми, пока не понял, что он учится у охотницы. Больше всего она напоминала ему мелкого хищника, который постоянно выслеживает добычу, но ни на секунду не забывает, что и сам может стать жертвой более крупного охотника. По лесу Хасми передвигалась бесшумно, опасные, как ей казалось, места проходила с подветренной стороны, несколько раз уверенно двигалась мимо какого-то, как она говорила, зверя, который как раз теперь сыт. Показывала съедобные плоды и травы, отмечала лечебные и ядовитые их разновидности, легко определяла направление, не забираясь на деревья. Лук наблюдал за охотницей, узнавал в ней учителя Намувая и сам ловил взгляды Неги, которая посматривала на него уже другими глазами, в которых ему чудилась досада и даже обида. Порой в голову лезли сущие глупости, но Лук только мотал головой, думая, что стоит перебраться на другой берег Хапы, и ему действительно придется задуматься о чем-то серьезном, а всякие каменные ножи, какие-то матери деревьев и не слишком гостеприимные некуманза останутся в Диком лесу.

Между тем сам лес и в самом деле рядом с Хасми казался не только не слишком опасным, но и вполне подходящим для неспешной прогулки. Под густыми кронами травы почти не было, о змеях и опасных насекомых Хасми словно знала заранее, а галдящие над головами их увеличившегося отряда птицы летали без излишнего любопытства. Целый день Хасми вела их на запад, потом устроила ночевку на островке среди трясины, куда провела по подрагивающему ковру травы, обходя не только невидимые спутникам «окна», но и всякое место, где можно было бы замочить ноги. Зато на островке им удалось развести костерок, и спутники после долгого перерыва насытились густым горячим варевом. Да и сон на выложенных на сучья пластах мягкого мха оказался гораздо более приятным, чем он же на широких сучьях на высоте в несколько десятков локтей. Тем более что оказалось немало способов, которые отгоняли надоедливую мошкару не менее действенно, чем пыльца речной кувшинки. Порой откуда-то снова накатывали волны ужаса, но они были едва различимы. Нега ежилась, Лук косился на Хасми, но она оставалась невозмутимой.

Под утро Лук забеспокоился по-настоящему. Что-то было не так. Нет, он не чувствовал опасности, или не чувствовал опасности близкой, но какая-то дальняя тревога пробивалась к нему, заставляя ощупывать собственное тело, голову, руки, ноги, пока пальцы не наткнулись на кисет с хвоей. Лук распустил завязки и запустил пальцы в сухую смесь.

— Что скажешь? — ухмыльнулась в утренних сумерках Хасми. — Почуял что? Намувай точно так же пальцы в кисет пихал. Где сыпал-то в последний раз?

— На могилу, — прошептал Лук. — Точнее, не на могилу, а на тела некуманза. Мы сложили их поверх могилы.

— Далековато, — удивилась Хасми. — Намувай дальше пяти лиг не слышал. А как ты чувствуешь? Словно зуд на коже или в костях?

— Внутри, — объяснил Лук. — Не зуд, но что-то такое внутри пальцев.

— Тогда люди, — уверенно сказала Хасми. — Если вглубь отдача уходит, значит, люди. Зверь разворошит — порой и не почувствуешь, если только по коже, а внутри — люди.

— А как набирать эту хвою? — спросил Лук.

— Да проще не бывает, — скривила губы Хасми. — Хоть хвою, хоть зерно, хоть песок, хоть пыль дорожную. Набираешь, кладешь в кисет, а как спать, ладонь запускаешь в тот же кисет и так спишь. К утру средство твое готово будет. Забывать только не надо, что по разбросанному тобой как ты видишь, так и тебя видят.

— Колдовство в Текане запрещено, — заметил Лук.

— Так и убийство запрещено, — пожала плечами Хасми, — однако немало народу гибнет.

— И кто там? — спросил Лук, обернувшись к северу.

— Вглядывайся, может, и разглядишь, — принялась раздувать под котелком костер Хасми. — Если это ловчие, не догонят. А вот если некуманза, да из красных, туго нам придется, парень. Второй раз они будут осторожнее стократ.

— Неужели охотники не хуже тебя? — удивился Лук.

— Они у себя дома, — усмехнулась Хасми.

— Откуда ты все знаешь об этом… колдовстве? — спросил Лук.

— Оттуда, — проворчала Хасми. — Есть человечек. Он и Намувая учил, да и мне кое-что растолковал, но вряд ли мы с ним увидимся. Впрочем, как знать.

После болота путь наконец пошел в предгорья, хотя, по предположениям Лука, пару десятков лиг в сторону Хапы они пройти успели. Хасми на вопрос о более коротком пути только рассмеялась:

— Короткий путь не тот, в котором меньше шагов, а который приведет тебя к цели быстрее прочих путей. Тут в долине поселков нет, но в предгорьях их предостаточно. Их нужно обойти, ты это понимаешь?

Лук предпочел причислить себя к числу понятливых и в следующий привал, который отряд сделал уже среди скал и валунов горного хребта, лишних вопросов не задавал. Утром Хасми наконец решила объясниться.

— Проход на ту сторону один. — Она говорила неторопливо, посматривая вокруг.

Лес ближе к гребню второго хребта Дикого леса проредился, светился прогалами и опушками, но к самому гребню отряд не выходил.

— Конечно, перебраться через хребет можно в любом месте, но горные склоны на той стороне густо заселены. Если мы попадем в лапы любого из местных племен, то смерть — это будет самое легкое, что нам грозит.

— Выходит, что в долине Натты вовсе не протолкнуться, если некуманза полно на горных склонах? — спросил Лук.

— Это горные некуманза, — объяснила Хасми. — В долине живут обычные. Вроде тех, кто напал на вас. Их много, если собрать их в одном месте, но немного, если учесть размеры южной долины. Но они очень опасны. В том лесу реже бывают гончие Пустоты, зато своей мерзости предостаточно. В том лесу выжить труднее.

— А перевал?

Лук нашел взглядом раздвоенную вершину. Сейчас она находилась на востоке от путников, и один из пиков почти загораживал другой.

— Самое высокое и самое неудобное место для перехода хребта, — бросила Хасми. — Равнинные некуманза долго воевали с горными, пока не заключили мир. Переход из долины в долину отвоевать удалось, но условия оказались довольно жесткими. Доступен сам перевал, который по полгода покрыт снегом и льдом, и отвратительная, узкая тропа, сойти с которой не может ни один путник.

— Так мы и не будем сходить, — пожал плечами Лук.

— Я не буду сходить, — выпрямилась, закинула на плечи мешок Хасми. — Диких охотников немного, с некоторыми племенами некуманза удается договориться. Все-таки дикарям нужны соль, ткани, иногда сталь. А вот с прочими выходцами из Текана — беда. Без меня даже Намувай не мог перейти на ту сторону. На перевале всегда стоит охотничий дозор.

— И что же нам делать? — спросила Нега. — Ведь мы бы не пошли сюда для того, чтобы упереться в тупик?

— Тупика не будет, — задумалась Хасми. — Убивать вы, как я поняла, умеете. Осталось понять, умеете ли вы плавать?

— Умеем, — пожала плечами Нега.

— Ты хочешь переплыть хребет? — с сомнением посмотрел на вершины Лук.

— Не совсем, — пробормотала Хасми. — Но намочить ноги придется. С первым дозором я попытаюсь договориться, но у выхода в долину расположено стойбище не слишком гостеприимного племени. В прошлый раз я отдала им за проход все серебро, что у меня было, но меня все равно продержали там месяц.

— Но не убили? — уточнил Лук.

— Тогда мне казалось, что лучше убили бы, — отрезала Хасми. — Будь я мужчиной, то и убили бы. С тех пор, когда я иду в долину Натты, всякий раз мочу ноги. А возвращаюсь вдоль берега Хапы.

— Так нам туда и надо, — оживилась Нега и заторопилась за охотницей, которая снова зашагала по едва различимой тропе. — А почему все-таки тебя не убили?

— Я им понравилась, и они понадеялись, что я еще вернусь к ним, — обернулась Хасми. — Если не сдохну. Все-таки за месяц от меня мало что осталось. Лук! Что застыл? Пошли. Сегодня нам нужно оказаться на той стороне. Но, на всякий случай, будьте готовы замочить не только ноги, но и клинки. В любую секунду.