Кагл нервно шевельнулся, окинул взглядом воинов, вытянувшихся вдоль стен, шагнул вперед:

— Ирла! Это другой нари. Он мой гость!

— Гость? — удивленно подняла брови Ирла. — Может быть, и остальные нари гости? А мы их боимся, прячемся за этими стенами. А они всего лишь гости?

— Послушай меня, — поморщился Кагл.

— Слушаю… — Танка склонила голову на плечо. — Хотя я и не должна тебя слышать. Ты говоришь? Значит, ты не немой? Ты обманывал… нас… эти долгие годы?

— Нет, — покачал головой Кагл и кивнул на Дана: — Он излечил меня.

Ирла повернулась к Дану, нахмурилась, затем неожиданно улыбнулась.

— Орм был совсем таким же, когда Жорм подарил ему меч воина! А мой младший, Орнис, будет таким только через полдюжины лет… Что с ним, Ормин?

— Он в покоях вместе с няньками и моей женой, Ирла, — пробурчал Ормин. — С ним все в порядке.

— А где Орм? — встревожилась танка.

— Орм оборонял от врага белую крепость, — терпеливо вздохнул брат вастского тана.

— Он сражался?! — схватилась за голову танка. — А что, если он ранен? Кагл, этот мальчик излечил тебя? Ты лекарь, малыш?

— Я… — попытался ответить Дан, но язык словно прилип к гортани.

— Подойди ко мне, — протянула руки Ирла.

В одно мгновение Дан увидел одобряющий кивок Хейграста, настороженный взгляд Кагла, движение руки Ормина к рукояти меча. Мальчишка сбросил с плеча лук, отстегнул меч, положил все это на мозаичный пол и шагнул вперед. Танка все так же с улыбкой смотрела на него, но ее губы не шевелились. Они тоже были частью маски.

— Ты лечишь только немых? — спросила Ирла.

— Я… — охрипшим голосом снова начал Дан и вдруг замер. Он увидел! Там, где черные волосы танки прятались под красную траурную ленту, блеснула искра. Особенный волос! Он напомнил мальчишке нити на теле индаинского князя, которые Дану пришлось распутывать в покоях Альмы. Этот волос был еще чернее, может быть, и тоньше остальных, но он казался вытянутым из той черноты, что сгущалась сначала на Азрой, а теперь и над всей Вастой.

— Я… избавляю от боли, — выдохнул мальчишка неожиданно для самого себя.

— От боли? — оживилась танка. Удивление промелькнуло у нее в глазах.

— Что ж, на поле битвы ты мог бы облегчить страдания умирающим.

— Мне бы хотелось избавлять от боли тех, кто хочет выжить, — прошептал Дан.

— Это все равно, — равнодушно сказала танка. — Всякий элбан, стоит ему только появиться на свет, начинает дорогу к собственной смерти. Мы все умирающие. К тому же не всякая боль излечима. Что ты скажешь о той боли, которая живет во мне?

— Она напоминает мне море, — тихо сказал Дан. — От нее нельзя избавиться полностью, но… освободиться необходимо!

— И ты можешь это сделать? — презрительно усмехнулась танка.

— Да, — кивнул Дан. — Для этого мне только нужен один твой волос.

— Как ты смеешь? — Ормин гневно шагнул вперед.

— Успокойся! — подняла ладонь Ирла. — Или ты думаешь, что я позволю мальчишке заниматься тут колдовством? Но волос я тебе дам и… посмотрю, как ты будешь меня… лечить.

— Я должен выбрать волос сам, — наклонил голову Дан, сжимая вспотевшие кулаки.

Ормин нервно звякнул мечом, но танка поднялась, подошла к мальчишке и вдруг прищурилась, протянула руку, коснулась камня ари на его груди, взглянула на Хейграста, увидела у него такой же камень, легко присела перед мальчишкой и сказала:

— Выбирай.

Дан глубоко вдохнул, закусил губу, протянул руку и коснулся волоса. В следующее мгновение все его существо затопила боль. Руку обожгло, но боль ожога утонула в потоке того страдания, что хлынул, прорвав неведомую плотину. Сквозь наполнившие глаза слезы Дан успел разглядеть странно изменившееся лицо Ирлы, тень метнувшегося вперед Ормина и Хейграста, останавливающего васта. Кагл что-то встревоженно закричал за спиной. Дан ухватил волос и выдернул его.

Мальчишка пришел в себя на палубе джанки. Над головой сиял Алатель, под ним подрагивал парус, где-то рядом шелестела вода. Дан сел, взглянул на перевязанную ладонь, огляделся. Джанка резво бежала по широкой, окаймленной болотной травой протоке. Тростник стоял стеной. Позади, над головой высунувшего от жары лопату языка Аенора, возвышался далекий силуэт крепости Багзы.

— Что со мной? — недоуменно спросил Дан.

— Хвала Элу, ничего, — довольно откликнулся с носа джанки Баюл. — Я, конечно, не присутствовал при событии, но утраченная теперь чувствительность позволила нари кое-что рассмотреть. Ты молодец, парень!

— Эй! — раздался довольный голос Хейграста. — Идите сюда!

Дан поднялся и, пошатываясь от слабости, перебрался через Аенора к корме. Рядом с нари сидел Кагл.

— Познакомься, Дан, — кивнул на нового пассажира Хейграст.

— Мы уже знакомы, — не понял мальчишка.

— Меня зовут Фардос, — прижал руку к груди бывший Кагл.

— И он знаком с Чаргосом, — поспешил добавить Хейграст. Дан прищурился, вспомнил лицо начальника северной цитадели Эйд-Мера и неуверенно спросил:

— Фардос, ты валли?

— Да, парень, — кивнул тот. — И мы все вместе идем в пределы Вечного леса. И не только потому, что Хейграст надеется отыскать там, свою семью.

— В Вечном лесу?! — с ужасом спросил Дан. — Разве кто-то может войти в Вечный лес? На равнине Уйкеас его называют проклятым!

— Ну так его называют далеко не все элбаны, — усмехнулся Хейграст. — Ты лучше послушай Фардоса.

Валли бросил хмурый взгляд на юг и негромко продолжил:

— Вот уж не думал, что после стольких лет молчания я буду говорить с таким нежеланием. Такое ощущение, что слова истерлись, побледнели… Впрочем, многого я и не могу сказать. Мой дом там, — махнул рукой на север Фардос. — Однажды, много лет назад, я провинился. Точнее сказать, не смог выполнить свой долг. Я ведь не маг. Обычный, хоть и хороший, лекарь. Там… в лесу есть священная роща. Одно дерево было особенным. Оно помогало хранить секреты Вечного леса. Хозяйка леса говорила, что это дерево наполняет ее силами. Я погубил его.

— Погубил? — не понял Дан.

— Уснул, — горько кивнул Фардос. — Когда я открыл глаза, священное дерево итурл было сожжено. Не осталось ни одной ветви, ни частицы, не тронутой огнем, из которых дерево можно было бы возродить. Даже корни его обратились в пепел. В наказание Эл лишил меня голоса. Хозяйка Вечного леса, которой дано видеть просветы будущего, сказала, чтобы я отправлялся в Вастию и ждал. Однажды ко мне придут трое элбанов с собакой и принесут нечто переданное старым белу. Вместе с этим даром ко мне вернется голос. Затем я должен привести гостей к хозяйке.

— Откуда ты мог знать, что с нами собака и еще один элбан? — поинтересовался Дан.

— Мой голос вернулся, — объяснил Фардос.

— Хотел бы я знать свое будущее! — воскликнул Хейграст.

— А я нет, — отозвался Баюл. — Жить будет неинтересно. Или очень страшно.

— Хозяйка дорого платит за свои способности, — заметил Фардос. — Всякий, кому многое дано, служит своему дару.

— Что Дан выдернул из головы Ирлы? — спросил Хейграст.

— Не знаю, — пожал плечами Фардос. — Ваш друг не одарил меня магической проницательностью даже на недолгое время. Все, что я могу сказать: более четырех лет назад в Азре появился чужеземец. Маг или лекарь. По городу поползли слухи, что он способен исцелять от неизлечимых болезней и даже останавливать старение. Правда, дорого берет за услуги. Ирла страшилась старости. Ничего удивительного, что однажды она пригласила лекаря во дворец…

— И он остановил ее старость? — нарушил паузу Баюл.

— Вместе с разумом. — Фардос словно очнулся. — Сразу после визита к танке лекарь исчез. Меня позвали, потому что присутствовавший при встрече Ирлы с лекарем тан заболел. Точнее, он умер. Превратился в безмозглого увальня, который бессмысленно хлопал глазами, ходил под себя и понемногу умирал все эти годы.

— А танка? — спросил Дан.

— Танка? — Валли поднялся, подошел к носу джанки. — Танка действительно… не старела. Объявила, что тана отравили лазутчики нари, и бросила дружину за Горячий хребет на бастионы горцев. Затем взялась завоевывать равнину Уйкеас. Уничтожила Лингер и лишилась последних воинов под Кадишем. Теперь же считайте, что Вастии нет вовсе.