— Ты послал весть Негосу? — не поняла Райба. — Или сообщил Аи? Кто будет защищать тропу?

— Зачем же беспокоить Аи? — удивился валли. — У нее теперь других забот немало. И уж тем более как я могу связаться с Негосом? Я не белу и не Леганд, приручить пернатого духа воздуха мне не под силу. Нам никто не нужен. Тропу Ад-Же будем защищать мы сами. Что, Дан, теперь тебе уже не кажется, что на нашу долю выпала легкая прогулка?

Парень не ответил. Он никак не мог перестать думать о Саше. Тот сказал при встрече, что Дан подрос и раздался в плечах, но ведь сам Саш изменился еще больше! И дело не только в том, что его темные волосы стали поблескивать искрами седины, даже у Райбы уже есть седая прядь. Саш словно стерся в испытаниях, которые выпали на его долю. Он стал говорить тише, двигаться плавно, но удивительно быстро. Саш очень похудел, точнее, высох, от этого глаза его казались большими, но огня в них не было. Только когда он обращал взгляд на Лингу, что-то просыпалось в глазах, а все остальное время казалось, что Саша нет рядом, что он смотрит сквозь Дана как сквозь стекло и видит что-то недоступное Дану и известное, может быть, только Аи. Дану даже казалось, что если Саш встанет против костра, то пламя будет просвечивать сквозь него. Теперь же, когда мантия демона была спрятана в мешке, Саш и вовсе показался Дану беззащитным. И так и сяк представлял он битву с демоном, но всякий раз видел одно и то же: Саш выхватывает из-за спины меч, но демон лениво щелкает пальцами, и наглец отлетает в сторону. И тут же наваливается стража и режет и рубит Саша на мелкие куски!

— Чаргос, — неожиданно окликнул Дан валли. — Ты знал, что Леганд — ингу?

— Знал, — откликнулся воин. — Я даже помню еще те дни, когда ингу кружились над Асом Поднебесным! Я очень многое помню, Дан. Но не очень хочу вспоминать. Трудно помнить о том, чего нельзя вернуть.

— Валли все живут в Вечном лесу?

— Нет. Фардос вот очень долго жил в Азре. Да и я отправился в Эйд-Мер, едва Аи сказала, что демон вторгся в пределы Эл-Лиа.

— Много вас? — спросил после заминки Дан.

— Мало, — улыбнулся Чаргос. — Меньше чем пальцев на твоих руках.

— Почему вы не уходите? — не унимался Дан. — Ведь проход открыт!

— Почему?… — Валли остановился, некоторое время вглядывался во внимательные лица Райбы и Дана, затем сказал: — Однажды ты пришел в гости к другу. Помог ему прибраться. Покрасил стены. Даже пожил некоторое время в его доме. Вроде бы пора уходить. Но вдруг оказывается, что дом твоего друга в опасности. Он не просит тебя о помощи, но по его глазам ты видишь, что помощь нужна. И вот ты ждешь, ждешь, ждешь, когда угроза исполнится. Помогаешь другу, который порой даже может стать и недругом. На время. Так бывает… Ты ведь ему в общем-то в обузу. Ведь ты ждешь опасности, а она так далеко. Порой кажется, что ее вовсе нет. Но вот приходит миг, когда языки пламени начинают лизать стены его дома. Выход еще открыт, но дом друга уже горит. Ты бы ушел?

— А если пожар будет потушен?

— Вот тогда и поговорим, — улыбнулся Чаргос.

— А хозяйка леса тоже валли? — спросила Райба.

— Не могу тебе сказать, — нахмурился Чаргос. — Не потому, что не знаю. Не могу объяснить. Представь себе, что ты живешь в лесу. Очень давно. Ты слышишь то, что не слышит никто, чувствуешь каждый листок своего леса. Сберегаешь его в холод и зной, питаешься его соками, сама питаешь лес. Срубленная ветвь приносит тебе боль, проклюнувшийся сквозь упавшую листву росток, действует на тебя подобно кубку хорошего вина.

Ты проникла в тайны деревьев, понимаешь их шепот, можешь превращать некоторых из них в корневиков. Тебе подчиняются ветер и дождь. Ты сама способна становиться деревом или скрываться в его тени. И вот тебя спрашивают: Райба, ты человек?

— Конечно, человек! — уверенно ответила девочка. — Все равно человек, несмотря ни на что!

— В таком случае Аи — валли. — Чаргос взмахнул рукой и вытащил из ножен свой удивительный меч.

Впереди в пяти дюжинах шагов на тропу выбрались шестеро элбанов, очень похожих на бродяг и разбойников одновременно. Они недоуменно остановились и переговаривались между собой, оценивая возникшую преграду.

Дан сорвал с плеча лук, обнажила меч Райба.

— Три анга, плежец и два свара! — выкрикнул Чаргос. — Что вы забыли в Даре? Поверили посулам легкого заработка? А не стоит ли задуматься, что вас попросят делать за обещанные деньги?

Незнакомцы снова переговорили между собой.

— Кто ты такой, чтобы учить нас? — наконец выкрикнул один из них.

— Если вы развернетесь и что было сил побежите обратно к вашим несчастным матерям, тогда я для вас никто, — ответил валли. — Если же попробуете пройти мимо меня, тогда я ваша смерть.

— Почему же это наши матери несчастные? — заорал второй разбойник.

— Потому, что иметь таких детей, как вы, — это несчастье! — крикнул Чаргос.

— Старик, худой как жердь для шатра, подросток и девчонка! — обернулся к товарищам тот, кто отвечал Чаргосу первым. — Невелика добыча для наших топоров, но мы ведь не в ангской деревне, поблагодарим удачу и за эту встречу!

— Еще только полдень, — бросил Дану Чаргос, — а нас уже собираются порубить топорами. Это меня не удивляет. Неясно другое, что же они так стремятся к демону на службу, словно мухи на гниль?

— У мух очень маленькая голова, — ответил Дан и спустил тетиву.

Саш шагал вслед за Мантиссом и Баюлом, которые как-то удивительно быстро нашли общий язык, тем более что банги свободно говорил на валли и раз за разом повторял слова Леганда о том, что, если не знаешь, как добраться до цели, достаточно знать направление, куда двигаться. Не знаешь, как сделать последний шаг? Обдумывай первый. Потом придет очередь второго. Постепенно и до последнего доберешься. Сашу очень не нравилось слово «последний», поэтому он вновь и вновь повторял себе: надо попасть в армию Иллы, а там будет видно.

— Смотри-ка! — недоуменно оглянулся Баюл. — Мантисс уже проглотил зелье Аи, а результата я никакого не вижу! А между тем, имея такой громадный рост, лицо надо менять основательно, иначе на всяком открытом месте элбан с таким ростом обнаружит приличное количество старых знакомых. В этом плане маленьким быть проще. Не так заметно! В дворцовых залах, кстати, маленьким быть тоже проще. Любая щель сгодится. Втиснулся, затаился и жди, пока опасность минует!

— Ты за этим вместе с Сашем напросился? — поинтересовался Мантисс.

— Нет, — стал серьезным Баюл. — Конечно, я мог бы сказать, что без меня вы не спасете Эл-Лиа, что я почувствовал необходимость исполнить долг, что я тут вообще единственный представитель от всех банги, но все это будет враньем. Причин на самом деле три. Первая — я законченный дурак, потому что если бы я был умным, я бы не поплыл на корабле, не попал бы в плен к пиратам, а до сих пор спокойно клал бы камень в Индаине, который, спешу заметить, опять стал свободным городом. Вторая причина — банги не пустомеля какой-нибудь. Не в том смысле, что не болтун, с этим порой у меня перебор случается, а в смысле обещаний там разных. Я ведь не услышал от Хейграста, что он меня отпускает, отчего же я должен сейчас в кусты прятаться? Можно возразить, что нари, который спас меня, уже погиб. Это так. Но если бы он был жив, сейчас он шел бы рядом с вами. И я был бы рядом с ним. Так почему же я должен просить уступок у неблагодарной судьбы?

— А третья причина? — спросил Мантисс, посмеиваясь над низкорослым болтуном.

— Третья самая идиотская, — вздохнул Баюл. — Мне кажется, что с моим участием пусть на один миг, но война эта будет короче. А она так мне надоела, что остаться дома и удлинить ее на целый миг — это выше моих сил!

— Нас, кстати, трое, — весело заметил Мантисс. — Значит, война с нашим приходом может стать значительно короче?

— Мантисс, ты веришь, что тебе удастся спасти дарджинцев? — спросил Саш.

— Надо бы спасти не только дарджинцев, но и всех, кто сейчас находится под властью демона! — заметил нари. — Но верю ли я? Сложно сказать. Меня знают многие дарджинцы, а уж воины Ордена Серого Пламени — поголовно. Когда-то они назывались иначе. Каждый замок имел своего покровителя — волка, кошку, быка, собаку. Но все переменилось… Я верю, Саш. Весь вопрос в том, чем моих земляков пичкает их нынешний владыка? С другой стороны, если учесть, что ты сам должен совершить совсем уж немыслимое, моя задача кажется всего лишь очень трудновыполнимой.